Страница 21 из 24
– А что такое?
– До приезда следственной группы ничего трогать нельзя.
– У меня времени достаточно было так-то, – сварливо напомнил я.
– Порядок, – отрезал дружинник, не слушая возражений.
Впрочем, я особенно на своем и не настаивал. Порядок, значит, порядок.
Сел на стул. Голова кружилась, в ушах звенело.
Но – живой. А это главное…
Следственная группа прикатила на «газели» минут через десять, следом подъехал «хантер» с мигалкой. Из него выбрался худощавый господин в черном дорогом пальто, конопатый и длинноносый. Начальник отдела контрразведки Григорий Кузьминок пропустил вперед следователей, потом поднялся на крыльцо и покачал головой.
– Ну и бардак у тебя, Хмелев! – протянул он, встав на пороге.
– Так это бар, а не библиотека, – парировал я.
– Логично, – кивнул Кузьминок и отпустил старшего сержанта. – Свободны. – Но сразу поправился: – Пока не уезжайте, на улице подождите.
Бойцы группы быстрого реагирования покинули бар. Один из следователей сунул в пластиковый пакет окровавленный кухонный нож, второй занялся фотосъемкой места преступления. Вольнонаемный эксперт склонился над мертвым телом и забормотал в диктофон:
– Одна колотая рана в области шеи…
Я не стал прислушиваться к его словам и обратил свое внимание на гимназиста в длинном кожаном плаще и кожаной же фуражке с меховым подбоем. Прибывший вместе со следственной группой колдун присел у стола, под который закатился оброненный нападавшим амулет, и провел вокруг него алхимическим маркером непрерывный круг. Реагент зашипел, намертво въедаясь в доски.
– Что там? – поинтересовался Григорий, когда гимназист провел над крупным кристаллом обыкновенным ивовым прутиком.
Колдун предостерегающе вскинул руку, призывая к молчанию, и закрыл глаза, но сразу встрепенулся и поднялся на ноги.
– Хитрая штука. Парализатор.
– Почему тогда хитрая? – удивился контрразведчик. – Их в любой лавке навалом. И у каждого второго защита куплена.
– От такого ментальная защита не поможет, он непосредственно на нервную систему действует. К обороту, кстати, запрещен из-за перманентного паралича конечностей в десяти-пятнадцати процентов случаев.
– Отследить покупателя можно?
– Сомневаюсь, – покачал головой колдун и позвал следователя: – Приобщайте к вещественным доказательствам. Только голыми руками не хватайте, он хоть и деактивирован, но мало ли…
– Ладно, – вздохнул тогда Кузьминок. – Излагай, Хмелев, свою версию.
Я в двух словах рассказал, как все было, ничего не приукрашивая, ничего не упуская. Но гимназист лишь покачал головой.
– Не сходится, – прямо заявил он. – Парализатор был активирован. Либо его не успели пустить в ход, а значит, вы атаковали первым, либо должна быть серьезная причина, по которой он не сработал. Обычный амулет от ментального доминирования не помог бы.
– Была защита. Была! – подтвердил я и закатал рукав, демонстрируя плетеный браслет с обуглившейся зеленой нитью. – И озаботился я своей безопасностью не вчера и не позавчера. Есть свидетели. Так что не надо инсинуаций.
– Позвольте! – Колдун с интересом осмотрел браслет и даже поводил над ним ивовым прутиком. – Оригинально! – улыбнулся потом. – Задумка отличная, а вот исполнение на троечку.
– Почему это? – оскорбился я. – Сработало ведь!
– Сработало, – подтвердил гимназист, – но видите обугленную нить? Она вплетена в узлы, которые выступают ключевыми точками, и когда произойдет их разрушение, энергия плетения вырвется наружу, и вы останетесь без руки. Я бы настоятельно советовал вам от этого украшения избавиться.
Недолго думая, я выщелкнул клинок выкидного ножа и срезал браслет.
– Я больше не нужен, заключение пришлю до конца дня, – заявил тогда гимназист.
– Подождите, – задержал его Кузьминок, который до сих пор не задал мне ни одного уточняющего вопроса. – Сейчас машина в участок пойдет. Подвезем.
И точно, вскоре старший группы подошел к нам с многочисленными пакетами, в которые сложили обнаруженные у покойника вещи, и объявил, что они здесь закончили, остается лишь взять с меня письменные показания. Но Кузьминок следовать протоколу не пожелал.
– Изложи все в письменном виде до конца дня, – потребовал он, – вечером пришлю кого-нибудь.
– И еще непонятно как с карабином быть, – замялся следователь, демонстрируя пакет с двумя стреляными гильзами двенадцатого калибра. – Разрешение оформлено, огнестрельных ранений у покойника не зафиксировано.
– Хмелев, ты в кого-нибудь попал? – уточнил Григорий.
– Нет.
– Карабин оставляйте, – распорядился тогда контрразведчик.
– А с этим что? – указал я на мертвеца.
– Позже заберут в морг на опознание, – пожал плечами следователь.
– Особые приметы есть? – уточнил Кузьминок.
– Нет. Возможно, что-то под одеждой обнаружится. Карманы пустые, одежду явно специально для дела приготовили.
– Хорошо, – кивнул Григорий, – возбуждайтесь по попытке похищения, по убийству готовьте отказ. Приеду, подпишу. Да, тут стрельба недалеко была, заберете ее у Могилевского и объедините в одно производство.
– Есть основания?
– Есть.
Следователи погрузились в «газель» и уехали; перед баром остались стоять «хантер» и УАЗ группы быстрого реагирования.
Я запер дверь и спросил, заранее зная ответ:
– Что за перестрелка?
– Сосед твой фургон перехватил. Сел на хвост, когда он от бара отъезжал, и нагнал неподалеку. – Кузьминок подошел к стойке и взял чудом не сброшенный на пол бутерброд.
– Может, чай? – предложил я.
– Да, давай.
Я поднял с пола чайник, перешагнул через покойника и ушел на кухню. Набрал воды, поставил его на плиту, потом быстро нарезал булку белого хлеба и кольцо кровяной колбасы и вернулся в бар.
– Угощайтесь.
– Ты этого кадра точно раньше не видел? – указал Григорий на покойника.
– Нет.
– Не встречал в «Западном полюсе», к примеру?
– Не поручусь, – воздержался я от однозначного ответа, собрал разлетевшиеся по полу хлеб и колбасу и выбросил их мусорное ведро. Сходил за чайником, наполнил две кружки, пожал плечами. – Всего персонала в лицо не знаю.
– Владимир Михайлович уверил меня, что не причастен к этому прискорбному инциденту.
– Было бы странно, возьмись он утверждать обратное, – буркнул я, откусил бутерброд и отпил чаю.
Кузьминок последовал моему примеру, потом сказал:
– Я ему верю.
– А мне, значит, нет?
– От разрыва контракта потерял ты, а не «Западный полюс». Нет никаких причин оказывать на тебя давление.
– Нормальное такое давление, – хмыкнул я, допил чай и вынес из подсобки ведро с лентяйкой. Кровь смывать лучше прежде, чем она намертво в доски пола въесться успеет.
– Правда, на фургоне и в самом деле была надпись «Западный полюс», – вздохнул Григорий, взяв с тарелки новый бутерброд, – тебе не показалось.
– Угнали?
– Гордеев говорит, ватман приклеили.
Я наполнил ведро водой, сунул в него зацепленную на лентяйку тряпку и предложил:
– Если фургон перехватили, не хотите на место съездить?
– Не хочу, – просто ответил Кузьминок и долил себе чаю.
– А чего так?
За тряпкой по полу оставались бурые разводы, но я тщательно замыл оставленный покойником кровавый след, вымыл тряпку и прошелся второй раз. Стало лучше.
Григорий доел бутерброд, потер искривленный нос и задумчиво произнес:
– Слишком много неясного в этом деле, слишком много. Когда похищают кондуктора – это одно, но в тебе какая ценность?
– Пфу! – выдохнул я. – Тоже мне бином Ньютона! Человек остается без покровительства Дружины, и на него сразу пытаются наехать, первый раз такое, что ли?
– Тебя не только Ханин опекал, так ведь? – не вдохновился этой версией контрразведчик. – Сам знаешь, как такие дела делаются. Подошли бы серьезные люди, предложили охрану, ты бы их в «Ширли-Муры» направил. Правильно? Правильно. И Селина с Гамлетом в причастности заподозрить сложно: ты им живой и здоровый нужен, а не в инвалидном кресле.