Страница 28 из 65
– Убереги меня Фортуна, – прошептала она.
– Именно.
Песок прикрыл палатку, и внутри стало тихо и темно. Тит зажег магический огонек и протянул Фэрфакс бурдюк:
– Пей. Ты устала не меньше меня.
И только сделав первый глоток, она поняла, что снова почти заснула, и закрыла глаза.
– Так что нам делать?
– Ты спи, я обо всем позабочусь, – ответил Тит будто издалека.
Глава 16
Англия
Врач, конечно же, оказался шарлатаном, но на вид весьма почтенным шарлатаном, который выдал достаточно убедительный набор слов, и миссис Долиш поверила, что Уинтервейл очнется бодрым и свежим, причем довольно скоро.
А вот миссис Хэнкок обмануть не удалось. После ухода врача она приперла Тита к стене его комнаты:
– Ваше высочество, со всем уважением, но этот человек шарлатан, поверьте моему опыту.
– Но прибывшая с ним медсестра из числа Изгнанников и весьма сведуща в медицине, – тут же солгал Тит.
Миссис Хэнкок нахмурилась – возможно, пытаясь вспомнить неприметную медсестру.
– И каков ее диагноз?
– В точности тот же, что озвучил врач: жизнь Уинтервейла вне опасности, и через несколько дней он очнется в полном здравии.
Миссис Хэнкок поправила накрахмаленные манжеты блузки:
– Именно этим и занимается панацея: восстанавливает организм во время сна. Но что мне действительно интересно, ваше высочество, так это в чем причина такого состояния Уинтервейла.
– Этого медсестра определить не смогла.
– А вы? – Она сверлила Тита пристальным взглядом. – Вам она тоже неизвестна?
Он забросил ноги на стол, прекрасно зная, как миссис Хэнкок бесит столь небрежное отношение к мебели.
– В воскресенье произошло следующее: Уинтервейл прибыл в дом дяди Сазерленда где-то между половиной третьего и без четверти три. Он выглядел усталым и сказал, что хотел бы вздремнуть. Немного поспал, потом съел кусочек поджаренного хлеба, и его тут же вырвало. Естественно, я предположил, что Атлантида его отравила, поэтому дал Уинтервейлу два противоядия.
Миссис Хэнкок приподняла брови:
– Естественно, ваше высочество?
– Учитывая подозрительную смерть барона Уинтервейла, само собой.
– Атлантида никоим образом не причастна к гибели барона.
– Нет-нет, конечно, Атлантида не стала бы искать способ убрать предводителя Январского Восстания, на тот момент еще достаточно молодого и честолюбивого, чтобы в один прекрасный день предпринять вторую попытку мятежа.
Миссис Хэнкок минуту помолчала.
– Вижу, у вашего высочества уже сложилось определенное мнение. Пожалуйста, продолжайте.
– От противоядий тошнота лишь усилилась, и я дал ему другое снадобье, в котором, к несчастью, содержался пчелиный яд, а у Уинтервейла на него сильнейшая аллергия, о чем я не имел понятия. У бедняги началось удушье, потому выбора не осталось – пришлось прибегнуть к панацее.
Тит намеренно обрисовал картину так, что причиной нынешнего плачевного состояния Уинтервейла стала некомпетентность. Лучше создать впечатление, будто кузен заболел из-за примененного Титом неверного лечения, чем разбудить в миссис Хэнкок подозрения о том, что с учеником действительно что-то не так.
А если она решит задать несколько вопросов Кашкари, индиец, вероятнее всего, скажет, мол, Тит отрицал тот факт, что давал Уинтервейлу снадобье с пчелиным ядом. Но опять же, правитель Державы не стал бы признаваться безродному немагу в такой нелепой ошибке.
– Пожалуйста, ваше высочество, в будущем воздержитесь от врачевания учеников нашей школы, – сухо произнесла миссис Хэнкок.
Тит набычился:
– Уинтервейл удостоился моей помощи лишь потому, что приходится мне троюродным братом. Другие ученики недостойны моих превосходных снадобий.
– Значит, нам с миссис Долиш стоит считать, что нам повезло. Мы присмотрим за Уинтервейлом.
Тит ответил ей пристальным взглядом:
– А почему это он вас так внезапно заинтересовал? Вы здесь не только для того, чтобы докладывать о моем житье-бытье?
Уже почти у двери, миссис Хэнкок слегка повернула голову:
– О, так вот зачем я здесь, ваше высочество?
И удалилась, оставив хмурого Тита размышлять над последним неожиданным вопросом.
* * *
– Ты ведь не думаешь, что он подхватил африканскую сонную болезнь? – спросил у Кашкари Купер.
Они сидели в комнате Уинтервейла, где чуть раньше толпилось столько народу, что Куперу с Иолантой не удалось войти. Но теперь остался лишь Кашкари, корпевший над домашней работой за захламленным столом больного.
– Миссис Долиш задавала такой вопрос. Врач сказал, что нет, – ответил индиец.
– Что ж, в любом случае, хоть отоспится, – усмехнулся Купер, склоняясь над Уинтервейлом.
Бодрствуя, тот был очень непоседливым. В нем кипела энергия, которую он не всегда знал, куда девать. Во сне же Уинтервейл казался спокойнее и взрослее. Иоланта смотрела на него, желая, чтобы он проснулся другим человеком – таким, кому она осмелилась бы доверить жизнь любимого.
«Не смей слушать бредни Тита про раннюю смерть. Даже не думай поверить в них и бросить его позади».
Купер подтолкнул ее в бок:
– Пойдем заниматься греческим?
Иоланта вздрогнула.
– Ага. Иду за тобой.
Оказавшись в ее комнате, они раскрыли учебники.
– Завидую грекам, – вздохнул Купер. – Им не требовалось учить греческий – они уже им владели.
– Точно, счастливые люди, – поддержала Иола. – Господи, ненавижу греческий.
– Но тебе он неплохо дается.
– Тебе так кажется, потому что тебе он не дается совсем, и моя посредственность в сравнении с твоей отсталостью кажется небывалым успехом.
– Понимаю, о чем ты толкуешь, – усмехнулся Купер. – В сравнении с тобой я прилично играю в карты.
Иоланта вопреки воле расхохоталась – она действительно безнадежна в немагических карточных играх. Но смех тут же стих, стоило двери открыться. В комнату шагнул Тит.
Он посмотрел на Купера, который предсказуемо потерял дар речи. Иоланта задалась вопросом, а не слишком ли Тит лезет из кожи вон перед Купером – всегда такой высокомерный и царственный в его присутствии...
От этой мысли стало больно, будто кто-то пронзил сердце иглой.
Титу не понадобилось говорить ни слова: Купер собрал свои учебники и тетради, с придыханием попрощался с принцем и закрыл за собой дверь.
– Тебе чем-то помочь? – намеренно бесстрастно спросила Иоланта.
– Мне нужно с тобой поговорить. – Тит очертил звуконепроницаемый круг. – Миссис Хэнкок спрашивала о состоянии Уинтервейла, и я вспомнил, что в моей лаборатории есть диагностический инструмент.
Он достал из кармана нечто похожее на ртутный термометр, которыми пользовались немаги.
Измеритель здоровья.
– Я думала, ими больше никто не пользуется.
– Потому что с их помощью диагноз ставится не мгновенно. Но на его точность никто не жаловался. Я только что обследовал Уинтервейла.
Иоланта подняла протянутый Титом измеритель и посмотрела показания на свет. Вместо крохотных делений, отмечавших градусы, прибор усеивали малюсенькие точки, рядом с которыми убористым шрифтом были написаны слова. Когда Иола передвинула трехгранную стеклянную палочку, увеличительное стекло в ней помогло сделать буквы и точки крупнее.
«Работа сердца. Работа печени. Плотность костей. Сила мышц». И так далее, и тому подобное – десятки и десятки жизненно важных характеристик и показателей.
Иоланта изучила, наверное, пятьдесят показателей, находившихся в пределах нормы, когда наконец дошла до красной точки. «Общая моторика». Неудивительно, поскольку в настоящее время Уинтервейлу было не под силу даже самостоятельно встать с кровати.
И почти в конце длинного списка еще одна красная точка напротив слов «Психическая устойчивость».
Иоланта прищурилась. Нет, она все прочитала правильно.