Страница 12 из 15
Из омута загула Ванзаров вынырнул, словно лосось из стремнины. Что-то случилось. Он не мог понять причины беспокойства, звеневшей тонким колокольчиком. Кажется, все хорошо: друзья юности пребывали на разных ступеньках, ведущих от человека к свинье. Сердечный друг Тухля отбивает ножом марш на соуснике… от чего фарфоровая вещица пала осколками. Но не это встревожило. Официанты, еще недавно спокойные, как фонарные столбы, засуетились. Кое-как повернув неподатливую шею, Родион приметил, что спешат они в одном направлении. Чутье сыщика, даже набравшегося по самое горлышко, протрубило сигнал «подъем». С трудом он привстал и потребовал себе в ординарцы Тухлю.
– Веди… – было указано направление.
Тухля искренно не понял, зачем оставлять веселье.
– Там случилось пр… прс… ну, ты понял…
– Да какое преступление в ресторане! – заявил легкомысленный друг.
– Убийство, – твердо сказал Родион и как-то сам в это поверил.
– Давай лучше выпьем…
– Нет, долг зовет… Спорим, я рас… рас… крою это пр… пр… тьфу, ну, ты понял, за сутки?
Тухля оживился и спросил, каковы ставки.
– Если проиграешь, а ты проиграешь, то лезешь на памятник и прокукарекаешь полдень, – ответил Родион.
– А если проиграешь ты?
Такое в планы не входило, но играть надо честно, спортивный дух, faire play и прочая ерунда. Он согласился принять ответную ставку.
– Сорвешь фуражку с городового и убежишь, – сказал Тухля и мстительно добавил: – Причем у того, которого я укажу.
Вообще споры образованных людей, интеллектуалов то есть, сразу отличишь по тонкости и оригинальности. Как же иначе. Договор был скреплен рукопожатием, и Родион устремился к славе или бесчестию. Или кого там на щите приносили? Ну, не в этом дело…
Плотная толпа официантов собралась в уютном холле, где гости могли передохнуть от застолья или выкурить папироску-другую, не смущая дам. В простенках между высокими окнами, полуприкрытыми драпировками, стояли разлапистые пальмы. Родион решительно двинулся в самую гущу толпы и потребовал его немедленно пропустить. Но вместо грозного заявления его губы смогли издать нечто шипящее и свистящее.
– Сыскная полиция, – добродушно перевел Тухля. – Пропустите…
Официанты видали полицию и прочих важных чинов и не в таком состоянии. Но этот мальчик, еле державшийся на ногах, не вызывал почтения. Скорее всего, обормот допился, вот и куражится. Никто не шевельнулся. Неподчинение представителю власти глубоко обидело Родиона. Он понял, что со дна души его поднимается нечто решительное и героическое, зовущее на подвиги. Рванув край пиджака так, что стало на пуговицу меньше, мальчишка предъявил зеленую книжицу Департамента полиции и грозно потряс ею не хуже Прометея, несущего огонь людям. Или кто там у богов чего украл с Олимпа? Ну, неважно… Тут уж никакой официант не устоит. Расступившись, обслуга пропустила героя нашего времени.
Твердость шага обеспечивала поддержка Тухли. Родион промаршировал сквозь строй черно-белых личностей и попал в джунгли. Пальмовые ветки лезли в лицо и кололись, и это приводило в ярость. Он стал биться и, наконец разгорячившись не на шутку, крикнул:
– Шашку мне!
Родион находился в таком поднятии духа, что запросто мог воззвать к еще большей глупости, хоть: «долой самодержавие!», хоть: «всех топить в нужнике!». К счастью, Тухля отвел в сторону веточку пальмы, от греха подальше.
Кое-как обойдя массивные кресла, в которых так удобно убивать время, Родион обнаружил в одном из них привольно развалившегося господина в смокинге. Одна рука господина свешивалась плетью, зато другая мирно лежала вдоль тела. Могло показаться, что господин дремлет, но смущали неподвижные остекленевшие глаза и струйка крови, красной змейкой сползшая из носа до верхней пуговки.
Издав победно-торжествующее мычание, Родион оглянулся на друга. Но Тухля благоразумно удалился за спины официантов. Лишившись точки опоры, юный сыщик вынужден был ухватиться за край кресла и, глядя на официантов, строго приказал:
– Опц… упс… оц… оце… пить все… Для увольнения… уставления… уста… новления личности жертвы…
– Что его устанавливать, – ответил кто-то из толпы.
– Знаете личность уб…уб… трупа? – строго спросил Родион.
Наперебой полетели подсказки:
– Чего там знать…
– Жених со свадьбы. Из малого зала…
– Ихним уже сказали…
– Где этот зал?! – опять-таки грозно вопросил Родион и взмахнул так, будто ему уже вручили шашку.
Юного полицейского приняли под локотки и довели до распахнутых дверей. Середину овального зала, предназначенного для дружеских застолий, занимал стол в праздничном убранстве. Во главе его сидела невеста. Она, не мигая, уставилась куда-то в центр стола. Над ней хлопотала дама в ослепительно обнаженном наряде, утешая и обмахивая веером. Справа от невесты расположился дородный господин, занятый рюмкой водки. Рядом с ним молодой человек катал по скатерти хлебный шарик. На другой стороне стола сидела пожилая дама в черном, а рядом с ней две барышни, тоже в черном. Поблизости притихла парочка гостей.
На мгновение Родион взглянул на происходящее как бы со стороны: пьяный юнец врывается на чью-то свадьбу, чтобы… Дальше Родион четко не знал, что он должен делать. Но что-то – обязан. А потому, обведя строжайшим взглядом гостей, взиравших на него с изумлением, потребовал всех арестовать до выяснения личностей. Отдельные междометия переводил верный Тухля.
– Там господина полицейского просят, – доложил официант в вежливом поклоне.
Развернувшись, как груженая баржа, Родион отправился к креслам. И чуть не снес господина в строгом сюртуке с докторским саквояжем. Действительно, это оказался доктор, вызванный на подмогу. Но подмога опоздала. Он только спросил, отчего господин полицейский решил, что здесь произошло убийство.
Иронически усмехнувшись, Родион указал на струйку крови.
– Ничего необычного при апоплексическом ударе, – пояснил доктор Штольц. – Смерть от естественных причин. Все признаки налицо. Молодой человек переволновался, выпил лишнего, сосудик слабый лопнул – и конец. На каждой десятой свадьбе подобное происходит. Готов дать заключение, а тело можно отправлять в морг.
– Это убийство, – обиделся Родион.
– С чего взяли? Самый обычный удар.
– А, так вы сообщник убийцы? Задержаны до выяснения личности!
Штольц только плечами пожал:
– Делайте что хотите, молодой человек. Но в таком состоянии вам лучше отправиться домой.
– У меня самое нормальное состояние! Тут вам не… это, как его… А это… ну, пыскная солиция… Вот именно! Тело доставить не в морг… а в морг 3-го Казанского участка. Пусть там лежит на полочке, пока я тут с убийцами разберусь… Вот шайка собралась! Тухля, за мной!
Забыв, что он собирался арестовать доктора, Ванзаров направился в обеденный зал, где потребовал лист бумаги. И принялся записывать фамилии и адреса задержанных. Он бы и дальше решительным образом вел розыск, но ощутил, что окружающий мир расплывается перед глазами.
Ванзаров очнулся оттого, что во рту свирепствовала песчаная буря. Организм требовал влаги, и немедленно. Сквозь щелку век, тоже покрытых слоем песка, пробивался слабый утренний свет. Напротив развалилась туша подозрительно знакомых очертаний. Последние сомнения рассеяли музыкальный храп. Тухля умудрился спать головой на ковре, а ногами на подушке. Оглядевшись, Родион обнаружил, что спал в одежде и на пиджаке не хватало пуговицы. Где находится, он понял, но как сюда попал – загадка. Обычно для стимуляции мыслей неплохо подходит процедура «почесать затылок». Что Родион и проделал.
И в этот миг вспомнил все.
Каким героем вчера он выступил, и что творил, и как показал себя во всей красе. Обжигающее чувство стыда, от которого некуда деться и спрятаться, обожгло нестерпимо. Родион смотрел на себя вчерашнего и не мог понять, как сумел достичь таких высот падения. Что натворил! А что он говорил людям! Позор несмываемый. И не послушал доктора – ведь сказали же ему, что смерть от естественных причин. Еще этот спор с Тухлей. Ведь, подлец, заставит его держать слово, придется красть у городового фуражку. А если узнают о его художествах в сыскной – все, конец карьере сыщика. Отправят гнить в канцелярию. Боже, как стыдно! Столько дров наломать, просто какая-то чума!