Бриллиантовая пыль

- Когда же ты привыкнешь уже, - усмехнулся мужчина и повернулся к Ирине Алексеевне. - Поехали, посидим где-нибудь?

- С чего это ты у нас вдруг такой щедрый? - она хитро улыбнулась и вручила мужу пакет, подаренный Ольгой Владимировной. - Нас Макеева с бракосочетанием поздравила. Завтра со Степкой придет, им опять плохо.

- Так. На сегодня никаких плохих новостей. Поехали, - он махнул рукой на дверь. - Кать, тебя подкинуть?

- Что?.. - рассеянно переспросила девушка, умиляющаяся новобрачному руководству. - А... нет, не надо. Я сама доберусь, спасибо большое! Не хочу вас от вечера отвлекать.

- Ну, как знаешь, - пожал плечами главврач. - Пойдемте уже, работяги.

Когда сигнализация замигала, Катя отправилась на свою остановку, а машина загудела, заводясь, Ирина Алексеевна посмотрела на мужа исподлобья.

- Так, а вот теперь давай начистоту. Разговор какой-то серьезный?

- Я что, не могу просто так свозить свою жену на романтический ужин? - ответил Николаич, выруливая из кармана, в котором припарковался. - Через полчаса у нас кино начинается, надо поторопиться. А потом сходим куда-нибудь, поедим роллов или пиццы, куда твоя душа ляжет.

- Мне, вообще-то, на работу завтра, - улыбнулась женщина.

- Я в курсе. Я, кстати, с тобой.

- С чего это вдруг?

- Чтобы ты не заработалась, - он посмотрел ей в глаза с улыбкой, но было видно, что в шутке есть доля правды. - А то знаю я твою склонность к альтруизму.

- Ой, где ты был в первые годы моей фельдшерской практики, а? - огрызнулась она. - Знает он мою склонность к альтруизму. Кто меня по шестидневке заставлял тарабанить, а?

- Я был молод и необуздан, - отмахнулся Николаич. - Да и ты как раз в том периоде, когда вообще себя жалеть нельзя. А сейчас у тебя особое положение. Так что не надо мне тут ля-ля. Я начальник. Как сказал, так и будет.

- А то уволишь?

- А то уволю.

С "романтического вечера" парочка вернулась почти в час ночи. Оба были довольны, хотя периодически зевающая Ирина Алексеевна то и дело сокрушалась, что не поднимется завтра на работу. Сергей не соврал в том, что пойдет вместе с ней на смену, так что приехала она на личном "лимузине" - серой приоре с вмятиной на бампере с левой стороны (Николаич как-то ехал невыспавшийся и врубился на светофоре в стоящий впереди автомобиль).

Макеева пришла в двенадцать. Она удивилась присутствию сразу двух врачей на приеме, но тепло поприветствовала обоих и еще раз поздравила.

- Так, с вашего позволения, Сергей Николаич, - Ирина Алексеевна отстранила мужа от рабочего стола и встала, чтобы подойти к пациенту. Аускультация прошла уже по привычной схеме и не дала никаких новых результатов: все то же свистящее затрудненное дыхание. Врачиха грустно вздохнула и встретилась взглядом с хозяйкой. Макеева обреченно улыбалась.

- Подключаем гормоны опять, да?

- Да, похоже, что без них никак, - пожала плечами ветеринар. - Кушинг опять разовьется, это неизбежно. Но из двух зол выбирают меньшее. Так что, пока Степушка не задохнулся, надо подключать преднизолон.

- Хорошо...

Еще с десять минут пообщавшись с Ольгой Владимировной про ее кота и на разные отвлеченные темы, Ирина Алексеевна отпустила клиентку. Николаич вышел из операционной, где сидел все то время, что женщины болтали, и вынес жене чай. Та приняла напиток, сделала глоток и рассеянно уставилась в амбулаторный журнал.

- Ир.

Сергей говорил тихо-тихо, так, чтобы его слышала только она. Врач повернула к нему взгляд, фокусируя его где-то на уровне его подбородка.

- Ты ведь знаешь, что со Степкой уже все ясно. Зачем мучаешь кота и хозяйку?

Ирина Алексеевна подняла взгляд в его глаза; смотрела она даже яростно, отчего Николаич на мгновение растерялся.

- Я не буду усыплять этого кота до тех пор, пока они сами готовы его тянуть! Сколько вокруг равнодушных хозяев, которые не желают обременяться. Эти люди готовы ради него сносить неудобства и растраты, они - друзья своего питомца. Не заставляй меня рушить эту дружбу!

- Ира. Это кот. Всего лишь кот, который сам скоро сдохнет.

- Нет, это не всего лишь кот! Это их отдушина. Они любят его, они готовы...

- Но он не понимает, что его тыкают иглами, чтобы помочь. Все, что он знает - так это то, что ему мучительно больно дышать, что он задохнется, если поиграет со своими любимыми хозяевами, - главврач сдвинул брови. - Не мучай животное. Меня они не послушают. А вот ты...

- Если я предложу им усыпление, то мы их потеряем, - Ирина Алексеевна уткнулась лицом в руки. - Их доверие, их расположение... я все потеряю... Сереж, это - единственные клиенты, которые дарят мне на работе ощущение тепла и того, что не все в нашем мире еще разрушено и забыто. Степка - мой первый постоянный пациент. Я не могу его усыпить.

- Я понимаю твои чувства...

- Нет, не понимаешь. Ты - мужчина, это раз, и ты работаешь дольше - это два. Ты не понимаешь, как эмоции могут идти поперек здравого смысла. Я знаю, что он не жилец. Но я не могу. Просто не могу.

- Ладно, - Сергей взял ее руку. - Давай забудем о Степке. Тебе нельзя переживать.

- Да, пожалуй. Давай не будем о грустном. Лучше поговорим об удалении опухоли, которое будет сегодня в шесть вечера, - она пододвинула к себе журнал записей и ткнула пальцем в одну из них. - Даже хорошо, что сегодня ты на смене. Там, в общем, все обстоит следующим образом...

Но, даже не показывая это остальным, Ирина Алексеевна продолжала думать о Макеевой и ее коте. Он начал сдавать. Сколько он еще сможет протянуть? В уме всплыло лицо Ольги Владимировны, ее всегда улыбающиеся губы, голос, светящийся позитивом, хотя никакого позитива в ее ситуации не было. Откуда у этой женщины было столько сил? Да, она воспитала и вырастила дочерей-погодок, обе поступили в вуз и хорошо учатся, и теперь все ее внимание приковано к коту. Ее любимому, самому лучшему, самому красивому, неизлечимо больному коту.

"Я завидую ей. Она намного сильнее меня..."

Семь лет

- ... И перед операцией голодная диета - двенадцать часов.

- Как? Вообще не кормить? - глаза хозяйки готовы были выпасть из глазниц.

- Воду можно давать в неограниченном количестве.

- Да как же она будет голодная!

- Ничего. От одного разгрузочного денька не умрет. Ей это не грозит, - Ирина Алексеевна в подтверждение своих слов чуть помяла жировую подушку на животе у кошки. - И не нужно так откармливать животное. В восемь месяцев иметь такие отложения - это ненормально.

- Но она у нас уже привыкла, что мы встаем и...

- Послушайте, - серьезно глянула врач на хозяйку. - Если вы не в состоянии взять себя в руки и убрать от кошки корм, то я отказываюсь нести ответственность за возможные последствия вашей халатности к рекомендациям. Голодная диета - это правило. Правило, потому что на препарат будет рвота. Если кошечка поголодает день - ничего страшного не случится. А вот если, когда она будет лежать на спине в наркозе, у нее начнется рвота и еда попадет в дыхательные пути, от аспирационной пневмонии мы ее, скорее всего, не откачаем. Так что решайте, что для вас важнее - чтобы она жила или чтобы не строила вам глазки утром перед операцией.

Судя по всему, хозяйка напугалась. Ирине Алексеевне того и надо было. Таких нужно именно припугивать. Разумеется, если вдруг у животного начиналась рвота во время операции, врачи не распускали пальцы веером, а тут же отвязывали его от стола и переворачивали в естественное положение либо вниз головой, профилактируя вдыхание рвотных масс. Но от аспирационной пневмонии застрахован не был никто. Поэтому все, что можно было сделать - это свести возможность ее возникновения к минимуму. Но даже это уже зависело от врачей только косвенно, и Ирина Алексеевна знала, что для успеха лучше всего напугать возможными последствиями. Пока что это срабатывало.