Страница 61 из 65
Кажется, мы почти отделались от этого.
А вы совсем исправьтесь. Да, пожалуйста, чтоб ваши шуты ничего от себя не прибавляли к тексту пьесы. Есть такие – скалят зубы, чтоб заставить дураков хохотать во время какой-нибудь важной сцены. Так это скверно, и обнаруживает самые жалкие стремления в этих глупцах. Идите, готовьтесь к представлению.
Комедианты уходят. Входят Полоний, Розенкранц и Гильденстерн.
Ну что ж, сударь, король изволит пожаловать на представленье?
И даже с королевой, и даже сию минуту.
Ступайте, поторопите актеров!
Полоний уходит.
А может быть, вы тоже поможете торопить их?
Слушаем, ваше высочество!
Уходят.
Горацио входит.
Датский марш. Трубы. Входят король, королева, Полоний, Офелия, Розенкранц, Гильденстерн, другие придворные, слуги и конвой с факелами.
Как поживает наш племянник, Гамлет?
Превосходно! Я как хамелеон: питаюсь воздухом, начиненным обещаниями. Вы каплуна этим не откормите.
Я к таким разговорам не привык, Гамлет: это не моя речь.
Да теперь и не моя. (Полонию.) Вы мне рассказывали, сударь, что некогда играли в университете?
Играл, ваше высочество. Я считался хорошим актером.
Вы кого же играли?
Я играл Юлия Цезаря. Меня убивали в Капитолии. Брут зверски убивал меня.
Да это было зверство – зарезать такого капитального теленка! – Что актеры – готовы?
Да, ваше высочество, ждут вашего приказа.
Поди сюда, милый мой Гамлет, сядь со мной.
Нет, моя добрая матушка, здесь есть металл более притягивающий.
Офелия, позвольте лечь возле вас?
(Ложится к ногам Офелии.)
Нет, ваше высочество.
То есть прилечь головой вам на колени?
Да, принц.
А вы подумали, что я хотел сказать неприличность?
Право, принц, я ничего не подумала.
Что же, и ваша мысль недурна.
Что такое, принц?
Ничего.
Вы веселы, принц.
Кто, я?
Да, принц.
Я ваш шут – и только. Да что же и делать, как не веселиться? Посмотрите, как сияет радостью моя матушка, – а отец мой умер всего два часа назад.
Нет, ваше высочество: прошло уже два раза по два месяца.
Так давно? Пусть же черти носят траур, а я надену праздничный костюм. О небеса! – умереть два месяца назад и все еще не быть забытым! Значит, есть надежда, что память о великом человеке переживет его на полгода. Только – клянусь Богоматерью – он для этого должен настроить церквей, а не то его забудут, как деревянного конька, про которого сложили эпитафию: «О, увы, увы, позабыли конька!»