Сначала было весело

Аллергия, вот что это такое, считал Саша. Гребаная аллергия. Но на что? Первые приступы щекотки случились еще в июне и были едва заметными. Тогда вроде бы уже все, чему полагалось распуститься и зацвести, успешно справилось со своей задачей. Животные? В последние недели полторы Саша перегладил кучу собак и кошек, забежал в несколько зоомагазинов, где близко познакомился с кроликами, хомяками и морскими свинками. Щекотка при этом не усиливалась… да и, как Саша сам в глубине души отдавал себе отчет, не должна была – началась-то она без всякой живности, на ровном, можно сказать, месте.

Работа? Когда он пришел к этой версии, то невесело усмехнулся: ну вот, дошутился, клоун. Вечнозеленый офисный прикол, который сам Саша некогда и запустил, – мол, если человек, приходя на работу, начинает чихать, то у него на нее аллергия – похоже, стал правдой.

Видно, думал Саша, появилось в воздухе что-то – например, кондиционеры с улицы засосали пакость и гоняют ее теперь по всем комнатам. Или, может, какая-нибудь бухгалтерша цветок особый принесла – к монитору поставить, чтобы излучение себе забирал. Или… да до фига могло быть всяких разных или. Саша понимал: он раньше поседеет, чем выяснит, что же такое в офисе заставляет раз за разом просыпаться «шебуршунчика».

Версия эта пришла ему в голову в один из будних дней, а вскоре после окончания рабочей недели была отправлена в утиль.

До выходных ему еще удавалось уговаривать себя, что щекотка после работы – в машине, вечером дома, да где угодно! – это не что иное, как остаточные явления аллергии после целого дня в офисе. Но около одиннадцати часов утра субботы Саша проснулся от такой дикой щекотки, какой не было еще ни разу за всю неделю. Перескочив через Тому (жена ойкнула, но он не обратил на это никакого внимания), он выскочил на балкон и выдрал из пачки сигарету. Первые несколько затяжек не дали почти никакого эффекта, и только когда от сигареты осталась едва ли половина, Саша почувствовал себя лучше. Почувствовал – и с ненавистью уставился на окурок.

– Тщательно выверенные дозы, значит? – прошипел он. – Живой вкус, значит? Ах ты ж мать твою!..

Тем же утром он купил другие сигареты. Когда во время прогулки в парке щекотка дала о себе знать, Саша прикурил, затянулся… две раскаленные железные ладони легли ему на грудь и спину и стали равнодушно плющить человеческое тело. Саше показалось, что он даже слышит, как трещат ребра. Почти теряя сознание, он выронил едва начатую сигарету и рухнул на стоявшую рядом скамейку. В голове шумело, перед глазами мельтешили радужные круги.

Ладони разжались не сразу, словно предупреждая: повторять не стоит. А когда они, наконец, исчезли, вернулась щекотка. Трясущимися руками Саша потянулся к другому карману, куда предусмотрительно заначил пачку некогда любимых сигарет.

Сидя на скамейке, Саша смотрел на руку, державшую тлеющий окурок. Тонкие волоски, выгоревшие за лето, слабо шевелились под порывами ветра. Ему вспомнились другие волоски – у той твари из сна. И щекотка… тоже, словно волоски где-то там скользят… по чему скользят-то? И откуда там, внутри, взяться волоскам?

Придя домой, Саша полез в сеть. Ему захотелось найти строение легких. Но запрос «легкие человек волоски» не дал ничего вразумительного. Википедия, куда он тоже наведался, подробно поведала о трахее, бронхах, альвеолах и прочей требухе, но все это было не то.

Саша закрыл глаза, пытаясь все-таки побороть очередной приступ без подкормки никотином и этими долбанными добавками. Конечно, через несколько минут ему пришлось сдаться.

– Санечка, а может, сходим проверимся?

Он обернулся к жене, стоявшей на пороге балкона, и поморщился: дым от сигареты попал в глаз. Потерев его, Саша хотел было уже ответить Томе, но остановился, глядя на указательный палец. На сгибе лежала короткая ресничка.

На этот раз поисковик мигом выдал множество подходящих ответов. Вскоре Саша уже знал, что внутри дыхательных путей и легких на самом деле есть своеобразные реснички – по-научному, мерцательный эпителий.

«Представьте себе огромное пшеничное поле, – прочитав это, Саша поежился: давний кошмар до сих пор стоял перед глазами, как живой, – которое слабо колышется под ветром. Вот это поле и есть наш мерцательный эпителий, который состоит из великого множества ресничек. Они постоянно колеблются – до сорока тысяч колебаний в час, из глубины легких наружу, и тем самым выводят из организма пыль, слизь и инородные тела. Если мерцательный эпителий…»

Дальше Саша читать не стал: достаточно. Вот вам и сон. Вот вам и волоски. Эпителий, мать его так!

Но гнев, быстро вспыхнув, так же быстро угас.

– Да, сходим проверимся, – посмотрев на жену, которая все это время молча сидела рядом, сказал Саша. – Капитально проверимся. Я возьму отгулы…

– Нет, – спокойно возразила Тома. – Их не хватит. Вот отпуск возьмешь, тогда…

– Погоди-погоди! Мы же улетать собрались, путевки вон лежат!

Тома мягко улыбнулась.

– В следующий раз, любимый. Когда все исправим.

Глядя на нее, внешне такую уверенную и спокойную, Саша ощутил, как глотку схватила морозная лапа.

«Я – везунчик», – в который уже раз подумал Саша. Оба августовских розыгрыша принесли им с Томой призы: планшет и смартфон, а также флэшку на шестьдесят четыре гигабайта. План сработал безукоризненно: выигрышные коды, разделенные на две равные части, приманили удачу.

Осталось дождаться розыгрыша суперприза, который был намечен на 13 сентября. Саша мысленно пересчитал дни: через два на третий. Уже совсем немного – можно сказать, ничего, если сравнивать с количеством дней, когда он только начал вести отсчет.

В груди проснулся «шебуршунчик». В последние дни его щекотка стала какой-то другой. Саша не мог толком объяснить себе, в чем же различие. Казалось, она теперь была… более целенаправленной, что ли. Словно те самые реснички (если, конечно, это были они) начали мощно грести в одну и ту же сторону. Саше представилась команда ресничек на веслах, отправляющаяся в путь на огромной лодке в виде легкого, и ему стало смешно. Он тут же усилием воли подавил смех – в последние дни это стало причинять резкую боль, равно как и кашель.

Гребцы на легком… теперь картина, возникшая перед глазами Саши, окрасилась в багровые тона. Черный силуэт лодки медленно двигался прочь от него, едва заметное облако тончайших волосков клубилось по обеим ее сторонам. Трахея, бронхи, бронхиолы причудливым деревом торчали на корме.

Грудь резанула мгновенная боль, и Саше снова вспомнился его сон: кожа, иссеченная разрезами. Хорошо хоть, щекотка почти исчезла. Должно быть, выздоравливает. А боль… может, там короста какая-нибудь отдирается? Вот отдерется, и все снова станет хорошо.

Думать так было невыразимо приятно – тем более что «шебуршунчик» быстро затих.

– Итак, дамы и господа, мы начинаем розыгрыш суперпризов нашей акции. Да-да, вы не ослышались: призов. Компания-производитель решила расширить список. К автомобилю добавились мотоцикл, квадроцикл и снегоход.

Центральный холл (а может, зала? площадь? Саша плюнул и не стал гадать о том, как называется это место в громадном торговом центре) был забит людьми до отказа. Толпа зашумела, зарокотала, выплеснув к возвышению, на котором, помимо ведущего, стояли призы, волну разнородного бормотания.

Саша, который занял место чуть ли не с утра, отлучаясь только на перекуры, замер. В ближайшие минуты все должно было решиться. Он наощупь нашел ладонь Томы (жена, ясное дело, пришла к самому началу, когда вдоволь нагулялась по торговым аллеям, зная, что место в партере ей обеспечено) и легонько сжал. Получив ответное пожатие, вдруг успокоился: все будет хорошо.

– И первый приз нашего вечера – квадроцикл!

Саша смотрел на сцену, не отрываясь. «Будет обидно, – подумал он, – если достанется квадроцикл или снегоход. Мотоцикл – еще куда ни шло. Тома ездить не даст, так хоть продать за хорошие деньги. Вон он какой навороченный…»