Страница 5 из 32
Нельзя не привести описания одного из таких праздников, данного в 1793 г. при праздновании заключения мира с Турциею, за несколько дней до бракосочетания Великого Князя Александра Павловича с В(еликой) К(няжной) Елизаветою Алексеевною[27], отличавшейся. как известно, своею добротою. Эту черту ее характера отметила народная песня, приводимая в 40-м, томе «Магазина» А. Т. Болотовым[28], в которой говорится:
Но возвратимся к описанию праздника «быкодрания». Посреди площади, на том месте, где теперь стоит Александровская колонна, было отделено веревками большое четырехугольное пространство, внутри которого, параллельно с дворцом и довольно далеко друг от друга, были устроены две огромные пирамиды, шедшие к земле уступами и уставленные всевозможными яствами.
На верху пирамид было поставлено по одному цельному жареному быку: у одного были золоченые рога, а у другого посеребреные. До начала пиршества пирамиды были покрыты красной камкой и имели вид шатров.
Между ними на одинаковом расстоянии от центра площади были сделаны из дерева с резьбою и позолотою высокие фонтаны с большими бассейнами для вина.
Кроме отгороженного места, все пространство, видимое глазу, было покрыто сплошною массою народа. «Эту толпу нельзя было принять за людей, — говорит гр. Толстой, — а точно какой-нибудь разостланный бухарский ковер, по которому мелькали разной величины и формы пятна: красные, синие, голубые и белые. Эти пятна составлялись партиями городских мясников, явившихся на состязание добывания бычьих рогов и разделявшихся одна от другой цветами рубах. Добывшим золотые рога выдавалось 50 руб., а серебряные — 25 руб.».
«Несмотря на многочисленность народа, на площади была полная тишина; казалось, что ожидание торжества оцепенило весь этот люд. Наконец на среднем балконе дворца показалась, окруженная семьей и двором, Императрица. Со всех сторон заиграла музыка и сердечное восторженное «ура!» народа загремело. Не одну минуту по воздуху носился гул этого «ура!».
Взлетела ракета, раздался пушечный выстрел; веревка, окаймлявшая середину площади, исчезла; завесы, скрывавшие пирамиды, упали; из фонтанов широкой струей забило белое и красное вино, и сдерживаемая до сих пор толпа народа бросилась на добычу.
Группа удальцов направилась к пирамидам, стали взбираться, как на крепость, бросая в народ мешавшие им жаркия и печенья; четверти телятины, окорока, поросята, падая с высоты, расшибали физиономии хватавших их людей. В воздухе летали куски разорванной на мелкие части шелковой материи, прикрывавшей пирамиды, которые толпа разбирала на память. Нередко завязывались драки, так что полиция принуждена была разливать дерущихся водою. Я обратил свое внимание на ближайший к нам фонтан, выбрасывающий белое вино, около бассейна которого толпилось много народа с ковшами и кружками. Несколько пили вино, по учению Диогена, горстью, а еще более, которые, опустив голову в бассейн, тянули прямо из него.
Один подставил рот под струю, она так сильно ударила, что он упал без чувств. Подгулявшие, при общем хохоте, сталкивали друг друга в бассейн или добровольно залезали туда, окунаясь с головой в вине, одним словом, «и пили царское вино, и купались в нем». Один забавник сумел взлезть в самый фонтан; товарищи пытались следовать за ним, но тот отбивался от них и наконец ухитрился лечь на отверстие фонтана с руками и ногами, протянутыми в воздухе, и прекратить его действие. С хохотом, бранью и порядочными тумаками стащили дерзкого.
Много тут происходило разных фарсов; это были, хотя по большей части глупые, настоящие мужицкие шутки, но всегда очень смешные. По площади народ проходил веселыми группами, с громким смехом и лихими песнями, но у большинства были подбиты глаза и окровавлены лица. Двое мужиков, крепко обнявшись руками, которыми за несколько минут перед тем развели друг другу кровавые узоры на лицах, с веселым выражением кричали что-то непонятное. Пьяный немец, с уморительно неловким прискакиванием и кривляньем, проходил, махая над головой окороком, несмотря на то, что его длинный нос был совсем сворочен в сторону, он смеялся и громко кричал: «Я шинкель достал». Посреди народа видна была одна плотная масса мужиков в красных рубахах, оказавшихся победителями и только при помощи полиции отстоявших добытые золотые рога от натиска враждебных партий синих и белых рубах».
Такие праздники «быкодрания» давались еще Петром I, который, празднуя Ништадтский мир, угощал народ жареными быками, а императрица Анна Иоанновна, смотря, как «подлые обыватели», т. е. народ, угощался на площади, «имела не малое веселие».
Переходим затем к гуляньям на островах, описывая которые, кн(язь) Шаликов[29] говорил:
Мы начнем наш обзор с Аптекарского острова, который был назван так потому, что здесь, по представлению лейб-медика Петра I Лаврентия Блументроста, был разведен сад для выращивания «аптекарских трав», а впоследствии сюда перевели находившийся на Васильевском острове ботанический сад, который здесь существует и поныне. Императрица Анна Иоанновна охотилась на зайцев на Аптекарском острове, где было запрещено их стрелять указом, а Екатерина II ездила на тетеревину охоту на Каменный остров, прежде принадлежавший канцлеру графу Алексею Петровичу Бестужеву-Рюмину, а после его ссылки был конфискован и подарен В(еликому) К(нязю) Павлу Петровичу, который в здешнем дворце проводил зимнее время, приезжая сюда из Гатчины во все царствование Екатерины II.
Говоря об охоте императрицы Екатерины II, приводим любопытное «объявление» 1769 г., напечатанное в № 147 «С.-Петербургских Ведомостей»: «Из Обер-Егермейстерской канцелярии сим публикуется, что Е(е) И(мператорское) В(еличество) указом повелеть соизволила, для пресечения истребления дичи, коя почти совсем выведена в заповедных местах, брать в солдаты, в наказание, всех тех преступников, кои будут изъиманы без билетов в тех запретительных местах в произвождении охоты с борзыми собаками, с фузеями, или же какими бы то ни было орудиями около С.-Петербурга, Петергофа, Сарского и Красного сел и Кикинской мызы в 3-х верстах».
По вступлении же на престол Павла Петровича этот остров Государь подарил старшему своему сыну Александру Павловичу, исторической жизни которого Каменноостровский дворец[30] служит незабвенным памятником, так как монарх, возвратившись из взятого им Парижа, отказался от торжественной встречи, которую ему готовил Петербург, а проехал прямо в свой дворец на Каменный остров, где на другое утро и принимал съехавшихся для приветствия сановников.
На Каменном острове Павел I, как генерал-адмирал флота, устроил дом для инвалидов-матросов и против этого дома построил церковь во имя Иоанна Иерусалимского, при которой было кладбище, на котором хоронили всех мальтийских кавалеров, невзирая на то, был ли кто из них лютеранин, католик или православный. По кончине Павла Петровича родственники похороненных здесь мальтийских кавалеров вырывали гробы своих отцов, мужей или братьев и развозили их на соответствующие кладбища.
Напротив Каменного острова находилась дача графа А. С. Строганова, известного богача и любимца Екатерины II, которая в одной из своих комедий вывела его под именем «Сам-блин». Основание «Строгановского» сада положено было еще бароном С. Г. Строгановым, когда он в 1743 г. купил у иллирийского графа Владиславича загородный двор.
27
…до бракосочетания Великого Князя Александра Павловича с В(еликой) К(няжной) Елизаветою Алексеевною… — Имеются в виду будущий император Александр I (1777–1825) и его жена Елизавета Алексеевна (ум. в 1826 г.), дочь маркграфа Баденского.
28
…приводимая в 4-м томе «Магазина» А. Т. Болотовым… — Имеется в виду энциклопедическое издание — журнал «Экономический магазин» (1780–1789), выпускавшийся писателем и ученым-естествоиспытателем А. Т. Болотовым (1738–1833). 40-й том вышел в 1789 г.
29
Князь Шаликов — Шаликов Петр Иванович (1768–1852) — писатель и журналист. Страстный поклонник сентиментализма.
30
Каменноостровский дворец — здание дворца сохранилось.