Страница 92 из 99
Буко фон Кроссиг грязно выругался. Ноткер Вейрах сдержал его жестом. И выразительно взглянул на демерита.
– Говорите, Шарлей. Что вы там вынюхали? Что знаете?
– Участвовать в дележе добычи, – гордо задрал голову демерит, – вы нас не допустили. Так и следопыта из меня не делайте. Что я знаю, то знаю. Мое дело.
– Держите меня… – яростно заворчал Буко, но Вейрах снова сдержал его.
– Еще недавно, – сказал он, – ни сборщик вас не интересовал, ни его деньги. И вот вдруг вам захотелось принять участие в дележе. Не иначе как что-то изменилось. Интересно б узнать что?
– Многое. Теперь добыча, если нам посчастливится ее взять, уже не будет результатом нападения на сборщика. А в подобном я охотно принимаю участие, поскольку полагаю вполне моральным отобрать у грабителя награбленное.
– Говорите ясней.
– Ясней некуда, – сказал Тассило де Тресков. – Все ясно.
Укрытое в лесу, окруженное трясиной озерко, хоть и живописное, пробуждало неясно беспокойство и даже страх. Его гладь была как смола – такая же черная и застывшая, такая же неподвижная, такая же мертвая, не замутненная ни одним признаком жизни, ни малейшим движением. Хотя вершины глядящихся в воду елей слегка покачивались на ветру, гладь зеркала не нарушала ни малейшая волна, густую от коричневых водорослей воду трогали лишь пузырьки газа, поднимающиеся из глубины, медленно расходящиеся и лопающиеся на маслянистой, покрытой ряской поверхности, из которой, словно руки мертвецов, торчали высохшие искореженные деревья.
Рейневан вздрогнул. Он догадался, что обнаружил демерит. «Они лежат там, – подумал он, – в глубине, в тине, на самом дне этой черной пучины. Колектор, Тибальд Раабе, прыщатая Штетенкронувна с выщипанными бровями. А кто еще?»
– Взгляните сюда, – сказал Шарлей.
Трясина прогибалась под ногами, прыскала водой, выжимаемой из губчатого ковра мхов.
– Кто-то попытался затереть следы, – продолжал показывать демерит, – но все равно ясно видно, откуда тащили трупы. Здесь на листьях кровь. И здесь. И тут. Всюду кровь.
– Это значит, – потер подбородок Вайрах, – что кто-то…
– Что кто-то напал на сборщика, – спокойно докончил Шарлей. – Прикончил его и сопровождающих, а трупы утопил здесь, в озерке. Нагрузив камнями, взятыми из остатков костра. Достаточно было внимательнее осмотреть все, что осталось от него…
– Ладно, ладно, – обрезал Буко. – А деньги? Что с деньгами? Значит ли это…
– Это значит, – Шарлей с легким сочувствием взглянул на него, – точно то, о чем вы подумали. Исходя из предположения, что вы вообще думаете.
– Деньги захватили?
– Браво!
Буко некоторое время молчал, а лицо его все сильнее наливалось кровью.
– Курва! – рявкнул он наконец. – Господи! Ты видишь и не мечешь громы и молнии?! До чего мы дожили! Забыты обычаи, курва, испарилась честь, подохло почтение! Все грабят, все воруют, тащат! Вор на воре сидит и вором погоняет. Подлецы! Шельмы! Мерзавцы!
– Мерзавцы, клянусь котлом святой Цецилии, мерзавцы! – подхватил Куно Виттрам. – Господи Христе, неужто ты не нашлешь на них какой-нибудь казни… египетской!
– Святого, сукины дети, дела не уважили! – рявкнул Рымбаба. – Ведь то, что вез колектор, было на богоугодное дело предназначено!
– Верно. Епископ на войну с гуситами собирал…
– Ежели так, – пробормотал Вольдан из Осин, – то, может, это дьявольских рук дело? Ведь дьявол-то гуситам запанибрата… Вполне могли еретики чертовой помощью воспользоваться… А мог черт и сам по себе, епископу в пику… Иисусе! Дьявол, говорю вам, здесь дьявол поработал, адские силы тут действовали. Сатана, никто иной, колектора прибил и всех его людей прикончил.
– А как же пятьсот гривен? – наморщил лоб Буко. – В пекло упер?
– Во-во! Либо в говно превратил. Бывали такие случаи.
– Возможно, – кивнул Рымбаба, – и в говно. Говна там, за шалашами, многое множество.
– А мог, – вставил Виттрам, указывая пальцем, – черт деньги в озерке утопить. Ему они ни к чему.
– Хм-м-м, – проворчал Буко. – Утопить мог, говоришь? Так, может…
– Ни в жисть! – Губертик с лету угадал, о чем и о ком подумал Буко. – Уж это-то – нет! Ни за что туда, Господи, не войду.
– Неудивительно, – сказал Тассило де Тресков. – Мне тоже озеро не нравится. Тьфу! Я б не полез в эту воду, пусть бы там не пятьсот, а пять тысяч гривен лежало.
Что-то, что таилось в озере, видимо, его услышало, потому что как бы в подтверждение смолисто-черная гладь вдруг вздыбилась, забулькала, вскипела тысячами мелких пузырьков. Вырвался наружу и разошелся вокруг отвратительный гнилостный смрад.
– Пошли отсюда… – просипел Вейрах. – Уйдем…
Они отошли. Спешно. Болотная вода выхлюпывалась из-под ног.
– Нападение на сборщика, – заявил Тассило де Тресков, – если и случилось и Шарлей не ошибается, произошло, судя по следам, вчера ночью или сегодня на рассвете. Так что если немного поднатужиться, то грабителей можно будет догнать.
– А мы знаем, – буркнул Вольдан из Осин, – куда ехать-то? С порубки ведут три дорожки. Одна в сторону бардского тракта. Вторая на юг, к Каменьцу. Третья – на север, на Франкенштейн. Прежде чем двинуться, хорошо бы знать, по которой…
– Факт, – согласился Ноткер фон Вейрах, потом многозначительно кашлянул, взглянул на Буко, глазами указал на белоголового мага, сидевшего неподалеку и приглядывающегося к Самсону Медку. – Действительно, стоило бы знать. Не хочу показаться нахальным, но может, ну, к примеру, воспользоваться помощью чародея? А, Буко?
Магик, несомненно, слышал его слова, но даже не шевельнул головой. Буко фон Кроссиг придушил зубами готовое вырваться ругательство.
– Господин Гуон фон Сагар!
– Чего?
– Мы тропку ищем. Может, вы б нам помогли?
– Нет, – равнодушно ответил магик. – Не хочется.
– Ах, вам не хочется? Не хочется? Тогда на кой ляд, зараза, вы с нами поехали?
– Чтобы воздуха свежего глотнуть. И gaudim[362] себе доставить. Воздуха мне уже достаточно, gaudim оказывается никакой, так что охотнее всего я б возвратился домой.
– Добыча у нас из-под носа ускользнула!
– А это, позвольте вам сказать, nihil ad me attinet[363].
– Я вас за счет добычи содержу и кормлю!
– Вы? Серьезно?
Буко покраснел от бешенства, но смолчал. Тассило де Тресков тихо кашлянул, немного наклонился к Вейраху.
– Как там с ним? – буркнул он. – Ну, с чародеем? В конце концов – он служит Кроссигу или нет?
– Служит, – буркнул в ответ Вейрах, – но не ему, а старой Кроссиговой. Но об этом – ша, молчок. Тема деликатная…
– А что, – вполголоса спросил Рейневан стоящего рядом Рымбабу, – это тот знаменитый Гуон фон Сагар?
Пашко кивнул и открыл рот, к сожалению, Ноткер Вейрах услышал.
– Слишком вы любопытны, господин Хагенау, – прошипел он, подходя. – А это невежливо. Не к лицу одному из вашей странной тройки. Потому как именно из-за вас возникли все неприятности. И помощи от вас столько же, сколько от козла молока.
– Это, – выпрямился Рейневан, – легко можно исправить.
– То есть?
– Вы хотите знать, по которой дороге поехали те, кто ограбил сборщика? Я вам укажу.
Если удивление раубриттеров было велико, то для состояния Шарлея и Самсона трудно было подыскать соответствующее определение, даже слово «остолбенели» казалось слабым. Искорка интереса сверкнула лишь в глазах Гуона фон Сагара. Альбинос, на всех, кроме Самсона, смотревший так, словно они были прозрачными, теперь начал внимательно прощупывать глазами Рейневана.
– Дорогу сюда, на Порубку, – процедил сквозь зубы Буко фон Кроссиг, – ты указал нам под угрозой виселицы, Хагенау. А теперь поможешь по собственному желанию? С чего бы так?
– Мое дело.
«Тибальд Раабе. Некрасивая дочь Штетенкорна. С перерезанными горлами. На дне, в тине. Черные от раков, обгладывающих их. От пиявок. Извивающихся угрей. И бог знает, от чего еще».
362
радость (лат.).
363
меня не касается (лат.).