Страница 14 из 22
Да тут просто дикая номенклатура, ее в компьютер заносить замучишься!
Я взял в руки пачку сверл, прочитал надпись на яркой картонной упаковке – «Sandvik/Bahco», вопросительно посмотрел на Дугина. Тот вопрос заметил, поднял вверх сразу два больших пальца.
Ну и хорошо.
Главмех радуется. Но я тут же разбавил оптимизм Дугина, потребовав от него большую часть ручного инструмента сдать на центральный склад – завхозу. Иначе быстро все растащат по кандейкам и хатам, никаких запасов не хватит.
Как только началась работа по перетаскиванию всего этого богатства в подвалы замка, где у инженерного корпуса имеются и свои склады, я понял, что очередной плановый сеанс поставки накрывается медным тазом: в операторскую было страшно заглядывать. Да и холодно! Двери постоянно настежь. Поэтому применил снабженческую хитрость – давно уже открыл, но возможностью такой пользуюсь редко; подошел к монитору и уверенно набрал на планшете:
«Перенос суммарных поставок на пятое декабря».
В ответ на что прочитал уже хорошо знакомую мне строку:
«Согласовано».
Самый крупный перенос, пока что опробованный мной, – на три дня, вес суммируется. Как я понял, так можно затащить и один кусок железа весом, по крайней мере, в 1200 кг, но не пробовал на практике. Еще я понял, что такая возможность – уже некий бонус, награда за доблестный, елки, труд. Посоветоваться бы с коллегами, но тема табуированная, все засекречивается.
Несмотря на мгновенность, как всегда в таких случаях, ответа, я твердо убежден – на том конце канала сидит не робот. Там – нечто разумное. Способное принимать взвешенные и по-своему рациональные решения. Смотрящие не собираются плодить глупых лишних сложностей, идут навстречу в том, что не противоречит их «генплану». Понять бы еще, в чем же точно он – «генеральный». Пока что я ничего иного, полновесно противопоставимого утверждениям Гольдбрейха измыслить не смог.
Теперь свободен, до послезавтра, что для меня критически важно: за последние месяцы я изрядно опупел и прилично отупел в этих стенах. Так что переноску я пока прекратил, чтобы не мешали. Уеду – пусть начинают.
Первым в плане стоял визит в Заостровскую.
Вот что тебе, Сотников, летом не кататься по реке?
Нет, все как обычно: дождался зимы – и давай велосипед осваивать. Снега, правда, пока немного – быстро тает, но он обильно валит каждый день, так что скоро проблема заносов обозначится. А вот температура воздуха – южно-зимняя: такой огромный теплообменник, как наша Волга, сдаваться легким морозам не собирается.
Только зашли мы за угол стены – тут же северный ветерок в лицо.
«Дункан» ждал, слегка покачивался у причала – на реке штормит, зловещие свинцовые волны гуляют по акватории. Экипаж ходит по палубе в оранжевых гидрокостюмах. Так встанет река или нет? Коломийцев утверждает, что нет. Но на всякий случай он уже приготовил себе в качестве отстойника местечко в устье Листвянки: угробить на ледоходе единственный пароход анклава мы не можем.
Уступив настойчивым требованиям Бероева и Дугина, Владимир Викторович согласился на преобразования. Теперь ходовая рубка корабля, как и некоторые другие участки надстроек, изуродованы угловатыми титановыми пластинами, которые, вкупе с многослойным кевларом, призваны защитить экипаж от огня с берега. Появились бойницы, щели, козырьки – вид у «Дункана» грозный. Военно-морской вид.
Меня сопровождает Гриша с тремя головорезами, все под два метра ростом, Гонта формирует для мангруппы подразделение «тяжелых» – в поездке моя персональная охрана. Уже никаких летних «горок», на всех двусторонние комплекты, сейчас вывернутые на «зимнюю» сторону. Вот нафильтровали себе бойцов наши армейские командиры – на Годзиллу ходить можно! Вояки боятся отпускать меня одного, твердо намерены сопровождать своего президента даже в толчок. Я уже с ними не спорю, устал. Хотят – пусть делают, лишь бы на глаза не лезли.
– Приветствую, Владимир Викторович! Как, готовы?
– Ну а как же, Алексей Александрович. Только вы вот… это… – Коломийцев поиграл морщинами. – Жилетик вот – наденьте, не обессудьте, категорически настаиваю.
– Так я же в рубке поеду!
– А потому как положено, правила такие. Флот у нас, а в ем порядок. – В голосе старика зазвенел металл.
Еще один «жилетик»… У охраны уже есть один «жилетик» для меня, бронированный: собираются напялить на шефа, случись едва угадываемая опасность.
Стартовали.
На воде – полное ощущение, что я попал на берег Баренцева моря.
Холодно, по-северному ветрено и сыро. Мокрые брызги летят полого, но не успевают намерзать гроздьями сосулек: не такой уж и мороз стоит, даже и не мороз это совсем, баловство курортное… Но стойкое ощущение личной причастности к великим арктическим походам позапрошлого века возникает сразу же.
Тепло поприветствовал Клима – редко видимся, скучаю. Юный механик не спеша вышел на палубу, солидно протер руки серой тряпочкой, с силой сжал мою кисть. Потом обнялись. Окреп парень.
– Готовый механик получился, Командор, – доложил Коломийцев серьезно. – Как только добудем второй пароход, Корнеев на него пойдет за новым экипажем присматривать, а Климка у меня будет за главмеха.
Нукером со мной едет пятнадцатилетний кабардинец Якуб Шарданов – опять я нового парнишку взял: забирают у меня воспитанников, стоит им только опериться. Вот такая нехватка мужских кадров. У Якуба на поясе висит уже ставший традиционным «кортик суворовца» – знаменитый боевой нож разработки полковника Рекса Эпплгейта. По инициативе «выпускников» даже оформилось некое закрытое «Братство нукеров» – вот вам и зародыши новых элит.
Кроме меня, такого драгоценного, «Дункан» везет в Заостровскую снегоход, пока один-единственный – это «Тайга Классика» с системой зажигания Ducati и электрозапуском. Основная причина «приобретения» именно их, окаянно-отечественных, следующая: данная модель жрет бензин Аи-80, специально адаптирована. Со снегоходами просто беда.
У нас же Анклав Россия, а не Финляндия. Поэтому зима для нас так же внезапна, как и беременность подружки. Проспали заказы. Все. Опомнились, когда снег повалил. Еще неделя – и на квадрах по полям-перелескам уже не раскатаешься. Да и охотники резко прозрели.
А сколько их брать, никто не знает! Вдруг тут зима в одну неделю?
С техникой вообще творится полный бардак – что-то много ее развелось, учета движения никакого. Недавно провели очередное транспортное совещание, где я категорически потребовал всю лишнюю для зимнего сезона технику объективно определить и поставить на прикол – в Аэродроме и в Ментовке. Дороги постоянно чистить до грунта будет невозможно, начнутся неизбежные «эвакуации», «спасения»… Так что теперь все кинулись писать заявки на снегоходы. С топливом у нас все в порядке, но высших сортов бензина практически нет, хотя присадками я на будущее запасаюсь. Бодяжат по минимуму. Часть трофейных квадров уже перевели на более старые модели двигателей – я не хочу таскать топливо через канал.
Сырье теперь часто беру, завел в подвале отдельный уголок под Госрезерв: химия и металлы, резина и пластики – помаленьку копится.
В Междуречье снега лежит меньше: сдувает его степной ветер, гонит вьюгой, несет в овраги, балки и лощины, набивает там плотными полосатыми слоями, готовя грядущий бурный паводок в потепление.
На правом берегу меня встречал казачий атаман.
Семен Михайлович Туголуков стоял со всеми своими детьми – сам в белой дубленке с отворотами, при пышных усах и серой папахе. И с красным носом не пойми отчего. Вокруг него пританцовывал в нетерпении веселый и жизнерадостный «лохмач» – колли по кличке Динар, тут же начавший крутиться возле гостей. Подбежал к первому, второму, потом подскочил к одному из бойцов Гонты, на белой штанине которого совершенно натурально была выписана голая ветка ивы, посмотрел, подумал… и поставил метку. Пока все ржали, боец гонялся за псиной с автоматом наперевес. Весело, смотрю, в станице.