Как делают антисемитом

Как раз еврейские полемисты, едва заходит речь об участии евреев в русской трагедии, тут же уходят в тень и начинают обвинять русских: мы тут не при чем; вы это все сами; это все ваша больная русская душа, ваша несчастная русская история… А стоит не-еврею сказать что-нибудь «некошерное» о евреях, и его мгновенно зачисляют в гитлеры без права аппеляции.

Да, всегда в России и в Русской Церкви хватало своих болячек… Особенно много их стало к началу ХХ века… Но были еще и “привходящие” факторы (пусть не определяющие ход событий, но придающие им особенно горький привкус – как добавка специй в бульоне). В конце концов, не виной же Русской Церкви является воспитание Дзержинского![198]

Меня самого тошнит, когда я слышу трёп про то, что “во всем жиды виноваты”. Неумно это, неполезно, бессовестно, да и просто неуважительно по отношению к самой России (а с точки зрения религиозной – так еще и Богохульно, ибо господином истории “жидоедский” миф вместо Владыки Христа почитает “синедрион”).

Но я не склонен поддаваться и той моде, что господствует в “демократической” журналистике – моде, призывающей к восприятию действительности по модели “все или ничего!”. Из того обстоятельства, что не евреи сделали русские революции (как начала ХХ века, так и его конца), никак не следует, что они их не делали. Если нельзя всё (или даже главную роль) приписывать евреям, то ведь это еще не означает, что их участия вообще не было никакого…

Когда заходит разговор о причинах революции, о причинах отхода народа от Церкви – то неумно делать вид, будто вина только в народном «маловерии» или в каких-то «врагах Церкви и России». Огромная доля вины лежит на самих людях Церкви, на ее иерархах и служителях. И потому разговор об этой русской катастрофе, обходящий упоминания о наших, русских и церковных грехах, сразу лишается серьезности и становится идеологической погремушкой. Но точно также и разговор о катастрофах еврейских не должен обрываться, едва только заходит речь о причинах и поводах, спровоцировавших негативное отношение к евреям. Именно если мы хотим, чтобы «антисемитские опусы» больше не появлялись – надо «вдаваться в выяснение вопроса, что же все-таки послужило поводом» для их появления. Громили Россию все-таки “Фельдманы и Щепкины”, а не просто “Щепкины и Ивановы”[199].

Да, мы готовы говорить о наших болезнях (мало ли строк в моих книгах посвящено болячкам нашей церковной жизни!). Но никто не обязан говорить всегда лишь об одном и том же. Помимо наших исторических грехов было в истории что-то еще. Были и иные подробности нашей истории… Но Нежный спешит ставить мне диагноз: “Господин дьякон скорбит о России. Как не скорбеть! Весь XX век – хождение по мукам. И что же? Они виноваты? Совратили, заманили, столкнули, обесчестили? Его боголюбие именно такого мнения. Надо обладать особым образом устроенным умом и совершенно особенной совестью, чтобы читать Бунина – и пренебречь его беспощадной правдой о бездне, в которую рухнула Россия".

Это – испытанный полемический прием. Подобный трюк Александр Нежный совершает не впервые. Однажды он уже обвинял в юдофобии И. Р. Шафаревича: он зачислил его в стан “охотников представить русскую трагедию результатом победоносного еврейского заговора”[200]. А ведь в работе И. Р. Шафаревича, которую “обличает” Александр Нежный, с полнейшей определенностью сказано: “мысль, что “революцию делали одни евреи” – бессмыслица, выдуманная, вероятно, лишь затем, чтобы ее было проще опровергать. Более того, я не вижу никаких аргументов в пользу того, что евреи вообще “сделали” революцию, т.е. были ее инициаторами, хотя бы в виде руководящего меньшинства”[201].

В. Кожинов, сопоставив эти два текста, говорит: “Признаюсь, меня глубоко удивили цитируемые фразы Александра Нежного, и я обратился к нему с вопросом, почему он до такой степени исказил смысл работы И. Р. Шафаревича. И Александр Иосифович признался, что он вообще-то не читал эту работу, а только слышал рассказ о ней от одной из своих приятельниц…”[202].

Полемизируя со мной, А. Нежный использует тот же самый прием, что при критике Шафаревича. А, может, его опять приятельницы подвели… Вы бы уж, что ли, поосторожней наушниц себе выбирали, Александр-Стыдящийся-Отчества![203]

И это не просто личное полемическое изобретение Александра Нежного. Врать его заставляет изначальная предзаданность его позиции: ведь самое дешевое и распространенное еврейское объяснение корней антисемитизма звучит так – мол, русские говорят о негативной роли евреев потому, что хотят оправдать свои собственные беззакония, а потому лучше посоветовать им копаться в своем собственном дерьме, а евреев не трогать; раз эти русские посмели заговорить о евреях – значит, больше ни о чем они не говорят и ничего больше не видят, в том числе и самих себя и своих ошибок.

Цензура нынешней «политкорректности» сейчас не мягче средневековой: при анализе проступков или преступлений христиан хорошим тоном считается сделать обобщающий негативный вывод по поводу всего вообще христианства.

В то же время не-еврейские авторы при исследовании еврейской культуры обязаны или хвалить ее или же становится на позиции номиналистов – «не обобщать!».

Еврейские полемисты охотно и громко выставляют счет всей христианской культуре, но при этом блокируют любую попытку обсудить расистские нотки в собственно иудейской традиции.

Так может ли грех быть более чем личным? Может ли он вырастать не просто из личного выбора, а из той традиции, в которой этот человек был воспитан?

Каждый из нас начинает свой путь не с нуля, не с чистого листа. В каждом человеке есть нечто, что он наследует, а не выбирает. Есть предрассудки, общие для больших групп людей. Это пред-рассудки в самом буквальном смысле. Предрассудок – это то, что мы усвоили раньше, чем начал работать наш личный рассудок, то есть, с молоком матери. Это то, что передано мне моей семьей, школой, культурой[204] в качестве стандарта поведения: «Все мужчины делают это!». Но в разных культурах довольно разные представления о том, какое именно «это» должен делать «настоящий мужчина».

Одним из таких «предрассудков» является культура противопоставления: что «наше», а что «не-наше». Иногда врастание в культуру происходит не через подчеркиваемое единообразие, а через подчеркиваемое разнообразие, отличие.

Именно этот путь считал важнейшим основатель сионизма Теодор Герцль. Перед ним встала трудная задача выработки такого определения нации, которая подошла бы именно евреям – людям, у которых к концу 19 века не было ни общей территории проживания, ни общего языка, ни общей религии. И тогда в речи «Еврейство» (7 февраля 1896) он сказал: «Я не требую от нации общего языка или ярко выраженных расовых признаков. Мы историческая общность людей, принадлежащих друг другу ясно выраженной связью, и наша сплоченность сохраняется в силу существования общего врага». Еще раз свое определение Герцль привел на 1 сионистском конгрессе в октябре 1897 года: «Я убежден, что нация – это группа людей общего исторического прошлого, сплоченная наличием общего врага»[205]. «Народы, среди которых мы живем, все вместе тайно или открыто ненавидят нас»[206].

Понятно, что национальная, культурная и религиозная принадлежность весьма влияют на восприятие людьми одних и тех же предметов. Христиане помнят об императоре Нероне как о мучителе, иудеи – как о благодетеле (Талмуд утверждает, что Нерон принял иудаизм[207] ). Тюркский взгляд на историю России весьма отличается от взгляда русского историка. Куликово поле – поле славы для одних граждан России, и поле скорби для других (пока еще) граждан ее. Французское понимание русской истории также отлично от нашего: Крымская война не является для них горьким воспоминанием, а Бородинское поле они считают полем своей победы. Недавно мы узнали, что восприятие истории России даже украинцами разительно отличается от нашего собственного. Естественно, что есть и еврейская версия восприятия истории России (например – труды А. Янова). И это история России как «история чужого»[208].

198

“Дзержинский родился в Вильненской губернии в богатой дворянской семье. Мать – полька, отец – еврей… Мать воспитывала детей в неприязни ко всему русскому, православному… Позже Дзержинский признавался: “Еще мальчиком я мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей”” (Хлысталов Э. Был ли Феликс железным? // Совершенно секретно. 1996, № 5). Интересно, такое настроение маленького Феликса – это плод чисто материнского воспитания, или все же еще и родственников со стороны отца (в пятилетнем возрасте Феликс потерял отца, но при этом в семилетнем он выучился читать по-еврейски – значит, были учителя, знакомившие его с отцовской традицией)?

199

“Я настроен против евреев (убили – все равно Столыпина или нет), – но почувствовали себя вправе убивать за “здорово живешь” русских: и у меня (простите) то же чувство, как у Моисея, увидевшего, как египтянин убил еврея” (В. В. Розанов – М. О. Гершензону. Январь 1912. Публикация: Переписка В. В. Розанова и М. О. Гершензона // Новый мир. 1991, № 3. С.227).

200

Нежный А. И. Комиссар дьявола. М., 1993, с. 15.

201

ШафаревиЧ И. Р. Русофобия // Сочинения в 3 томах. Т. 2 М., 1994, с.143.

202

Кожинов В. Россия. Век ХХ (1901-1939). История страны от 1901 года до “загадочного” 1937 года. (Опыт беспристрастного исследования). М., 1999, с. 164.

203

А. Нежный почему-то очень обижается, когда его называют по имени-отчеству. “А вообще эту публику хлебом не корми, дай только назвать меня по имени-отчеству: Александр Иосифович. Вы чувствуете скрытую мерзость этого «Иосифовича»? А присовокупить фамилию! Плохо дело. Молодец дьякон Кураев в своей свеженькой книжке «Оккультизм в православии» такой возможности не упустил. Ребята! Не трудитесь. Не сучите ногами. Давно уже я поделился с читающим народом некоторыми подробностями моей биографии, и над иными посмеялся горьким смехом, а об иных сказал просто: папа – не только инженер, но и еврей, а мама – русская” (Нежный А. Уроки сектоведения // Московские новости 1999 №1). Это возмущение Нежного замечательно похоже не стычку между Хрущевым и Эпштейном (Яковлевым): в 1937 г. на Московской партийной конференции “Выступил Яков Аркадьевич Яковлев: он ругал меня за то, что меня в Московской парторганизации называют Никитой Сергеевичем… А после заседания ко мне подошел Мехлис и сообщил: “Яковлев – еврей, потому и не понимает, что у русских людей принято называть друг друга по имени и отчеству” (Вопросы истории. 1992, №2-3, с. 85). Приводя этот эпизод, В. Кожинов поясняет: возмущение Яковлева мотивировано тем, что еврейская традиция “не предусматривает употребление имени собеседника совместно с отЧеством, как это принято в русском быту” (Кожинов В. Россия. Век ХХ (1901-1939). История страны от 1901 года до “загадочного” 1937 года. (Опыт беспристрастного исследования). М., 1999, с. 325). Отсюда ясно, почему в нынешней журналистике вдруг исчезли отчества, и в телеэфире журналисты взывают другу ко другу, хотя и фамильярно с точки зрения русского этикета, но вполне вежливо с точки зрения этикета еврейского: “Михаил! – Борис?!”.

204

Очередная передержка моих оппонентов: «Согласно Кураеву, в евреях изначально, на генетическом уровне, заложено…» (Каджая В. «Нехорошая кровь» покоя не дает. Православный священник желает решить «еврейский вопрос» // Новое время. 10.06.2001).

205

Цит. по: Эрлих В. Сионизм – теория и практика // Сионизм – правда и вымысел. Сборник статей. М., Прогресс, 1978. с. 21.

206

Цит. По: Эрлих В. Сионизм: теория и практика // Сионизм – правда и вымыслы. Сборник статей. М., Прогресс, 1978, с. 27.

207

Гитин 56а. Цит. по: Гафни И. Евреи Вавилонии в талмудическую эпоху. М.,-Иерусалим, 2003, с. 138.

208

«Нужно либо совсем не знать, либо очень не любить страну, в которой живешь, чтобы о посвященном ей и проникнутом болью за ее судьбу произведении судить с литературоведческих и нормативно-эстетических позиций. Хочешь ты того или нет – но твои оценки будут перенесены на предмет. И выйдет примерно следующее: „Моя мать, гостеприимством чрева которой я в свое время воспользовался, женщина по-своему симпатичная. Однако нельзя не отметить, господа судьи, как некоторую ее вислозадость, так и некоторые бесспорно отрицательные черты характера. Подсудимая была малообразованна и легковерна, четырежды порола меня ремнем и отличалась сварливостью…“ Иногда объективность – хуже, чем преступление» (Пирогов Л.Назвался груздем. «Национальный бестселлер» готовится к экзамену на аттестат зрелостиhttp://exlibris.ng.ru/subject/2004-05-20/1_nacbest.html20 мая 2004).