Страница 2 из 10
– Шукран…
Первое блюдо – это мясо барашка на травах. Рыбу я не ем. Рыба, выловленная в теплых водах, мало того что невкусная, так еще и с запашком. Нет, не порчи – а нефти. С тех пор как израильтяне начали разбуривать офшор[3], в воде чего только нет…
– Аля ваджиб[4]…
Хозяин удаляется – а на террасе появляется первая за этот день туристка. И как назло – направляется ко мне. Мельком успеваю заметить дизайнерские джинсы, обтягивающие длинные стройные ноги.
И идет ко мне. Ну да… конечно. Это у нас в России – русские предпочитают держаться друг от друга подальше, и если есть такая возможность – займут все пустые столики. В Европе – отношения совсем другие.
– Я присяду?
Я пожимаю плечами. Показывая тем самым, что не очень расположен к общению. Но девушка садится. Нашла родственную душу – европейца. Интересно, что она тут делает? Экстремалка? Может, приехала в ИГ на секс-джихад? Среди европеек такое все чаще и чаще. Хотя – а что прикажете делать женщине в стране, где легализованы гомосексуальные браки?
Снова появляется хозяин – улыбка до ушей, если я на него посмотрю, он обязательно подмигнет. Видимо, он считает, что оказал мне услугу, посадив за стол смазливую девицу, – хотя по факту совсем наоборот. Мне не нужны лишние знакомства.
– Кофе.
– Корица? Кардамон?
– С молоком…
Незнакомка говорит по-английски. Судя по всему – следит за весом. Машинально подслушиваю заказ: кофе-латте. Значит, не арабка. Здесь не пьют кофе с молоком – нет такой традиции. Потому что нет молока. А молока нет, потому что нет коров – негде их пасти, нет травы и слишком жарко. В традиционном арабском меню почти нет блюд с коровьим молоком, тем более цельным, – есть только кефир и простокваша.
Я заказываю пирог с грецким орехом, не поднимая головы. Продолжаю есть, чувствуя, как незнакомка смотрит на меня.
Ей что-то от меня нужно.
– Плохое воспитание… – наконец констатирует она.
Я молча киваю. Действительно, у меня очень плохое воспитание. Это подмечали еще учителя в школе.
– Вы Александр Беднов? Нам надо поговорить…
Приносят заказ. Горячий кофе на столе, можно перевернуть стол вместе со всем его содержимым на незнакомку, а дальше одно из двух – либо прыгать вниз, на улицу, либо обыскивать ее.
Но я не делаю ни того ни другого. Возможно, потому что обуржуазился за время жизни в Швеции.
– Нам надо поговорить… – повторяет незнакомка.
Я впервые поднимаю взгляд на нее. От двадцати пяти до тридцати, немного смуглое, как будто загорелое, лицо, миндалевидные черные глаза и слегка вьющиеся волосы. Одета как европейка, очень красивая грудь. Кто она?
– Леди, вы здесь ошибаетесь. Это вам нужно со мной поговорить. Мне это – совершенно ни к чему, понятно?
– Хорошо, мне надо с вами поговорить. Я приехала для этого из Стокгольма.
– Как ваше имя?
Пирог, конечно, вкусный – но не до него. Увы.
– Меня зовут Абаль.
Абаль.
«Дикая роза». Красиво…
Я так и не понял до конца – кто такая моя собеседница. Возможно, европейская арабка. Во Франции, например, есть уже арабы в третьем поколении, французы называют их «берейт». Многие европеизировались, их не отличишь от тех же испанок. В Скандинавии тоже полно всяких – но там они максимум во втором поколении. Дело в том, что у Скандинавских стран не было заморских колоний, и потому арабов с неграми тут стали привечать только в конце девяностых. С этого же времени начался закат знаменитого шведского социализма, а страна превратилась в проходной двор.
– Кто вы?
Она протянула пластиковую карточку. «Афтонбладет», крупнейшая ежедневная газета в Швеции и одна из крупнейших в Скандинавии. Придерживается левых взглядов, с сочувствием относится к антиглобалистам, критикует Израиль.
– Я журналист.
Я усмехнулся. Как же…
– Страна здесь строгая. Вы уже зарегистрировались в министерстве информации? Журналист обязан это сделать, если хочет здесь работать.
– Я не намерена здесь долго оставаться.
– Мудрое решение. Хотя бы потому, что я не намерен общаться с журналистами. И дело не лично в вас.
– Понятное дело. Шпионы не любят публичности.
– Простите?
– Шпионы. Мы знаем о том, что вы агент ГРУ. Российской военной разведки. Ранее – проходили службу в спецназе.
Я улыбнулся. Сирия – неподходящее место для такого рода откровений.
– Как вас зовут, напомните?
– Абаль. Помимо журналистики – я помогаю СЕПО.
СЕПО. Säkerhetspolisen. Полиция безопасности. Основная шведская разведслужба…
– Вы не похожи на агента СЕПО.
– Я не агент. Я помогаю своей стране.
– Швеции, – уточнил я.
– Именно.
– И чего же вы хотите от меня?
– Чтобы и вы помогли Швеции.
Я отпил из бокала.
– Фрекен[5], вы только что обвинили меня в том, что я агент российской разведки. Если это так – я должен помогать своей стране, а не вашей…
Она вдруг наклонилась вперед и посмотрела мне в глаза.
– Помогите нам, пожалуйста… – просто сказала она. Просто – но очень убедительно.
– Фрекен, вы пришли сюда, говорите, что работаете на разведку, и обвиняете в том же самом меня. Это, по крайней мере, неумно – говорить такое в стране, в которой идет гражданская война. И в которой правит клан Асадов.
– Просто выслушайте меня.
– У вас есть пять минут. Даже меньше. Пока я ем этот пирог.
– Мне хватит и одной, – решительно заявила она, – человек, на которого я работаю, занимает важный пост в шведской разведслужбе. Несколько месяцев назад к нему обратились американцы, он мог бы выдать им вас, но не сделал этого, причем даже без просьбы с вашей стороны. Он сделал это, несмотря на то, что вы имели отношение к незаконным действиям в Швеции, связанным с… пиратством.
Здорово. Нет, не то что я удивлен – от современной контрразведки сложно скрыться, они оперируют огромными массивами данных, есть модели подозрительного поведения – и если ты проявляешь активность, то рано или поздно попадаешься. Удивляют две вещи. Первое: то, что шведская разведка хочет договориться. Второе: что они послали ко мне такого переговорщика – посылать женщину в мусульманскую страну само по себе опасно. Так что же они от меня хотят в конце концов?
– Вы считаете меня пиратом?
– Не вас. А Хабиба Фараха Ахмада. Который расстрелял людей из американского посольства. Мы не сожалеем ни о нем, ни о людях из посольства. Ваш друг в шведских разведслужбах теперь посылает вам вот это.
Бордовая корочка. Орнамент. Золотое тиснение. Шведский паспорт…
– Зачем это?
– Откройте.
Я неуклюже, ребром ладони, открыл – ого! В принципе – неплохо сделали. На карточке я сам на себя не похож, но сделано так, что при необходимости можно изменить внешность, и стану один в один. Имя мне не знакомо, но что-то мне подсказывает, что паспорт есть во всех базах данных. Умно сделано.
– Зачем это?
– Паспорт чистый. Ни в каких стоп-листах его нет.
– Для чего он мне?
– Хотите – берите. Хотите – нет. Но мы все равно просим вас оказать нам помощь. Хотя бы как знак благодарности стране, которая приютила вас. И… мы готовы заплатить вам. Как частному детективу. Вы же частный детектив?
– Возможно, – процедил я, – а возможно, и нет.
– Поверьте, я пришла с миром. Да и что вам грозит в Швеции за шпионаж? Несколько лет и камера, похожая на санаторий?
– Годы не вернуть, – сказал я, – в моем возрасте позволить себе потерять даже несколько лет невозможно. Хорошо, допустим, я частный детектив, и вы хотите меня нанять, так? Что надо сделать?
– Вот. Посмотрите…
Поверх паспорта легла фотография. Женщина, джинсовый костюм, какая-то то ли вечеринка, то ли прием.
– Кто это? – спросил я, хотя знал ответ.
– Сана Ахмад. Вы же жили в нашей стране.
3
Побережье за 12-мильной зоной.
4
Спасибо – не за что (арабск.).
5
Обращение к незамужней женщине в Швеции. Обращение к замужней – фру.