Страница 55 из 65
Иоланта поразилась:
– Вы думали, что я Лиходей?
– Я думала, что ты, возможно, шпион. А сегодня зашел Уэст.
Тит бросил на Иоланту взгляд, означавший «я же тебе говорил».
– Я не раз видела Лиходея. Когда Уэст шагнул в мой кабинет, чтобы записаться в журнале посетителей, я думала, мои колени – и сердце – не выдержат. Все произошло в точности, как говорил Икар: «Когда великая комета появится и исчезнет, Лиходей войдет в пансион миссис Долиш в Итонском колледже». Я пронаблюдала за ним во время тренировки по крикету, чтобы удостовериться, что ошибочное первое впечатление не влияет на мое суждение. И чем больше смотрела на Уэста, тем больше уверялась, что это должен быть он. Я решила, что нет смысла ждать дальше. Надо действовать немедленно. Представьте мое удивление и недовольство, когда я пришла к нему и обнаружила, что он уехал всего несколько минут назад – по словам хозяйки его пансиона, отец послал за ним из-за плохого самочувствия матери. Я перескочила на все три близлежащие железнодорожные станции. Уэст нигде не появлялся. Не зная, что делать дальше, я прокралась в его комнату осмотреть вещи. И тут Кашкари с палочкой в руках оказался рядом со мной.
– Если принц передал тебе то, что я говорил ему, – обратился Кашкари к Иоланте, – тогда ты знаешь, что я попал в Итон из-за слов об Уинтервейле, сказанных кем-то в одном из моих снов. Но лишь совсем недавно я узнал, что говорила миссис Хэнкок. Принц был убежден, что она – преданный агент Атлантиды. Я надеялся, что это не так, но не имел доказательств. А сегодня миссис Хэнкок пришла на тренировку, что я счел странным, поскольку она почти никогда не покидала дома.
– Я хотела быть здесь, когда войдет Лиходей, – сказала миссис Хэнкок.
– Затем я увидел в окно, что она вновь уходит, последовал за ней, и это привело меня к дому Уэста. Когда она проникла в его комнату, я решил, что можно объясниться с ней там.
– Кашкари заявил, мол, он враг Лиходея, и если я тоже, то должна сказать об этом немедля. Оправившись от шока и страха, я потребовала соглашения о правде.[15] Когда через четверть часа мы его разорвали, я посоветовала проверить записи об Уэсте в школьной канцелярии. Его отец – профессор в Оксфорде. Никто из нас там не был, так что мы не могли совершить скачок. Кашкари предложил свой летучий ковер. Придумав предлоги пропустить трапезу, мы полетели в Оксфорд. Семья как раз усаживалась за ужин. Мы спрятались в соседней комнате, но было вполне очевидно, что миссис Уэст пребывает в полном здравии. Тогда девочка спросила, приедет ли домой брат к ее дню рождения. И профессор Уэст ответил, мол, да, сегодня получил письмо, он будет дома в субботу через две недели. Мы ничего не понимали. Почему исчез Уэст? Неужели его кто-то обманул и похитил? И если он не Лиходей, то что имел в виду Икар, говоря, будто Лиходей войдет в дом миссис Долиш?
– Я почувствовал, что мы должны с вами поговорить, принц, – вмешался Кашкари. – Миссис Хэнкок согласилась, поскольку слышала, что ваша покойная мать была ясновидящей. Прошу, скажите, не оставила ли ее высочество хоть какие-то видения, способные нам помочь.
Иоланта могла бы до последнего слова предсказать, что ответит Тит, и он не отклонился ни на йоту:
– Прежде чем помочь, я потребую от вас обоих кровную клятву, что вы говорите правду и не пытаетесь причинить какого бы то ни было вреда Фэрфакс или мне сейчас или в будущем.
Кашкари кивнул. Миссис Хэнкок сглотнула и ответила неловким кивком. Тит вызвал язык зеленого пламени истины и удостоверил клятву.
– Теперь расходимся и встретимся здесь через пятнадцать минут после отбоя.
* * *
Через пятнадцать минут после выключения света, когда миссис Хэнкок и Кашкари вновь перескочили в комнату Фэрфакс, Тит выложил на стол Горнило.
– Дневник моей матери, содержащий записи всех ее видений, не показал ничего, связанного с Уэстом или Лиходеем. Но я могу отвести вас к Оракулу Тихих вод.
Сад Оракула отличался от того, что Тит видел в прошлый раз. Тогда – на пике весны – здесь тоже стояла ночь, но пахло распускающимися цветами, а тишину оживлял писк влюбленных насекомых. Сейчас фонари высвечивали голые ветви и шуршащие под ногами опавшие листья.
– Вы можете задать лишь один вопрос, который поможет кому-то другому, – сообщил Тит спутникам.
– Каждый из нас? – уточнил Кашкари.
– Нет. Она отвечает на один вопрос в неделю, если он хорош. И вы можете получить ответ лишь раз в жизни. Хотя иногда она говорит чуть больше, если вы ей нравитесь.
– Я бы хотела спросить. – Миссис Хэнкок поднялась по ступенькам, заглянула в бассейн и повернулась к остальным: – Не могу найти вопрос, отвечающий требованиям Оракула. Каждую ночь я думаю о мертвых, обо всех мертвых: своей сестре, Икаре и остальных, кого Лиходей убивал и мучил на протяжении жизни. Все эти годы меня вела потребность в правосудии. Вряд ли я могу честно сказать, что пытаюсь помочь кому-то из живых.
Прежде чем кто-то из присутствующих успел ответить, Оракул мягко рассмеялась серебристым голоском:
– Добро пожаловать, Гайа Архимедес, также известная как миссис Хэнкок. Я еще не встречала подобной честности. По крайней мере, ты понимаешь, что тобой руководит мщение за умерших.
– Спасибо, Оракул. Но это не поможет мне с вопросом, не так ли?
– Что ты жаждешь понять?
– Я хочу знать, прав ли был Икар. Действительно ли Лиходей вошел в дом миссис Долиш. И как я могу воспользоваться возможностью что-то изменить. Большую часть своей взрослой жизни я посвятила этим усилиям и не хочу провалиться сама или подвести мертвых, которые на меня рассчитывают.
– Я уверена, что как минимум одна живая душа от этого выиграет, – ласково сказала Оракул.
– Думаю, от этого выиграет весь магический мир. Но я не в состоянии назвать кого-то одного.
– Как насчет Уэста? – спросила Фэрфакс. – Если мы выясним, кто стоит за его похищением, это может ему помочь.
Лицо миссис Хэнкок скривилось от смертельной нерешительности. Тит понял ее нежелание – если у нее лишь один вопрос, то Уэст выглядит слишком незначительной фигурой, чтобы занимать центральное место.
– Есть другая возможность, – вмешался Тит. – Спросите Оракула, как вы можете помочь тому, кто больше всех нуждается в вашей помощи.
Именно так поступила Фэрфакс прошлой весной. Он думал, что она спрашивает о своем опекуне, и лишь позже узнал, как звучал вопрос.
«Помоги мне помочь тому, кто нуждается в этом больше всего».
И полученный ответ спас Тита.
Миссис Хэнкок поколебалась еще минуту. И наконец, стиснув зубы, произнесла:
– Должно быть, есть кто-то, кому я способна помочь, даже если не могу назвать его или ее. Скажи, как.
Воды бассейна превратились в яркое зеркало. Когда Оракул заговорила, твердые звучные слова будто исходили из самой земли под ногами:
– Если желаешь спасти запасных, уничтожь то, что осталось от Лиходея.
Миссис Хэнкок оглянулась, всем своим видом выражая непонимание.
– Поблагодарите ее, – одними губами показал Тит.
Она сделала это подавленным тоном.
Вода заколебалась, пошла паром, а затем вновь превратилась в милый пруд. Оракул устало сказала:
– Прощай, Гайа Архимедес. И да, ты видела ее прежде.
* * *
– Что имела в виду Оракул, говоря: «Ты видела ее прежде»? – спросила Иоланта, когда они вернулись в комнату.
– Думаю, эту книгу, – ответила миссис Хэнкок. – Но, конечно, я видела ее много раз. Принц годами хранил ее в своей комнате, а мне периодически требовалось устраивать там проверки и в порядке выполнения обязанностей у миссис Долиш, и в качестве соглядатая Атлантиды.
– Что осталось от Лиходея, – пробормотал Кашкари. – Что осталось от Лиходея. Чего ему недостает?
– Души. – Миссис Хэнкок не спрашивала, а утверждала. – Говорят, у того, кто занимается жертвенной магией, не остается души.
15
Маги изобрели различные способы добиваться правды и подтверждать ее, многие из которых весьма сомнительны в плане закона. Соглашение о правде – один из немногих методов, считающихся безупречными, поскольку оно с самого начала добровольно и не предусматривает наказания при обнаружении лжи: свечение, окружающее стороны, просто исчезает в тот момент, когда кто-то проявляет неискренность. Ни боли, ни страданий – ничего, кроме взаимной учтивости и обходительности.
Из учебника «Искусство и наука волшебства для начинающих»