Страница 5 из 12
Максим вернулся в дом и сразу же наткнулся на осуждающий взгляд отца.
– У тебя от меня секреты, сынок?
– Никогда, – Максим широко улыбнулся. – Просто рано было рассказывать, а теперь, после этого звонка, уже можно. Пап, у меня появилась новая женщина… Ты не представляешь, какая она!
– Что, лучше Жанны? Кстати, ты обещал ее привезти сюда, познакомить нас.
– Папа, она не лучше Жанны, она просто другая. Она волшебная.
Что сказать еще, Максим не знал, и вел себя как влюбленный пацан. Виталий Андреевич строго сдвинул брови.
– И как далеко у вас зашло?
– Пока еще не зашло. Но вот она сейчас позвонила и дала понять, что может зайти…
– Сынок, не надо бы тебе распыляться в такой ответственный момент, – посоветовал отец. – Тебе сейчас требуются все силы, ты должен быть собран и сосредоточен, ведь начинается финальная часть предвыборной гонки, а ты роман завел. Это будет тебя отвлекать.
– Да? – Максим сделал вид, что прислушивается к его словам. – Ты так считаешь?
– Конечно, сынок, – горячо заговорил Крамарев-старший и принялся убеждать сына в том, что любовные отношения – вещь, безусловно, хорошая и даже полезная, но они должны быть ко времени. А если не ко времени, то могут только навредить.
Максим молча слушал и кивал, не выдвигая никаких контраргументов.
– Да, пап, ты, пожалуй, прав, – сказал он. – Мне это как-то в голову не приходило. Придется мне отложить развитие отношений до лучших времен, а сейчас все силы отдать выборам. Все-таки я у тебя не очень умный, да?
– Ну что ты, сынок, ты умница, ты редкий человек, так много успел, так многого добился в свои годы! Я горжусь тобой.
У Максима Крамарева хватало внутренней честности признаваться себе, что ездит он к отцу только ради того, чтобы слышать эти слова. Эти и им подобные.
Ардаев стоял, скорбно склонив голову, и слушал выступающих на гражданской панихиде бывших коллег. Хоронили подполковника в отставке, с которым Ардаев когда-то вместе работал, не очень тесно и недолго, но все-таки долг сослуживца призывал попрощаться с покойным и отдать ему последнюю дань уважения. Народу на панихиду собралось не так чтоб очень много, а ведь похороны специально переносили на день после праздников, чтобы люди успели вернуться с дач и из домов отдыха. Умер несчастный еще 6 мая, и, по-хорошему, хоронить надо было бы 8-го, на третий день, как положено, но родственники решили дождаться, пока все съедутся в Москву после праздников, чтобы панихида была похожа на панихиду, а не на сиротские похороны.
Ардаев слушал выступающих вполуха, исподтишка оглядывая присутствующих. Да, не жируют они на свои государственные пенсии, а ведь наверняка никто дома не сидит, все работают, кто где смог пристроиться. Есть, конечно, среди его бывших коллег и очень удачливые и успешные, и немало, но их здесь сейчас нет, у них нашлись дела поважнее проводов в последний путь. А сюда пришли те, кто, как и покойный, считают копейки, из которых складывается их нынешний достаток – пенсия да скромная зарплата. Одеты – глаза бы не глядели, сплошной ширпотреб, купленный на вещевом рынке, и лица у всех какие-то понурые, и не оттого, что похороны, а просто оттого, что жизнь тяжелая и безрадостная. Он, Ардаев, конечно, старается соответствовать и тоже улыбкой не сияет, но все-таки одет он не в пример остальным: дорого и со вкусом. У него один галстук стоит столько, сколько вся одежда на этом, к примеру, мужичонке, который когда-то был его, Ардаева, начальником. Ну и толку было в свое время делать карьеру, рвать задницу и из-под себя выпрыгивать, чтобы спустя короткое время видеть своих же подчиненных в полном шоколаде, а самому пустые щи хлебать? Нет, это не для него.
Панихида закончилась, родные и близкие в последний раз подошли к открытому гробу, и уже через десять минут процессия двинулась к вырытой могиле. Бросили, как полагается, по горсти земли, подошли по очереди к вдове и дочери, сказали какие-то слова поддержки и утешения и двинулись к выходу, где уже ждал автобус, чтобы везти на поминки. Ардаев прошел мимо автобуса к своей машине. На поминки он ехать не собирался, у него было куда более важное дело: на сегодня назначен последний визит к стоматологу, который заменит наконец временные коронки постоянными, и Ардаев сможет отныне улыбаться поистине голливудской улыбкой.
На прием к врачу он немного опоздал – попал в пробку.
– Слава богу, в последний раз, – сказал он, усаживаясь в зубоврачебное кресло. – Вам, наверное, смертельно надоело со мной возиться, работа-то проделана огромная.
– Ну что вы, – скромно улыбнулся врач, молодой, полноватый, с трехдневной щетиной на округлых щеках, – чем труднее работа, тем мне интереснее. Даже жаль, что мы с вами заканчиваем. Я для вас пригласил анестезиолога на всякий случай, но вообще-то процедура не страшная. Вы как?
Ардаев панически боялся любой боли, а уж о зубной и говорить нечего, он боялся даже обезболивающих уколов в десну, и страх этот, и вырабатываемый адреналин не давали лекарству действовать в полной мере. Сколько ни добавлял врач препарат – ему все равно было больно, и тогда доктор предложил вызывать анестезиолога, который вводил Ардаеву специальный коктейль. Один укол в вену – и благостный легкий сон, а при пробуждении все уже кончено, и ни боли, ни страха. Процедура Ардаеву понравилась. Зачем терпеть даже легкое неудобство, когда можно спокойно спать и ни о чем не думать?
– Конечно, – кивнул он, – давайте.
Через сорок секунд после укола он крепко уснул, а когда проснулся, его зубы были ровными, гладкими и красивыми. Доктор поднес Ардаеву зеркало.
– Ну, что скажете?
Ардаев широко улыбнулся и невольно залюбовался собой. Красота! Нет, подружку решительно пора менять, с такой улыбкой он теперь может рассчитывать кое на что получше тридцатитрехлетней засидевшейся в девках актрисульки.
Он расплатился и вышел из кабинета, а в холле остановился перед большим зеркалом и осмотрел себя с ног до головы. Хорошо, что он купил на днях этот костюм, сидит отлично и возраста не прибавляет. Ардаеву в прошлом году исполнилось шестьдесят, своего возраста он не стеснялся, считал, что еще достаточно молод, но ему казалось, что выглядит он старше своих лет. Он тщательно следил за прической и регулярно стригся в дорогом салоне, затеял улучшение зубов и старался, чтобы одежда подчеркивала только достоинства его фигуры, коих было, надо признаться, не так уж много. Недостатков-то куда больше…
Но все равно, у покойного, с которым он сегодня простился, все уже позади, для него все закончилось, а у него, у Ардаева, все еще впереди. Его ждут самые лучшие годы и самые яркие удовольствия, его ждут новые машины, дорогие курорты и красивые женщины. Только бы все получилось! «Получится, обязательно получится, – думал он, легко сбегая по ступенькам к выходу на улицу и подходя к своему автомобилю, – первая часть плана прошла без сбоев, почему вторая должна не получиться? Конечно, не все здесь зависит от меня, слишком много людей вовлечено в процесс, но, в конце концов, им ведь можно и помочь, если будет нужно».
Садясь в машину, он слегка придержал дверь, чтобы не задеть проходящую мимо женщину, и улыбнулся ей своей новой ослепительной улыбкой. На душе стало легко.
Глава 9
Наконец-то праздники закончились, наступило 11 мая, и Настя Каменская приободрилась. Сегодня должен вернуться из Арабских Эмиратов Евгений Евтеев, а также Лада Якушева, девушка, которая была сиделкой у Дмитрия Васильевича Евтеева и которая на все праздники уезжала в горы на турбазу, о чем им сообщила мать Лады. Первым делом Настя позвонила Евгению на мобильник, но тот сказал, что рейс из Дубаи на Москву у него только во второй половине дня, а потом из Москвы ему предстоит ночной перелет в Южноморск, после которого он намерен хоть немного выспаться, так что встретиться с детективом из Москвы он сможет не раньше завтрашнего обеда. Зато Лада Якушева, вернувшаяся в Южноморск накануне поздно вечером, согласилась встретиться прямо сегодня. По телефону с ней договаривался Чистяков: Настя сочла, что беседовать с молодой девушкой лучше обаятельному москвичу, чем тетке сомнительного возраста.