Земля предков

Может, как старший брат. Что-то очень теплое. Совсем не то, что – с Рагнаром и сыновьями.

Тут я вспомнил, но спросить не успел.

– Что я жив, за то богов надо благодарить и вот их, – кивок в сторону Харры. – На руках меня несли. Ульфхам грудью закрыл, когда щит разбили…

– Он выжил, Ульфхам, – сказал я. – Мы заглядывали к бонду, который его выхаживал. Его дочь до сих пор по Ульфхаму сохнет. И папаша не против. Небедный, кстати, папаша.

– Еще бы ему быть бедным! Столько за меня взял, что на дюжину хватило бы! – В дверях стоял Ульфхам Треска собственной персоной.

Обнялись.

– Мне говорили, ты приходил к нашим в Хедебю, – сказал Ульфхам. – Но Хедин Морж сказал: тебе нельзя верить.

– Почему это? – возмутился я.

– Ты пришел на корабле Мурхи Лиса, а о нем известно, что он – человек Ивара, – рассудительно произнес Ульфхам. – И о тебе говорили то же. Как можно доверять тому, что служит Рагнарсонам?

– А сейчас мне, значит, доверять можно? – произнес я с вызовом. Не то чтобы я не понимал логику Трески… Но она мне не нравилась.

– Ты пришел, а драккаров Сигурда Змееглазого я что-то не вижу.

– Ну, один из его драккаров ты точно мог видеть, – бросил я камешек наугад.

Хрёрек и Ульфхам переглянулись.

– Сигурд знает? – спросил конунг.

Я мотнул головой:

– Ему сказали, что это кто-то из Асов позаимствовал его драккар.

– И он поверил?!

– Настолько, что даже лишил жрецов Оденсе ежегодного пожертвования.

Ульфам и его конунг развеселились. Треска прикрыл глаз ладонью и произнес инфернальным голосом, обращаясь к Медвежонку:

– Сколько ты убил во славу мою, берсерк?

– Ты пошути – и еще одним шутником в Валхалле станет больше! – пообещал Свартхёвди.

– Не хочу тебе лгать, князь, – сказал я по-словенски, – но Ивару Бескостному я должен. Он здорово помог мне, когда возникла нужда. Я поклялся, что приду по его зову и встану под его знамя против любого врага, если это будет не мой родич или не тот, кому я поклялся в верности.

– Тогда почему ты здесь? – куда менее радушно, чем раньше, произнес Хрёрек.

– Я искал тебя. Хотел убедиться, что ты жив, и не нужна ли тебе моя помощь, – ответил я. – И, не знаю, помнишь ты или нет, но я когда-то клялся тебе в верности.

– Я помню, – сказал конунг. – Но время идет, и клятвы забываются.

– Не мной, – возразил я. – Я здесь, и ты можешь на меня рассчитывать.

– А что же Ивар Рагнарсон?

– Пока он меня не звал. И ты должен понимать: я не так силен, как ты, чтобы ссориться с сыновьями Рагнара. Кроме того, моя жена и моя новая родня живут на Сёлунде.

– Я понимаю, хёвдинг, – по-скандинавски ответил Хрёрек. – Но всё же не понимаю, почему ты здесь? Ты приехал торговать? Или служить мне?

– Если примешь, – ответил я, – мы – твои. Но пока моя и его родня, – кивок на Медвежонка, – живут на Сёлунде, – против Рагнарсонов мы не пойдем. Ты должен это знать.

– А если Рагнарсоны придут сюда, что ты сделаешь?

– Я не стану сражаться, – ответил я честно. – Ни с ними, ни с тобой. Берешь ли ты меня, князь Рюрик, на этих условиях обратно в свой хирд? – спросил я, покосившись на Медвежонка. Как только мы перешли на его родной язык, он перестал трепаться с Треской и слушал очень внимательно.

– Беру, – не задумываясь, ответил Хрёрек. – Возможно, вскоре я сумею предложить тебе что-то лучшее, чем твоя земля на Сёлунде.

– У него прекрасная земля! – вмешался Медвежонок. – И у меня – тоже. Вряд ли здесь, в Гардарике, найдется что-то получше. Но раз мой брат решил пожить здесь, я тоже к нему присоединюсь. До конца лета уж точно! Думаю, таким, как мы, здесь найдется, чем поживиться!

– Грабить нельзя! – мгновенно отреагировал Хрёрек. – Купцов обдирать – тоже. Всё, что идет по Ольховой в Нево и дальше, в море – под моей защитой! А то знаю я вас!

– Одного купчишку они уже выпотрошили, – наябедничал Стрекоза.

– Вот как? – нахмурился конунг. – Кого?

– Виитмаса Щеку. А еще он едва не отправил в Ирий маленького Бобрёнка.

– Бобрёнка? – еще больше нахмурился Хрёрек. – Его-то за что?

– Хотел их с Медвежонком в поруб посадить.

– Вот дурень! – в сердцах ругнулся конунг. – Крови не было?

– Я поспел вовремя, – заверил Харра. – Развел.

– Всё равно тесть будет недоволен, – пробормотал Хрёрек. И нам: – Рассказывайте, как было дело?

– Что? – возмутился Медвежонок. – Вот так, всухую? Мы только с палубы сошли, а ты нам даже пива не предложишь? Не узнаю тебя, конунг! Раньше ты был щедрее!

– Ты прав, – согласился Хрёрек. – Харра! Распорядись, чтобы нам принесли выпить и поесть что-нибудь.

Но Стрекоза выполнять команду не торопился.

– Княже, я бы посоветовал пригласить за стол не только этих двоих, а еще и того, что остался на палубах, – сказал он.

– Успею, – отмахнулся было Хрёрек, но сообразил: сказано не просто так, и всё же поинтересовался: – Почему?

– Там у них еще один… Воин Одина, – сказал Харра. – Волк за него поручился, но… Всё же это воин Одина. Как бы не вышло нехорошего.

Хрёрек задумался ненадолго, потом спросил:

– Сколько у тебя людей, Белый Волк?

– Кроме нас с братом, одиннадцать. И десятка два трэлей, что мы забрали у эста.

– Этот – один из них? – Хрёрек показал на Квашака, переминавшегося у дверей.

– Этот уже свободный, – ответил я. – А держит он, кстати, подарки для Гостомысла. Для тебя, прости, ничего. Я же не был уверен, что встречу тебя здесь, – развел я руками.

– Но будут, будут подарки! – вмешался Медвежонок. – Мы – люди не бедные, конунг. С пустыми руками в гости не ходим!

– Подарками после обменяемся, – сказал князь. – Харра, вели отрокам, чтобы накрывали большой стол в трапезной, и сходи за его людьми. Скажи: конунг на пир приглашает. Есть там кто-то, кто знает Харру? – спросил меня Хрёрек. Но вместо меня ответил Медвежонок:

– Многие знают, – пробасил он. – Но лучше я сам с ним схожу. Хавгрим его всё равно слушать не станет.

И вышел вслед за Харрой.

– Хавгрим – это тот, второй берсерк? – спросил Хрёрек.

– Да. Знаю, ты их не любишь, но он – мой человек… И мой друг. Если ты принимаешь меня, то и моих людей – тоже.

– Это понятно, – кивнул конунг. – Но отвечаешь за него ты!

– Это тоже понятно… Конунг! – Я наконец задал вопрос, который давно меня мучил: – Кто еще выжил?.. Из наших?

– Немногие, – вздохнул Хрёрек. – Только те, кто шел со мной на «Соколе».

– Ольбард? Трувор? Руад? Рулаф? – начал перечислять я.

– Живы, – успокоил меня Хрёрек. – Варяги все живы. И Витмид, и Руад с Рулафом…

Хрёрек перечислял живых и тех, кто погиб, и я понимал, как мало осталось у него людей после той битвы. Многих убитых я не знал: это были те, кого конунг набрал позже, после похода на франков. Зато каждый знакомый среди выживших – радовал. Уцелели и Оспак Парус, и Витмид, хускарл, с которым меня вместе принимали в дружину… Но погибших было намного больше. Если сравнить с моими собственными потерями, то пропорция, в общем, такая же. Радует, что уцелели варяги. Ближе них у меня в дружине Хрёрека никого не было. Ну разве что Медвежонок со Стюрмиром, но они и сейчас со мной.

– А где они сейчас, варяги? – спросил я.

– На Нево ушли. Там, весть пришла, озорует кто-то.

– Уж не о нас ли? – поинтересовался я.

– Нет. Кто-то чудинов наших пограбил. Не из северных людей, поближе.

– У меня в добыче и чудин есть, – сообщил я. – Медвежонка обнести вздумал – и попался.

Конунг хмыкнул.

– Я его тебе подарю, – пообещал я. – А там уж сам разбирайся, тот это чудин или нет.

Хрёрек поглядел на меня пристально:

– У тебя не только имя изменилось, Ульф Свити, – сказал он.

– Да, – согласился я. – Многое было.

Говорить не хотелось. Зачем омрачать встречу?

Конунг хотел еще что-то, но тут в покои ввалился паренек и сообщил, что стол накрыт.

– Княгиню звать? – спросил он.