Страница 12 из 13
Сегодня принято считать, что мы хорошо понимаем роль креативности как источника экономической ценности. Например, многие эксперты заявляют, что интеллектуальная собственность (полезные новые знания, воплотившиеся в компьютерных программах, патентах или формулах) стала более ценной, чем любая материальная. Неудивительно, что мы подаем так много судебных исков по поводу неправомочного использования интеллектуальной собственности, а также спорим о способах ее защиты столь же яростно, как во времена калифорнийской золотой лихорадки старатели дрались за участки земли. Однако, как авторитетно заявил профессор права Стэнфордского университета Лоуренс Лессинг, склонность слишком активно защищать и оспаривать в суде интеллектуальную собственность вполне может стать тем препятствием, которое будет сдерживать творческие порывы»[36]. В конечном счете мы не должны забывать о том, что именно лежит в основе нашего благополучия. Полезные знания действительно заключены в программах и формулах, но они возникли не сами по себе, а были придуманы людьми. Высшая форма интеллектуальной собственности (та, которая сегодня становится самым ценным экономическим ресурсом, вместо земли, труда и капитала) – творческий дар человека.
Карл Маркс отчасти оказался прав, когда предсказывал, что в свое время рабочие получат контроль над средствами производства. В каком-то смысле это начинает происходить уже сейчас, но не так, как это представлял себе ученый-экономист: мол, пролетариат поднимет восстание и захватит заводы. В наше время именно работники становятся средствами производства, так что, если они и берут их под свой контроль, то это происходит только в их головах. Следовательно, проблема контроля состоит не в том, кому принадлежат патенты или кто именно, творческий работник или работодатель, играет решающую роль во время переговоров на рынке труда. Пока чаша весов этой борьбы склоняется то в одну, то в другую сторону, основной вопрос контроля (тот, на котором мы должны сфокусироваться все вместе и каждый в отдельности) заключается в том, как поддерживать огонь и использовать очаг творчества, горящий внутри каждого из нас.
Креативность и организация
Это возвращает нас к одному из самых напряженных моментов или противоречий нашего времени – конфликту между креативностью и организацией. Творческие люди очень отличаются друг от друга. Для одних привычный стиль работы – это динамичность и интуиция, для других – методичность. Одни предпочитают вкладывать всю свою энергию в крупные, радикальные идеи, другие любят экспериментировать и вносить усовершенствования. Одни часто меняют работу, другие отдают предпочтение постоянной занятости в крупной организации. Одни работают наиболее эффективно в группах, для других нет ничего лучше одиночества. Кроме того, многие люди не относятся к этим крайним категориям, а их методы работы и образ жизни с возрастом меняются.
У всех перечисленных выше групп есть нечто общее – потребность в организационной структуре и среде, где можно реализовать свой творческий потенциал, где их вклад получит высокую оценку, где перед ними будут ставить сложные и интересные задачи, где есть механизмы мобилизации ресурсов для воплощения идей и где в равной мере ценят как небольшие изменения, так и возникающие время от времени блестящие идеи. Компании и города, которые способны создать такую среду, независимо от их размера, будут иметь преимущество в привлечении, управлении и мотивации креативных людей. Именно в таких компаниях и городах будет наблюдаться активный инновационный процесс, благодаря которому у них появится конкурентное преимущество в краткосрочной перспективе и эволюционное преимущество – в долгосрочной.
Хотя в одних случаях среда способствует креативности, в других она, несомненно, губит ее. Адам Смит обратил на это внимание еще в 1776 году в своей работе The Wealth of Nations («Исследование о природе и причинах богатства народов»). В знаменитом описании производства булавок Смит превозносит разделение труда: этот метод позволил усовершенствовать процесс выпуска булавок благодаря его разбиению на восемнадцать отдельных операций, причем каждую выполнял один рабочий или группа рабочих. Однако Смит отметил: «Человек, вся жизнь которого проходит в выполнении немногих простых операций, причем и результаты их, возможно, всегда одни и те же или почти одни и те же, не имеет повода и необходимости изощрять свои умственные способности или упражнять свою сообразительность… Поэтому он, естественно, утрачивает привычку к такому упражнению и обыкновенно становится таким тупым и невежественным, каким только может стать человеческое существо. Его умственная тупость делает его не только неспособным находить удовольствие или участвовать в сколько-нибудь разумной беседе, но и понимать какое бы то ни было благородное, великодушное или нежное чувство»[37].
В книге The Social Life of Information («Социальная жизнь информации») Джон Браун и Пол Дугид описывают свойственный организациям конфликт между тем, каким образом они обеспечивают получение знаний и творческий процесс, и методами, посредством которых они преобразуют эти активы в реальные продукты и услуги[38]. Творческий процесс обеспечивают отдельные люди, работающие в небольших группах, которые Браун и Дугид называют «деятельными сообществами». В подобных сообществах особое значение придается процессу исследований и открытий. Каждая группа такого типа вырабатывает характерные только для нее навыки, обычаи, приоритеты и идеи; именно в этом и кроется секрет ее креативности и способности изобретать что-то новое. Однако для того, чтобы установить связи между этими сообществами, обеспечить передачу знаний между ними, вывести их на более масштабный уровень и создать условия для дальнейшего развития, необходимы определенные процесс и система. Практика, которая не опирается на процесс, становится слишком громоздкой, а процесс без практики подавляет креативность, нужную для инноваций. Между этими двумя аспектами существует постоянная напряженность. Только самые прогрессивные и компетентные организации способны уравновесить эти противодействующие силы так, чтобы они обеспечивали устойчивость креативного процесса и долгосрочное развитие.
Фундаментальное противоречие между организацией и креативностью нашло отражение в знаменитом диалоге между двумя крупнейшими летописцами повседневной жизни середины XX столетия: Уильямом Уайтом и Джейн Джекобс{18}. В классической книге Уайта The Organization Man («Человек организации»), опубликованной в 1956 году, представлены свидетельства подавляющего воздействия организации и бюрократии на индивидуальность и креативность[39]. Уайт, журналист журнала Fortune, показал в своей книге, что крупные корпорации того времени отдают предпочтение тем, кто готов со всем соглашаться ради собственного благополучия, а не тем, кто способен идти против течения. В результате чего, по мнению Уайта, сформировалось «поколение бюрократов». Бюрократический подход применялся даже в области научных исследований и разработок, хотя это направление деятельности финансировалось весьма щедро. «Деньги, деньги повсюду… но ни цента на мысль». У человека организации, о котором писал мыслитель, средняя продолжительность рабочей недели составляла от 50 до 60 часов; он больше интересовался работой, чем женой, а его идентичность полностью зависела от корпорации. Жил он в пригородном районе стандартной застройки, таком как Парк-Форест, жизнь которого Уайт изучил во всех деталях. Новые пригородные районы считались более прогрессивными и свободными, чем традиционные небольшие города. Однако, как продемонстрировал нам Уайт, на обитателей таких районов тоже оказывалось сильное давление: они должны были следовать общепринятым социальным нормам и демонстрировать конформное поведение. В Парк-Форесте, как и в компаниях, на которые работали многие его обитатели, взбирающиеся вверх по социальной лестнице, ни на кого не похожего человека сразу же клеймили позором.