Сказочница

— Не кричи! — возмущалась я. — Тебе только кажется, что все так просто: «Закрой глаза, расслабься, протяни руку и нащупай край мира!» — передразнивала я, брезгливо скривив губы. — А для меня это предложение не насыщено смыслом!

— Боги! — рычал он, протягивал руку и моментально растворялся в воздухе, возвращаясь через минуту с цветком или яблоком. — Что здесь сложного!? Я даже не прошу тебя найти чертову дверь! Я просто прошу протянуть руку и открыть ее.

И я послушно закрывала глаза, расслаблялась и по-дурацки щупала воздух перед собой. И длилось это занудство часами.

На пятый день у Кира сдали нервы.

— Я уже начинаю думать, что переоценивал твои способности… — проворчал он, когда у меня снова ничего не получилось. — Сделаем по-другому.

Он встал за моей спиной, прижавшись ко мне грудью, вытянул правую руку вперед и проговорил возле моего уха:

— Положи свою руку на мою… Я дотронусь твоими пальцами до края мира, хорошо? — его левая рука обняла меня за талию, и я не нашла в себе сил что-то ответить, а просто кивнула.

— Расслабься…

Легко ему говорить. Попробовал бы он расслабиться, если бы его вот так обнимал симпатичный мужик. Тут же пытаюсь представить себе картину «Кир в объятиях эффектного незнакомца» и начинаю мелко дрожать от еле сдерживаемого смеха.

— Что тебя насмешило?

Движение его губ у моего уха как-то сразу заставило забыть о причинах неуместного веселья.

— Я просто представила себе, что…

— Что? — он подул мне на шею и совершенно неожиданно легонько укусил меня за правую мочку. Из головы в тот же миг вылетели все мысли, а кончики пальцев вдруг задрожали и похолодели.

— Чувствуешь?

Это он сейчас про что? Про то, что у меня коленки подкашиваются или про то, что мои пальцы, кажется, схватилась за дверную ручку? Все-таки про второе, видимо. Не открывая глаз, толкаю невидимую дверь и делаю шаг вперед.

— Умница…

Движение воздуха, разворот и поцелуй. Щекотно нёбу и не хватает воздуха. И сердце оглушительно грохочет. А от губ в разные стороны убегают восторженные мурашки: по шее, на плечи, по рукам до кончиков пальцев. И невыносимо терпеть. Хватаюсь за плечи Кира, пытаясь вырваться из этого сумасшествия, и все-таки тону. Открываю рот в попытке вдохнуть отрезвляющего воздуха, а вместо этого ловлю еще один поцелуй. Жаркий, глубокий, хмельной.

— Мира…

И череда мелких поцелуев: щеки, подбородок, шея…

— Да…

— Ты… невероятная…

Голова кругом, мир кругом… Нет, это не кругом, это мы, кажется, падаем. И я, наконец, открываю глаза. Кир смотрит на меня странно. И глаза совершенно черные из-за расширенных зрачков. Понимаю, что мы не в библиотеке, а посреди солнечного луга. Валяемся в траве. То есть, валяюсь только я, а Кир коварно нависает надо мной. Коварно, интимно. Черт! Чувствую дуновение ветерка. Очень вовремя, потому что щеки как раз нуждаются в том, чтобы их что-то охладило. Трусливо отвожу глаза и хрипло спрашиваю:

— Это я сделала? — и еле сдерживаю досадный стыдный стон, когда Кир лениво улыбается и отвечает:

— Думаю, мы сделали это вместе…

— Я про двери…

Он все еще улыбается и смотрит на мои губы.

— Двери?.. Да.

И неожиданно добавляет:

— Поцелуй меня. Пожалуйста.

Мое сердце совершает стремительный кульбит из горла прямо в пятки, минуя положенное ему место, я обнимаю Кира за шею и притягиваю его к себе. Горячо. Сладко. Недостаточно.

Поднимаю за спиной у красавчика руку, чувствую легкое покалывание в пальцах, нащупываю невидимую ручку, открываю дверь, и мы проваливаемся в библиотеку. Некоторое время лежим на паркете и молча смотрим друг на друга.

— Мира…

Я резко поднимаюсь и отряхиваю платье.

— Думаю, я все-таки поняла, как это делается, — старательно прячу глаза. — Что там у нас дальше по плану?

О невероятном поцелуе совершенно не хочется говорить. Проще представить себе, что ничего не было. А если что-то и было, то не со мной и не в этом мире. Грустно усмехаюсь, а Кир недовольно хмурится и не спешит подниматься на ноги.

— Ты собираешься оставить все, как было?

Ну, не понимает этот мужчина намеков. Я хочу все оставить за закрытой дверью, притвориться, что нам все привиделось.

Трясу головой и отворачиваюсь от него.

— Мира!

Настырный какой!

— Я не хочу об этом говорить. Я не хочу все усложнять.

Молчит, и чувствую, злится. Пусть злится, ему полезно. Слышу за спиной движение и шорох. И сжимаюсь вся, если он меня снова поцелует…

— Хорошо, — Кир вздохнул. — Пусть будет по-твоему.

Смотрю на него искоса.

— Потренируйся с дверью пока, ладно?

Он направился к выходу, а я немного обиделась. И все? Что, даже уговаривать не будет? Проклятье, я временами бываю такой невыносимой дурой!

— Подожди, а где эта чертова дверь? Покажешь?

Ну, как бы обычно Кир подводил меня к двери вплотную и просто предлагал открыть.

— Сама ищи, — бросил он, не оборачиваясь, и вышел.

Обижается еще, невозможный человек! Если он думал, что я побегу за ним и, поджав хвостик, буду умолять о помощи, то он плохо меня знает. Я теперь, в силу своей природной вредности, тресну, но найду эту дверь, будь она неладна.

Сначала я медленно брела по библиотеке, закрыв глаза и вытянув вперед руку. Мне казалось, что наткнуться на дверь будет несложно, тем более, что я знаю, где она примерно находится. Минут через тридцать я поняла, что ошиблась. Потому что либо дверь умела двигаться — кстати, надо спросить у Кира, могут ли двери перемещаться, — либо я все-таки бездарь и ни на что не способна.

Так, успокоиться и расслабиться. Давно, еще в голодные студенческие годы, когда я подрабатывала тренером по аэробике в ФОКе на проспекте Строителей, я дружила с инструктором по йоге. Забавный был дядька. Учил меня правильно дышать и расслабляться. Хорошо, вспомним пройденное. Я села на пол в позу сукхасана, если по-умному, а если по-простому, то просто ноги скрестила. Руки замком сцепила перед собой. Ой, оторвал бы мне мой мастер релаксации эти самые руки по самые плечи за такое вопиющее нарушение правил… Ну, и черт с ним. Мне так удобнее!

Итак, сижу на полу, глаза закрыты, умиротворяюсь, если откровенно, то засыпаю почти, вдруг чувствую какое-то постороннее движение. Открываю глаза и сама себе не верю: вижу дверь! Ее даже нащупывать не надо! Вот она сияет голубым в полутора шагах от меня.

— С ума сойти! — шепчу я, полностью очарованная приятным светом.

Поднимаюсь на ноги и просто вхожу в другой мир.

— Обалдеть!

Все та же поляна солнечная, бабочки и ромашки. Падаю в траву и улыбаюсь солнцу. Оказывается, все так просто! Если так пойдет дальше, то совсем скоро я смогу вернуться домой! Не буду сейчас думать о проблемах, которые возникнут после возвращения… Кир, наивный человек, конечно, полагает, что сможет удержать меня здесь. Смешной, честное слово! Какое мне вообще дело до его артефактов и короля?

Некоторое время просто загораю и ни о чем не думаю. Я так устала за прошедшую неделю. Хочется просто отдохнуть. А кто я такая, чтобы в чем-то себе отказывать!

Спала я, видимо, долго. И чем только думала? Вредно же спать на солнце! Теперь голова болит. И нос сгорел.

В библиотеку я возвращалась с тайной надеждой обнаружить там Кира, разыскивающего меня. Не обнаружила. Впрочем, и не расстроилась. В конце концов, я же знала, где его найти, чтобы похвастаться перед ним своим невероятным успехом. Ну, и букет ромашек очень хотелось ему отдать, для него, между прочим, собранный.

Кира я обнаружила в маленьком кабинете в компании рыжего незнакомца и бутылки виски.

— Пьянствуете? — нюхаю бокал и вручаю Киру букетик. — А я вот ромашек насобирала.

— У тебя нос сгорел, — сообщает мне он и ловит меня за руку.

Сокрушенно вздыхаю:

— Заснула на солнце…

— Ясно… Нашла, значит, дверь, — киваю и улыбаюсь. — Потом расскажешь.

Кир целует мою ладонь и хмурится недовольно, когда я вырываюсь. Говорила же, что не хочу что-то менять… Сердито щурюсь в ответ и выразительно двигаю бровями, а у красавчика глаза чернеют. Не знаю, сколько бы мы так в гляделки играли и чем бы они закончились, если бы присутствующий при нашем безмолвном противоборстве посторонний человек не подал признаков жизни в виде деликатного покашливания. Красавчик отмер и нелюбезно буркнул: