Скорбь Гвиннеда

Кто-то — краем глаза Тавис заметил, что это Фиона Мак-Лин, — полил теплой водой на разрез, чтобы очистить его, но все равно работать приходилось практически вслепую.

И даже с помощью Сильвена, который занялся кровотечением, задача оказалась совсем не простой.

Меч нападавшего провернулся в ране и отколол куски кости, хотя, по счастью, до перелома не дошло.

Тавис сумел сделать все необходимое, стараясь не мешать Сильвену, но усталость и все переживания этой ночи брали свое, лишая способности действовать эффективно. Он с облегчением уступил место подоспевшему новому Целителю — это оказался не Рикарт и не Кверон, но какой-то гавриилит, знакомый Сильвена.

Предоставив им заниматься раной, Тавис соединил свое сознание с Ивейн, помогая той поддерживать на должном уровне энергетические запасы юноши. Хотя его состояние и стабилизировалось, но он был чрезвычайно слаб. Некоторое время он еще пытался поддерживать второй канал для связи с Целителями, если тем вдруг понадобится помощь, но усталость была слишком велика, и потому он не стал возражать, когда они полностью отстранили его от этой задачи: фальшивая бравада была бы сейчас неуместна, они прекрасно чувствовали, что в своем нынешнем состоянии он мало на что способен.

Внезапно чьи-то руки легли ему на плечи и чужое сознание потянулось к нему, исполненное сочувствия. Кверон… Он оттащил почти лишившегося чувств Тависа прочь. Глаза молодого Целителя закатились, он еще успел поймать исполненный сострадания взгляд Кверона и с облегчением расслабился, повинуясь мысленной команде старшего, чтобы тот мог наложить на него самого исцеляющие чары. Через несколько мгновений чужая сила заструилась у него по жилам, и Тавис вновь открыл глаза. Частью сознания Кверон продолжал поддерживать его, оставив канал связи между ними открытым, но Тавис видел, что его помощь больше не требуется Целителям, и потому отвлекся на пару мгновений, чтобы осмотреться по сторонам.

Разумеется, Джорем и Джесс также были здесь, наблюдая за происходящим со стороны, чтобы не мешать; Грегори тоже остался рядом, а Ивейн по-прежнему держала голову Анселя на коленях.

Фиона — он вспомнил, что видел ее раньше — как раз ставила в ногах раненого таз с теплой водой. Она вся раскраснелась от напряжения, пряди мокрых от пота волос прилипли к щекам.

Кого он совсем не ожидал увидеть, так это детей, — хотя, если вдуматься, то удивляться тут было особенно нечему. Ведь они же живут здесь и едва ли могли мирно спать в этой суете, после того как он так громко взывал о помощи. У Фионы за спиной Райсил Турин, дрожащая, с расширенными от страха глазами, прижимала к груди чистые полотенца, сама бледная, как полотно. А чуть дальше у стены, сидя на корточках, двенадцатилетний Камлин прижимал к себе перепуганного Тиега Турина, не то успокаивая, не то удерживая малыша на месте.

Конечно, Тиег не мог не прибежать, когда услышал, что зовут Целителя. Как никак, он был сыном Целителя, да и у него у самого обнаружились великолепные задатки, хотя обычно целительский дар раскрывается у подростков лишь после полового созревания. В возрасте трех с половиной лет ни о каком обучении Дерини еще и говорить не приходится, однако способности мальчика были столь очевидны, что отрицать их было невозможно, — и Камлин не так давно имел шанс убедиться в этом на собственном опыте. Хотя в тот раз Ивейн направляла поток силы, но источником ее, несомненно, был сам Тиег.

— Все будет хорошо, — ободряюще сказал ребенку Тавис. — Мы справились. Он выздоровеет.

И точно, незнакомый гавриилит уже убрал руки от раны, хотя и продолжал касаться Сильвена, чтобы поддержать того своей энергией. Склоненного лица монаха Тавису было не разглядеть, но волосы, заплетенные в косу, оказались светло-русыми, без нити седины. Скорее всего, он не старше самого Тависа. И каким-то образом он ухитрился не замарать кровью свое белоснежное одеяние что особенно поразило молодого человека, поскольку у всех остальных был такой вид, точно они поработали на бойне.

Это касалось прежде всего самого Сильвена. Как и сам Тавис, он был с головы до ног перепачкан кровью. Его тонкую зеленую тунику, аккуратно вышитую целительскими знаками по рукавам и вороту, уже, скорее всего, никогда не удастся привести в порядок; и даже чисто выбритое лицо было замарано кровью. Глядя в профиль, ему можно было дать лет тридцать, может, немногим больше, но трудно определить точно, когда не видишь глаз, а веки Целителя были сейчас прикрыты. Собственно, Тавис видел в основном лишь его коротко, «под горшок» остриженные каштановые волосы…

Тем не менее, свое дело он знал отлично. На глазах у Тависа рана Анселя затянулась, и остался лишь длинный влажный рубец, да и тот, скорее всего, очень быстро рассосется. С тяжелым вздохом облегчения Сильвен открыл глаза и, прежде чем Тавис успел каким-то образом этому помешать, протянул окровавленную руку, чтобы коснуться горла раненого.

Ничего удивительного, что Целитель тут же застыл в изумлении и уставился на Ивейн.

— Ты что, каким-то образом закрываешь его? — спросил он. И тут же потянулся другой рукой, чтобы установить еще более глубокий контакт — в поисках признаков Дерини, которых сейчас у лежащего перед ним человека не было и в помине.

— Боже правый, да нет же, ты тут совсем ни при чем, — прошептал он. — Но мне показалось… ты говорила, что это Ансель Мак-Рори? Но он ведь даже не Дерини! Аврелиан, посмотри!

Молодой гавриилит немедленно присоединился к нему, и оба Целителя тут же инстинктивно подняли свои защиты, как всегда перед лицом неведомой опасности. И в этот момент маленький Тиег, незнамо как ускользнувший из-под опеки Камлина, устремился к ним и, прежде чем кто-то успел удержать его, пухлыми ручонкам вцепился в раненого.

— Не трогайте дядю Анселя! — пискнул он гневно, с возмущением глядя на мать, которая пыталась ласково обнять его и оттащить прочь.

— Нет! Не трогай Тиега! Мама, почему он говорит, что это не дядя Ансель? И почему дядя Ансель чистый? Если я закрою глаза, я его совсем не вижу!

Пораженный, несколько мгновений Тавис был не в состоянии мыслить ясно. Похоже, Тиег сумел проникнуть в сознание Анселя и увидел, что у того нет защиты… возможно, даже убедился в отсутствии магических способностей! Прямо здесь, перед этими двумя незнакомцами!

Он почувствовал, как встревожились остальные, особенно Кверон, и еще больше — эти двое Целителей… наверняка, они были из тех, кого привели Грегори с Джессом, чтобы проверить, не обладают ли они способностью блокировать дар Дерини. Он метнул испуганно-вопрошающий взгляд на Джорема и понял: им и впрямь еще ничего не известно.

Условия едва ли были самые подходящие для пространных объяснений, тем более, что эта тема требовала особого подхода и подготовки, учитывая их долгосрочные замыслы с Реваном. От молодого гавриилита едва ли стоит ожидать какой-то агрессии, ведь все члены его ордена приносят особый обет ненасилия; однако с Сильвеном будет сложнее — военный медик явно нервничал, чувствуя смутную угрозу. Тавису необходимо было срочно принять решительные меры, да еще и сделать это таким образом, чтобы посторонние не заподозрили неладного.

— Успокойтесь, господа, — произнес Тавис негромко, незаметно придвигаясь ближе и касаясь запястья Анселя. Взглядом он попросил Ивейн взять на себя малыша Тиега, чтобы тот, с его детской непосредственностью, не испортил все дело. Джорем тем временем подошел поближе к молодому гавриилиту. — Это на самом деле Ансель Мак-Рори, и он — Дерини. Ивейн, тебе не помешает, если я восстановлю его сейчас?

Та покачала головой.

— Ничуть. Я уже дала его сознанию установку спать, а затем во всем слушаться лекарей, пока не восстановит силы. — Она выдавила из себя улыбку, крепче сжимая Тиега в объятиях. — Хотя мой племянник ужасный упрямец и всегда норовит все сделать по-своему, думаю, на первых порах он будет образцовым пациентом.

— Что ж, вот и отлично.

Необходимый телесный контакт Тавис уже установил, взяв Анселя за запястье, и сейчас с легкостью скользнул по ментальному каналу, незаметно производя в сознании раненого нужные сдвиги — и так же легко вышел обратно. Задохнувшись от изумления, гавриилит склонился над юношей. Сильвен также уставился на больного в полном изумлении — и это яснее всего говорило о том, что они вновь потерпели неудачу в своих поисках.