Страница 22 из 23
– И пусть, – нерешительно вставила Вера.
– Веруня, ты больна? С твоей тонкой, чувствительной натурой – пусть? Он мог оказаться бандитом, садистом, мерзавцем, и сейчас мы бы с тобой не сидели здесь, а бегали с Костиком по городу, разыскивая тебя вместе с полицией.
Лида не знала, как еще объяснить этой дурочке, что нельзя доверять первому встречному, да и Вера умом это понимала. Только надо убедить еще и свое сердце, которое с мощностью ураганного ветра отметало аргументы. Стоило вспомнить Сергея, как все ее существо восставало против Лиды, которая видит мир в серых красках, потому и ведет себя вызывающе, чтоб не трогали ее.
– Он хороший, правда, – неубедительно проговорила Вера.
– Детский сад! Цитирую: «Мужчина для женщины средство: целью бывает ребенок. Но что же женщина для мужчины? Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки». Фридрих Ницше. Вижу, не поняла. Поясняю: он игрок, играет с тобой и с собой. Это я и называю мазохизмом.
– Лида, я согласна с тобой, только поделать с собой ничего не могу. Я пропала. Я хочу его видеть, обнимать, целовать, хочу с ним… Ой, я, кажется, действительно сошла с ума. Не знаю, что мне делать.
– Для начала купи противозачаточные таблетки, – посоветовала Лида, как всегда предельно цинично, и загасила сигарету.
Прошло три дня, а Сергей даже не звонил. За три дня Вера прошла путь от клинического счастья до клинического уныния. Она замирала от каждого стука в дверь, будь то дома или на работе, вздрагивала от звонков, по совету Лиды начала принимать противозачаточные таблетки. А ОН не появлялся. По утрам она перебирала гардероб, мучила ее одна проблема: что надеть. Около зеркала проводила столько времени, что мама догадалась: в жизни дочери появился некто особенный. А ОН не появлялся. Лида наблюдала за подругой с несокрушимостью психотерапевта, однажды так прямо и заявила:
– На тебя без слез смотреть невозможно. Шурик в таком же состоянии, пожалей перед праздником парня, а то не доживет.
Шурик, безнадежно влюбленный в Веру, на год младше, пишет стихи, которые печатают в местных газетах, внимательный до назойливости, умненький, на лице его то там, то сям вскакивает прыщ. Прибавить ко всему сутулую, долговязую фигуру… Нет, ни в какое сравнение с Сергеем не шел. Но ОН не появлялся.
С новогоднего вечера сбежала. Вера жутко устала, радости и праздничного настроения вся эта суета не принесла, а ухаживания умников-интеллектуалов, включая прыщавого Шурика, нагнали тоску зеленую. Дома она дремала, как вдруг зазвонил телефон, Вера взяла трубку, полагая, что это подруга:
– Лидусь, не ругайся, я…
– Вера, ты меня уже забыла?
Сергей! Мир сузился до телефонной трубки, моментально бросило в жар… Но спокойствие, только спокойствие.
– Я был в отъезде, прилетел пять минут назад… (Она простила тяжелые дни ожидания.) С наступающим тебя.
– Тебя тоже… (Постепенно начала приходить в себя.)
– Ты мне не рада?
– Почему? Рада. Просто устала, сегодня у нас был вечер.
Постаралась сказать с холодком в голосе, пусть знает. Он ее промучил несколько дней, пусть теперь тоже помучается. Мог позвонить и из другого города.
– А у меня для тебя есть сюрприз. Вера, извини, меня ждет машина, больше не могу говорить. До завтра.
Надо было спросить: когда завтра? Не сообразила! Вера упала на софу, закрыла глаза. Комната наполнилась воспоминаниями с мечтами вперемежку, одна картинка сменялась другой, разные люди, знакомые и незнакомые, пролетали мимо с головокружительной быстротой, все они повторяли: завтра… Завтра – обволакивало, лаская невидимыми прикосновениями. Да, завтра что-то изменится…
Бессонное «завтра» превратилось в «сегодня». Вера накрутила волосы на бигуди, убрала квартиру до состояния больничной стерильности и приступила готовить праздничный ужин, отыскивая в рецептах блюда с интригующими названиями. К двум часам дня Вера была при полном параде, осталось только платье надеть. Продолжая хлопоты, она так устала к шести часам от ожидания и суеты, что свалилась с ног. Проснулась в начале десятого и… потеряла интерес не только к празднику, но и к жизни в целом. Сегодня ничего не будет.
– Ты кого-то ждала? – догадалась мама.
– Нет. Кого я могу ждать? О чем ты? – врала Вера.
Нет, так не годится. Она встретит Новый год самой красивой назло всем, правда, плохо представляла, кому назло, но так решила. Не пришел – не надо. С ним покончено раз и навсегда. Приняв такое решение, она надела великолепное белье, купленное за ползарплаты, но еще не побывавшее на ее теле, повертелась перед зеркалом и торжествующе заметила:
– От чего отказался, кретин!
Надела самое роскошное платье кремового цвета, туфли, подправила прическу, еще раз взглянула в зеркало и ахнула, придя в восторг:
– Какая я красивая!
– Красивая, красивая, – рассмеялась за спиной мама. – Идем к столу, красавица моя.
В дверь позвонили.
– Открыто, – крикнула мать, думая, что это соседка.
Вошел Сергей, в кожаном длинном пальто, с букетом роз, с улыбкой… С ума сойти! Он протянул матери букет, решительно начал:
– Здравствуйте, это вам. Меня зовут Сергей. Мне нравится ваша дочь, я пришел просить вас отпустить ее со мной.
– Да? Спаси… Вы прохо… Вера, молодой человек… вот. Ты как?
Мама ужасно мямлила, перекладывала из одной руки в другую розы, шурша целлофаном. Вера напоминала статую, вдобавок забыла, как произносятся слова.
– Она согласится, если вы разрешите, – заверил Сергей.
– Что ж, молодой человек… Вера, я тебя отпускаю.
– Мама, ты что? – Вера тут же осеклась, собственный голос ей показался хриплым и глухим. – Я не могу тебя оставить одну.
– Вера, это ты? – ахнул он. – Ты необыкновенно красива! Я тебя не узнал.
Сергей сказал правду, кроме того, что не узнал. В кружевном платье, она действительно была хороша. Ажурные рукава четко обрисовывали линии и изгибы рук, круглый вырез открывал часть груди, а кремовый цвет оттенял золотистую кожу. Платье вязала мама год тоненьким крючком, никому в голову не приходило, что выполнено оно кустарным способом.
– Если Сергей хочет, – продолжала Вера, не отреагировав на комплимент, – может остаться с нами. А я никуда не пойду.
– Вера, мы не можем остаться, – мягко, но настойчиво возразил Сергей. – У нас мало времени, прошу тебя, одевайся.
Вера собралась упрямиться, однако мама схватила шубу и сунула в руки дочери со словами:
– Не капризничай. Обо мне не беспокойся, наша соседка тоже осталась одна, я ее пригласила, мы по-стариковски… А ты иди с Сергеем.
Больше уговаривать не пришлось, Вера оделась со скоростью реактивного самолета. Мама счастливо улыбалась и совсем не обиделась, когда дочь на вопрос: «Когда вернешься?» – раздраженным шепотом ответила: «Ну, не знаю!» Что ж, Вера уже взрослая. Они очень красивая пара.
Сергей пропал из поля зрения, но Вера и не думала бежать к Илье, а присела на невысокий выступ стены. Вычеркнуть бы из памяти прошлое, которое не дает покоя и мучает, мучает… Память – это, пожалуй, самое ненужное место в голове. Она постоянно с тобой, хочешь не хочешь, а раз – и напомнит об обидах, боли или счастливых днях, о них тоже хочется забыть. Нет страшнее прекрасных воспоминаний, когда ничего нельзя вернуть и понимаешь, что такого больше никогда не будет. Илья ждет – это ее настоящее.
Сергей стоял на остановке. Вера прошла мимо, стараясь не смотреть ему в спину, вдруг, неизвестно каким чутьем, он почувствует ее и тогда встречи не избежать. Он не почувствовал. Вера почти бежала, бежала не только от Сергея, но и от памяти…
– Дамы и господа! Остался час до Нового года. Пусть наступающий год станет для нас годом исполнения желаний. С наступающим годом вас, друзья!
В центре зала шла программа из разнообразных номеров, а публика за столиками снисходительно одаривала артистов аплодисментами, попивала шампанское и крепкие напитки. Около двенадцати дружно встретили Деда Мороза, его короткая речь завершилась боем часов. Звон бокалов и поздравления наполнили зал. Сергей наклонился к Вере, прикоснулся губами к ее губам – это был их первый поцелуй. Снова зазвучала музыка, середину зала заполнили пары, среди них и Вера с Сергеем. Их лица находились близко-близко, ей очень хотелось, чтоб он поцеловал еще, но Сергей этого почему-то не делал. То ей казалось, он без ума от нее, то наоборот.