Страница 8 из 15
На улице было по-весеннему тепло, легкий ветерок был как нельзя кстати, и к величайшему облегчению младшего инквизитора на небе не было ни облачка, практически идиллическая картина дня, которая скоро расцветет еще больше яркими красками, торжественными речами и хороводами под руководством прекрасной Анастасии Филипповны. И от этого всего в душе Бесогонова сразу все запело и заплясало, остаток пути к будущему костру тащил сектанта словно пушинку.
Привязать тело врага к столбу особым инквизиторским узлом было делом двух минут, а чтобы своими, пусть и приглушенными мешком, воплями сектант ненароком не испугал самых маленьких дополнительно прихватил горло веревкой. Отойдя в сторону и наблюдая за результатом своей работы Бесогонов не мог не признаться себе, что наставники в Академии старались не зря и сделали из него настоящего профессионала - и швец и жнец и на дуде игрец.
Пока младший инквизитор любовался солнышком и в который уже раз за день репетировал про себя торжественную речь, которую он решил сдобрить парочкой эмоциональных, но не слишком, жестов, чтобы придать побольше драматизма всему мероприятию, к месту будущей экзекуции стали стягиваться учащиеся и зеваки с близлежащих домов.
Первым, как и положено, выполняя свои прямые обязанности, подошел школьный завхоз Геннадий Николаевич: обошел вокруг столба, проверил дрова, подергал веревки, которыми был связан сектант. Удовлетворительно кивнул сам себе и только после этого, сняв с шеи ключ, отпер сейф, в котором хранили запасные вязанки с дровами, керосин и прочие полезные в школьном хозяйстве мелочи. Проверив уровень жидкости в бутыли завхоз одобрительно крякнул и только потом направился к Бесогонову. По пути грозя пальцем малышне, которая уже норовила незаметно подкрасться к столбу и стащить себе на память какой-нибудь сувенир.
Следом подтянулся трудовик со своим классом, с которым у Бесогонова вышел короткий, но содержательный спор, относительно того, из какого дерева лучше всего делать дыбу, то бишь колодки, в которой по выходным на центральной площади поселка выставляли очередного хулигана или дебошира для публичного наказания и в назидание другим. Бесогонов склонялся к мысли, что само дерево не так важно, сколько то, чтобы колодки были крепкими и надежными, а не разваливались через год эксплуатации, подрывая экономику страны, но трудовик настаивал на том, что дыба должна нести не только практическую, но и эстетическую функцию, чтобы провинившийся не только страдал, но и приобщался к прекрасному, а поэтому, по мнению трудовика, лучше амаранта, змеиного дерева или на худой конец карельской березы ничего нет. Впрочем, как всегда, каждый из спорщиков остался при своем мнении.
Между тем, пусть и за ничего не значащими разговорами время шло и постепенно пространство вокруг столба, с соблюдением обязательных мер противопожарной безопасности, заполнялось народом, образуя собой правильный идеологически выверенный прямоугольник.
В первых рядах, под присмотром педагогов высшей категории особо отличившихся на ниве воспитания будущих тружеников села и преданных слугам народа членов общества, стояли старшеклассники, а за ними уже все остальные. Малышню брали на руки, чтобы тем было лучше видно.
И только Бесогонов забеспокоился, что нигде не видит ни Арсения Назаровича, ни Анастасию Филипповну, как тут же уловил их силуэты боковым зрением - директор чуть ли не в обнимку шел с Анастасией Филипповной, а за ними гуськом тянулся кружок танцев и патриотических песнопений "Линия Сталина", все нарядно одетые и радостные.
"А чего им не веселится-то", - думал про себя Бесогонов, - "детство же, радоваться надо, петь да плясать. Вот плясать они и будут". А тот факт, что Арсений Назарович по глупости позарился на предмет его вожделения, младший инквизитор занес в свою особую папку, в которой хранил все имена и фамилии, которые рано или поздно станут фигурантами в его делах.
Правда, когда Анастасия Филипповна и Арсений Назарович подошли к Бесогонову, младший инквизитор излучал только спокойствие и полное безразличие, показывая всем своим видом, что очень занят последними приготовлениями к вот-вот уже начинающемуся торжественному мероприятию.
- День добрый, Иван Викторович, - голос Анастасии Филипповны журчал словно ручей, а радость, которую она излучала, могла легко заразить Бесогонова и выдать тем самым его чувства к ней, поэтому младший инквизитор извинился, сославшись на срочную необходимость проверить все в последний раз, и направился к месту будущей казни.
Дергая веревки, которыми сам же надежно привязал сектанта Бесогонов одновременно с этим особыми психологическими приемами: "смерть шпионам" и "ни шагу назад", которые он практиковал на ежедневных пятиминутках ненависти к врагам Синеокой, быстро вогнал себя в боевой транс, где уже не было ни одной мысли о Анастасии Филипповны, а только одна всепоглощающая и испепеляющая ненависть к врагам народа и стране в целом.
И это, как всегда, помогло младшему инквизитору. Уже через минуту в его голове задул прохладный ветерок, а вместо сердца бушевал настоящий лесной пожар ненависти ко всем гуманистам, альтруистам и пацифистам вместе взятым. Вот только руки, к сожалению, были недостаточно чистыми, а бежать их мыть было уже слишком поздно. Так что Бесогонов просто заложил их за спину во время своего выступления.
Окинув собравшихся взглядом и удостоверившись, что вся школа в сборе Бесогонов решил, что подходящий момент уже настал и пора начинать. Тем более он не хотел задерживать детей перед обедом. Все таки он не садист какой-то, а инквизитор по государственный идеологии, лицо обличенное не только властью, но и ответственностью за будущее своего народа и страны. А какое будущее можно построить без сытного обеда из брюквы?
Выйдя вперед, так, чтобы приговоренный к очищению огнем сектант находился прямо за его спиной и подняв правую руку вверх, показывая, что требует к себе самого пристального внимания, Бесогонов громким, отчетливым и полным уверенности голосом начал свою торжественную речь.
- Товарищи учащиеся и учителя нашей школы! Народ нашего горячо и всеми любимого социально-ориентированного государства! Некоторые из вас уже знают, а другие догадываются, - младший инквизитор опустил руку и показал ей на столб с сектантом-гуманистом, - по какому поводу мы с вами сегодня здесь собрались, - снова сделал паузу, чтобы присутствующие окончательно настроились на нужный лад и прониклись всей важностью данного момента.
- И повод этот, одновременно, и печальный, и радостный. Печальный, потому что администрация школы, - еще одна пауза, чтобы кинуть осуждающий взгляд в сторону директора. Арсений Назарович нервно сглотнул, - проморгала врага, - снова жест в сторону N66, чтобы ни у кого не осталось сомнения в том, кто именно здесь враг, - в самом сердце нашей школы, носящей гордое имя Павлика Морозова, положившего свою жизнь на алтарь великого будущего нашего миролюбивого народа. Врага, который внедрился в ряды учащихся старших классов по заданию своих заокеанских хозяев и их западных прихвостней, осадивших цитадель стабильности и благополучия - нашу Синеокую.
- С целью, - младший инквизитор сделал драматический жест, прижав правую руку к сердцу, - причинить вред нашему любимому и бессменному руководителю, - пауза, во время которой Бесогонов исподлобья смотрел на собравшихся, отмечая в уме все признаки злорадства, неуважения или недостаточного проявления патриотизма. Судя по всему, если в школе и были еще враги, то они очень хорошо замаскировались. Так как младшему инквизитору не удалось поймать хоть кого-то по горячим следам, даже маломальского саботажника, лишь шок, слезы на лицах и пара обмороков у женщин, но те могли быть следствием погоды, слишком чувствительной натуры или чего-то еще, что никак не относилось к делу. Поэтому младший инквизитор продолжил.