Страница 57 из 57
Грехи принца Сарадина
Когда Фламбо взял ежемесячный отпуск, чтобы отдохнуть от своей конторы в Вестминстере, он решил провести его на небольшой парусной лодке, которая была до того мала, что бóльшую часть времени шла на гребном ходу. Более того, он намеревался провести отпуск на небольших реках восточных графств, реках таких маленьких, что со стороны казалось, будто волшебная лодочка плывет через луга и поля. Больше двух человек в это суденышко не поместилось бы, да и места в нем хватало только для самого необходимого, поэтому Фламбо и заполнил его теми вещами, которыми его своеобразный разум посчитал необходимыми для подобного путешествия. Если составить их список, он ограничился бы четырьмя пунктами: консервы с лососиной – на тот случай, если ему в пути захочется есть; заряженные револьверы – на тот случай, если у него в пути возникнет желание повоевать; бутылка бренди – вероятно, на тот случай, если в пути ему доведется упасть в обморок; и священник – очевидно, на тот случай, если в пути его настигнет смерть. С этим легким грузом он и отправился потихоньку по мелким норфолкским речушкам, намереваясь добраться до озер и по дороге насладиться прелестью прибрежных садов и лугов, чудесными отражениями подступающих к самой воде особняков или деревень, останавливаясь для тихой рыбалки в прудах и заводях и, в определенном смысле, прижимаясь к берегу.
Как всякий истинный философ, Фламбо, отправляясь в путь, не ставил перед собой какой-то конкретной цели, но как всякий истинный философ, имел для этого повод. У него была своего рода «полуцель», к которой он относился достаточно серьезно, чтобы, в случае, если ему будет сопутствовать успех, она стала достойным завершением всего отпуска, но в то же время настолько легкомысленно, чтобы неудача не испортила впечатления от отдыха. Много лет назад, когда Фламбо был королем воров и самым известным человеком в Париже, он получал множество писем, в которых ему пели дифирамбы, слали проклятия и даже признавались в любви, но лишь одно из них запомнилось ему. Это была всего лишь визитная карточка в конверте с английской маркой. На обратной стороне карточки по-французски зелеными чернилами было написано: «Если вы когда-нибудь уйдете на покой и образумитесь, приезжайте. Я бы хотел с вами встретиться, потому что со всеми остальными великими современниками я уже встречался. Ваша проделка с двумя сыщиками, когда вы заставили одного арестовать другого, – лучшее, что происходило за всю историю Франции». На лицевой стороне карточки четкими буквами было напечатано: «Принц Сарадин, Рид-Хаус[18], Рид-Айленд, Норфолк».
Тогда Фламбо не стал задумываться над приглашением, выяснил только, что принц в свое время был одной из известнейших фигур светского общества Южной Италии и блистал в самых высоких кругах. Поговаривали, что в юности он сбежал с одной знатной замужней женщиной. Это не бог весть какая невидаль для тех кругов, и об этой выходке вскоре бы забыли, но дело осложнилось неожиданным и трагическим обстоятельством: последовавшим самоубийством мужа, который, судя по всему, бросился в пропасть в Сицилии. Какое-то время принц жил в Вене, но последние годы, похоже, проводил в постоянных и непрерывных путешествиях. Но когда Фламбо, как и принц, решив отдалиться от славы, покинул Европу и обосновался в Англии, ему пришло в голову, что он может как-нибудь нагрянуть с неожиданным визитом к именитому изгнаннику, живущему у Норфолкских озер. Он не имел понятия, удастся ли ему разыскать поместье принца, настолько оно было небольшим и уединенным. Но случилось так, что нашел он его намного раньше, чем ожидал.
Однажды вечером их лодка причалила к поросшему густой высокой травой берегу с низкими деревьями. Сон после напряженной работы веслами пришел к ним быстро, и, соответственно, проснулись путешественники рано, еще затемно. Вернее сказать, до того как начался день, поскольку большая лимонная луна проглядывала через лес высокой травы над их головами, а чистое фиалковое небо было хоть и ночным, но светлым. Обоим мужчинам одновременно пришли на ум воспоминания детства, этого сказочного времени, когда в лесу можно встретить настоящего эльфа, когда каждый день сулит новые приключения, а заросли тростника кажутся настоящими джунглями. Если вот так снизу вверх смотреть на ромашки на фоне большой низкой луны, они кажутся гигантскими ромашками, а одуванчики – гигантскими одуванчиками. Каким-то образом это напомнило им узоры на обоях в детской комнате.
Откос берега позволял им видеть корни кустов и трав над собой.
– Боже, – тихо произнес Фламбо. – Как в сказке. Прямо страна фей какая-то.
Отец Браун вдруг сел, выпрямив спину, и перекрестился. Движение его было таким резким, что его друг не без удивления спросил, что случилось.
– Люди, которые сочиняли средневековые баллады, – ответил священник, – знали о сказках и феях больше вас. В сказках происходят не только приятные вещи.
– Ерунда, – сказал Фламбо. – Вы посмотрите, разве может под такой луной происходить что-то плохое? Я предлагаю плыть дальше и посмотреть, что из этого выйдет. Мы можем умереть и сгнить, прежде чем еще раз увидим такую луну и почувствуем такое настроение.
– Хорошо, – согласился отец Браун. – Я не говорил, что нельзя входить в страну фей, я сказал только, что это опасно.
И они медленно поплыли по серебристой реке. Глубокий пурпур неба и бледное золото луны начали увядать и постепенно превратились в ту обесцвеченную бескрайнюю гармонию, на смену которой приходят краски рассвета. Когда первые легкие красные, золотые и серые полосы прорезали горизонт от края до края, их единообразие нарушил черный силуэт какого-то городка или деревни, наседающий на реку прямо впереди. Предрассветный полумрак уже позволял различать предметы на расстоянии, когда они доплыли до нависающих крыш и мостов этого прибрежного поселения. Дома, с их длинными низкими, горбатыми крышами, словно собрались здесь, чтобы напиться из реки, как огромные рыжие и серые коровы. Лишь когда расширившийся и просветлевший рассвет превратился в настоящий день, на пристанях и мостах этого молчаливого городка они заметили первое живое существо. Вскоре они смогли рассмотреть безмятежного цветущего мужчину с лицом круглым, как недавно скрывшаяся луна, и лучиками рыжей бороды вокруг нижнего его полукружия. Он стоял в одной рубашке, прислонясь к столбу, и смотрел на сонное течение реки. Поддавшись какому-то внутреннему побуждению (анализировать которое мы не станем), Фламбо поднялся на качающейся лодке в полный рост и крикнул мужчине, не знает ли он, где находится Рид-Айленд или Рид-Хаус. Цветущая улыбка мужчины слегка увяла, он молча указал на следующий поворот реки. Без дальнейших расспросов Фламбо поплыл дальше.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
18
Reed – по-английски тростник или камыш, поэтому Рид-Айленд (Reed Island) – это тростниковый или камышовый остров, а Рид-Хаус (Reed House) – тростниковый дом.