Страница 39 из 45
Во время Русальего праздника к пограничной реке Рось прихлынула на быстрых лошадях печенежская орда. Степняки появились внезапно, перейдя вброд речку Рось, они рассыпались широкой облавой по окрестным селам. В рощах и на лугах печенеги пленили множество женщин. В деревнях печенеги забирали скот и лошадей, смердов, пытавшихся отстоять свое имущество, степняки безжалостно убивали. Опустошенные села печенеги предавали огню. Печенегам было известно, что Святослав ушел из Киева воевать с вятичами, поэтому степняки не торопились уходить в степи с захваченной добычей.
Едва до Киева дошла весть о набеге печенегов, Улеб без промедления велел седлать коней и скликать пеший полк. Всем пешцам Улеб приказал садиться в насады и спускаться вниз по Днепру до реки Рось, сам повел конную дружину к объятому пожарами пограничью вдоль днепровского берега.
Печенеги гнали связанных длинными вереницами славянских пленниц к своему становищу, когда на них вылетели из леса конные русские богатыри с боевым кличем: «Росс!.. Росс!..»
Русичей было гораздо меньше, чем печенегов, но они, пользуясь внезапностью, привели степняков в смятение. Сражение развернулось у села Сахновка, рядом с которым возвышался большой холм, поросший лесом.
Дружинники Улеба рассекали кинжалами путы на руках у пленниц и велели им бежать к лесу. Обретя свободу, девушки гурьбой понеслись по склону холма к тенистым кущам соснового бора. Многие из пленниц были совершенно обнажены, их нежные белые спины и плечи, округлые бедра сверкали на солнце; девушки по колено утопали в траве, расцвеченной желтыми метелками сурепки и голубыми васильками, их растрепанные светло-русые волосы развевались на бегу, как гривы несущихся вскачь лошадей.
Улеб был не очень ловок во владении мечом, но он был силен и напорист, им двигало дерзновенное стремление превзойти воинской славой Святослава. Столкнувшись в сече с печенежским ханом, которого окружали могучие батыры, Улеб с безумной отвагой лез прямо на вражеские копья. Получив рану в бедро, Улеб только вздрогнул, но не опустил меча. Батыры валились один за другим прямо под копыта Улебова коня. Дружинники, как могли, прикрывали Улеба щитами от печенежских стрел и сабель, не отставая от него ни на шаг.
Печенежский хан, отбиваясь от Улеба, норовил пуститься в бегство, видя, что русы скоро окончательно сомнут его конный отряд. Тяжелый меч Улеба постоянно сталкивался с вовремя подставленной саблей хана или громыхал по круглому ханскому щиту. Противник Улеба обладал отменной сноровкой! Стиснув от злости зубы, Улеб вновь сделал широкий замах, нацелившись на шею печенега. Хан ловко увернулся. Меч Улеба, просвистев на мизинец от головы хана, отсек голову его лошади, которая завалилась набок. Нога хана запуталась в стремени.
– Вяжите его, да покрепче! – Улеб кивнул гридням на барахтающегося в залитой кровью траве хана.
Два дружинника, навалившись на знатного печенега, стали вязать ему руки. При этом с головы хана свалился шлем с металлическими глазницами.
– Эге! Да это же сам Илдей! – радостно воскликнул Улеб, удерживая на месте разгоряченного коня. – Ну, здравствуй, друже! Давненько мы не виделись с тобой. Извини, что встречаю тебя без медов и караваев.
Улеб торжествующе расхохотался, обнажив белые крепкие зубы.
Эта битва с печенегами запомнилась русичам спасением множества славянских полонянок. Холм, на котором укрылись пленницы, когда русы сошлись в сече со степняками, с той поры стал называться Девичьей Горой. А событие это люди назвали сражением у Девичьей Горы.
Приезд в Киев Верхуславы только сильнее разбередил сердечную рану ревнивой Предславы. Юная хазаринка Кейла, делившая ложе со Святославом, была менее ненавистна Предславе, поскольку она – всего лишь рабыня. Верхуслава же – княжеская дочь, при желании Святослав мог взять ее в жены. Предслава не могла не заметить, что Святослав очарован красотой Верхуславы, что он тянется к ней и им очень хорошо вместе.
Всю зиму Верхуслава жила в тереме Святослава, который уже не стремился на свидания к Малуше. Дабы Верхуслава чувствовала себя вольготно, Святослав спровадил Предславу в терем ее отца, сказав Гробою, что в несчастье его дочери повинно злодеяние его сына. Как предстанет Владислав пред очами князя, тогда и Предслава сможет вернуться в терем мужа. Но Предслава и ее отец понимали, что Владислав тут ни при чем. Увлекся Святослав Верхуславой, потому-то законная жена стала ему помехой. Отправляясь в поход на вятичей, Святослав взял Верхуславу с собой.
После победы над печенегами киевляне славили Улеба на все лады. Когда плененного хана Илдея вели по улицам Киева к княжескому терему, толпы народа сбежались на него посмотреть. Илдей скрипел зубами от бессильной ярости, вынося насмешки и комья грязи, летевшие ему в лицо. Улеб посадил хана в поруб и велел кормить его лишь черствым хлебом и квасом.
Гробой и вся его родня чуть ли не каждый день упрашивали Улеба заступиться за Владислава перед Святославом. Ведь хан Илдей в плену, теперь орда Иртим не посмеет нападать на Русь. Видя такое перед собой раболепство бояр-язычников, Улеб позволил себе поломаться и покапризничать. Он без стеснения выпрашивал дорогие подарки. Приходя в гости к Гробою, Улеб требовал щедрого угощения и чтобы все гости произносили восхваления в его честь за чашей вина.
Даже Сфандре опротивело наблюдать за поведением мужа, выказывающего столь неприкрытое зазнайство.
– Хватит пыжиться, муженек, пора бы уже и чихнуть! – сказала как-то Сфандра Улебу.
И Улеб наконец-то явил свою милость Гробою и его родственникам. Он пообещал заступиться за Владислава, но при условии, что тот сам явится к нему без оружия и без дружины.
– Не я, а смирение – лучшая защита для Владислава от гнева Святослава, – сказал Улеб.
Гробой сумел убедить Владислава смирить гордыню и сдаться на милость Улеба, который готов замолвить за него слово перед Святославом.
Глава 11
Золото василевса
Когда человека постигает разочарование в другом человеке, от этого как-то сразу тускнеют краски окружающего мира, рушатся радужные надежды, возникает неизбывная печаль некой утраты. Все это переживала Сфандра. С возвращением в Киев Владислава для Сфандры потянулись дни мучительной тревоги. Владислав часто бывал в тереме Улеба, терпеливо выслушивая его нравоучения и христианские проповеди. Истинной же причиной этих визитов было желание Владислава увидеться со Сфандрой. Сфандра стала поверенной всех тайных замыслов Владислава, которые были один безумнее другого. Сначала Владислав признался Сфандре, что собирается составить заговор против Святослава и привлечь к этому заговору Улеба. Когда Сфандра отговорила Владислава от этой опасной затеи, у того появилась другая безумная мысль – устроить побег хану Илдею.
– Тогда печенеги помогут мне одолеть Святослава, – молвил Владислав Сфандре. – Илдей приведет свою орду к Киеву, а я впущу печенегов в город. Токмо это надо сделать до возвращения Святослава из похода.
Сфандре стоило немалого труда убедить Владислава не затевать это опасное дело. Без сторонников в самом Киеве вызволить Илдея из темницы Владиславу не удастся. Преданных друзей у Владислава в Киеве нет, дружина его осталась на Волыни. Родственники и те не жалуют Владислава, так как из-за него они лишились милости Святослава.
Приходила в гости к Сфандре и Предслава, утратившая свою былую надменность и всячески искавшая сближения с женой Улеба. Предслава не скрывала того, что намерена воспользоваться разумными советами Сфандры, которая всегда умеет ладить со Святославом, и не только с ним. Многие бояре относятся к Сфандре как к равной под впечатлением от ее холодного ума. Предслава стала даже одеваться, как Сфандра, носила украшения, как у Сфандры. Все сказанное Сфандрой Предслава старательно запоминала, особенно если это касалось каких-то судебных дел или переговоров с иноземными послами.