Страница 22 из 45
– Теперь вы видите, почему я довольно пристрастен к вашему джону кейджу[28].
– Можете напеть пару тактов из этой штуковины?
– Видите ли, я не пою. И потом, наша музыка не выражается мелодиями.
– Можно мне эту вещь сохранить?
– Считайте, что она сувенир, на память о моем визите.
– Спасибо. Итак, вы сказали, что ваше искусство не основывается на «субъективном видении». Что вы под этим подразумеваете?
– Я имел в виду, что у нас нет того, что вы называете «художественным вымыслом».
– Почему?
– А для чего это нужно?
– Ну, нередко вымысел помогает нам понять правду жизни.
– Зачем же нужно ходить вокруг да около? Почему не говорить о правде жизни напрямую?
– Правду разные люди понимают по-разному.
– Правда – это правда. То, о чем вы говорите, – это фантазия. Воображаемые миры. Скажите мне, – прот склонился над блокнотом, – почему у людей создалось такое странное впечатление, что вера и правда – это одно и то же?
– Потому что иногда правда ранит. Иногда нам надо верить в какую-то лучшую правду.
– Какая же правда может быть лучше, чем сама правда?
– Возможно, есть не один вид правды.
Прот настрочил еще что-то в своем блокноте.
– Правда есть только одна. Правда абсолютна. И избежать ее невозможно, как бы далеко ты от нее ни убежал.
Мне показалось, что произнес он это довольно грустно.
– Есть и другой фактор, – возразил я. – Наши взгляды основываются на несовершенном и противоречивом опыте. Чтобы во всем этом разобраться, нам нужна помощь. Может быть, вы могли бы нам помочь.
Он посмотрел на меня с удивлением:
– Как?
– Расскажите мне еще о вашей жизни на КА-ПЭКСе.
– О чем же вам хотелось бы знать?
– Расскажите мне о ваших друзьях и знакомых.
– Все КАПЭКСиане – мои друзья. Правда, на КА-ПЭКСо нет слова «друг», так же как нет слова «враг».
– Расскажите мне о ком-нибудь из них. О любом, кто первый придет на ум.
– Ну, есть такой брот, а есть мано и свои, и флед, и…
– Кто такой брот?
– Он живет в лесу к РИЛЛу от релдо. Мано…
– Релдо?
– Это деревня возле фиолетовых гор.
– И брот там живет?
– Да, в лесу.
– Почему?
– Потому что орфы обычно живут в лесах.
– А что такое орфы?
– Орфы – это некто между подобными мне существами и тродами. А троды похожи на ваших шимпанзе, только большего размера.
– Вы хотите сказать, что орфы – получеловеческие существа?
– Еще один пример вашей противоречивой терминологии. Но если вы имеете в виду, что орф – наш прародитель, то так оно и есть. Видите ли, мы, в отличие от вас, людей, не уничтожаем наших предков.
– И вы считаете орфов вашими друзьями?
– Конечно.
– А как, между прочим, вы называете на КА-ПЭКСе таких существ, как вы сами?
– Дремеры.
– А сколько различных видов предков между орфами и дремерами?
– Семь.
– И все они до сих пор существуют на КА-ПЭКСе?
– Mais oui![29]
– Как они выглядят?
– Они прекрасны.
– Вам приходится как-то о них заботиться?
– Иногда только убирать за ними. А в остальном они сами о себе заботятся, как и все наши другие существа.
– Они умеют говорить? Вы их понимаете?
– Разумеется. Все существа умеют говорить. Просто надо знать их язык.
– Хорошо. Продолжайте.
– Мано тихая. Большую часть времени она проводит, изучая наших насекомых. Свои – зеленый и мягкий. Флед…
– Зеленый?
– Ну конечно. Свои – эм. Эмы вроде ваших древесных лягушек, только размером с ваших собак.
– Вы обращаетесь к своим лягушкам по именам?
– А как же еще к ним обращаться?
– Вы хотите сказать, что у вас для всех лягушек на КА-ПЭКСе есть имена?
– Конечно, нет. Только для тех, которых я знаю.
– Так вы знакомы со многими низшими существами?
– Они не «низшие», они просто другие.
– А могли бы вы сравнить эти виды с теми, что у нас на Земле?
– У вас большее видовое разнообразие, чем на КА-ПЭКСе, зато у нас нет хищников. И еще, – он просиял, – нет мух, комаров и тараканов.
– Неужели такое возможно?
– О, поверьте мне, очень даже возможно.
– Хорошо, теперь давайте вернемся к людям.
– На КА-ПЭКСе нет «людей».
– Я хотел сказать, к таким существам, как вы. Э-э-э… дремерам.
– Как пожелаете.
– Расскажите мне о вашей приятельнице мано.
– Я уже сказал, что она увлечена изучением хомов.
– Расскажите мне о ней еще что-нибудь.
– У нее мягкие каштановые волосы, гладкий лоб, и она любит мастерить разные вещи.
– Вы с ней ладите?
– Конечно.
– Лучше, чем с другими капэксианами?
– Я отлично лажу со всеми.
– Неужели среди всех тех дремеров, с которыми вы ладите, нет таких, которые вам нравятся больше всех остальных?
– Мне они все нравятся.
– Назовите хотя бы некоторых из них.
Эта просьба явно была ошибкой. Не успел я остановить прота моим следующим вопросом, как он уже назвал не менее тридцати имен КАПЭКСиан.
– А вы хорошо ладите с вашим отцом?
– Ну что это, джин? Вам нужно что-то делать с вашей памятью. Я могу дать вам несколько советов, если…
– А как насчет вашей матери?
– Конечно.
– Так можно сказать, что вы ее любите?
– Любовь подразумевает ненависть.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Любовь… как… это все из области семантики.
– Хорошо. Давайте посмотрим на этот вопрос с другой стороны. Есть ли там кто-нибудь, кто вам не нравится? Кто-нибудь, кого вы не любите?
– На КА-ПЭКСе все такие же, как я! С чего мне кого-то ненавидеть? Я должен ненавидеть сам себя?
– На Земле есть люди, которые сами себя ненавидят. Те, которые живут не так, как они себе это представляли, и не так, как бы им этого хотелось. Те, кто не достиг в жизни своей цели. Те, кто совершил катастрофические ошибки. Те, которые нанесли ущерб другим людям и потом очень об этом сожалели…
– Я уже говорил вам, что на КА-ПЭКСе никто никого не обижает!
– Даже нечаянно?
– Даже нечаянно!
– Никогда?
– Вы что, глухой? – заорал прот.
– Нет. Я вас прекрасно слышу. Успокойтесь, пожалуйста. Извините, если я вас расстроил.
Прот резко кивнул.
Я знал, что напал на след, но не очень понимал, как лучше всего по нему идти. Пока прот приходил в себя, я заговорил с ним о некоторых наших пациентах, в том числе о Марии и ее защитных «я», – похоже, прота интересовало ее состояние.
Каким путем приходит прозрение? Может, это просто минутное прояснение в мыслях, вечно затуманенных глупостью? И хотя, возможно, побуждения мои не были лишены корысти, так или иначе, я вдруг понял, что наконец-то напал на след. Теперь я точно знал, с чем мне надо было сражаться: с истерической амнезией!
– Прот!
Он медленно разжал кулаки.
– Что?
– Мне сейчас в голову пришла одна мысль.
– Я вас поздравляю, доктор Брюэр.
– Как вы смотрите на то, чтобы во время нашей следующей встречи пройти сеанс гипноза?
– Для чего?
– Назовем это экспериментом. Иногда под гипнозом всплывают те воспоминания и чувства, которые из-за их болезненности старательно подавляются пострадавшим.
– Я помню все, что когда-либо сделал. Так что в гипнозе нет нужды.
– А могли бы вы это сделать для меня – в виде личного одолжения? – Во взгляде прота мелькнуло подозрение. – Почему вы колеблетесь? Вы боитесь гипноза?
Дешевый трюк, но сработал без осечки.
– Конечно, нет!
– В следующую среду? Хорошо?
– Следующая среда – четвертое июля. Вы работаете в американские праздники?
– Боже мой, неужели уже июль? Значит, так: во вторник проверим, как на вас действует гипноз, а сеансы начнем через неделю после этого. Годится?
– Абсолютно, мой уважаемый сэр, – ответил он неожиданно спокойно.
28
Кейдж, Джон (1912–1992) – американский композитор и теоретик; создавал музыкальные композиции, включающие элементы «шума» и «тишины», естественные и «найденные» звучания, электронику
29
Конечно же! (фр.)