Страница 3 из 15
– Старик, ты хочешь предложить мне сделку?
– Ха! Сделка между мной и тобой попросту исключена. Не та весовая категория. А понаблюдать за тобой я понаблюдаю. – Александр невольно поежился от таких слов и как-то рефлекторно попытался убрать руку с контейнером за спину. – И вот это я заберу. Не стоит превращать историю в фарс.
– Но… – попытался воспротивиться мужчина, однако контейнер осыпался на постель мелкой пылью.
– Теперь все. Не прощаюсь. После окончания игры мы еще встретимся. Надеюсь, ты не разочаруешь меня. – Старик коротко кивнул и исчез. А спустя несколько секунд около дверей кто-то упал на пол.
«Вот сволочь! Только свидетелей мне не хватало…»
Часть 1. Primo Victoria[3]
– В честном бою я бы тебя победил!
– Тогда нет смысла драться честно!
Глава 1
27 июня 1682 года. Москва. Кремль
Петр обернулся на звук упавшего тела и застал немую картину – его любезная матушка Наталья Кирилловна стояла с совершенно белым лицом, украшенным вытаращенными глазами, а одна из нянек лежала, словно куль из тряпок и телес, подле ее ног.
– Доброе утро, – как можно более невозмутимо произнес Петр.
– Доброе, – только спустя минуту смогла выдавить из себя царица. – Кто это был? – Но юный царь не ответил, лишь вопросительно выгнул бровь и молча ждал уточнения. – Седовласый старец, – продолжила царица-мать, – с благообразным лицом и в светлых одеждах.
Наступила пауза. Петр не знал, что говорить, и обдумывал обстановку. «Говорить правду? А нужно ли? Тем более в столь темные времена. На костер, конечно, не отправят, но… чем все это закончится, неизвестно. А если Софья узнает неправильную трактовку, то ему точно не избежать стрелецких бердышей».
«Ладно. Будем стрелять от бедра», – подумал царь и внутренне усмехнулся, вспоминая буквально вылитый облик Архитектора из «Матрицы», который в глазах матери показался «благообразным старцем».
– Это был Петр, – наконец ответил юный царь.
– Как? Кто… – как-то растерянно переспросила Наталья Кирилловна, потеряв разом всю напускную строгость.
– Святой это был, мой небесный покровитель – апостол Петр, – повторил сын, тяжело вздохнув и глядя на матушку так, словно малому ребенку втолковывал очевидные вещи. – И приходил он милостью Божьей наставлять меня на путь истинный, учить и вразумлять.
Мать юного царя, Наталья Кирилловна Нарышкина, больше не сказала ни слова. Лишь постояла несколько минут, глядя на своего сына каким-то странным взглядом, смешавшим в себе ужас с удивлением и уважением, после чего молча ушла…
– Дочь моя, ты понимаешь, что говоришь? – спросил патриарх Иоаким, удивленный не только неожиданным визитом царицы-матери, но и ее в высшей степени странными речами.
– Владыко, своими глазами видела… две девки тоже видели. Да и Петя изменился. Ложился спать ребенком, а с утра… встречаюсь с его глазами, а там нет ни робости, ни волнения.
– Может быть, его распирает от гордости? На днях ведь венчали на царство, вот и оценил наконец да возгордился.
– Нет, Владыко. Там была не гордость, а скорее уверенность, спокойная такая.
– Хорошо, я поговорю с ним. Но, дочь моя, держи эту новость в тайне. Ежели кто узнает из недругов, быть беде…
Спустя час. Покои Петра
– Государь, – поклонился смутно знакомый слуга, – «Видимо, уже успели заменить, дабы странностей старые не заметили», – пронеслось в голове у царя, – к тебе Владыко[4]!
– Так зови его, дурень! Нечего старого человека заставлять ждать, – буркнул Петр, ожидавший прихода кого-то подобного. Не могли они оставить без последствий подобное событие.
Под довольно грустные мысли, впрочем, никак не отражающиеся на лице юного царя, Иоаким и вошел в палаты, стараясь всем своим видом являть монументальность и величественность.
– Доброго здравия тебе, Владыко, – произнес подросток, стоявший до того возле стола и листавший Евангелие.
– И тебе крепкого здоровья, государь, – едва кивнул головой патриарх, демонстрируя не более чем формальную вежливость, а также свой высокий статус.
– Полагаю, моя любимая матушка тебе уже наговорила всяких страстей.
– Скорее очень странных вещей, – поправил царя патриарх, внимательно и с особым интересом рассматривающий явно и решительно изменившегося подростка. – Это правда?
– Что именно? – сохраняя полное спокойствие и самообладание, уточнил тот.
– То, что ты беседовал с апостолом Петром.
– Ты ведь в это не веришь и вряд ли поверишь, – улыбнулся царь, уходя от ответа. – Ведь так?
– Государь, в это сложно поверить, – развел руками Иоаким.
– И я тебя отлично понимаю, – покладисто кивнул Петр. – Но давай перейдем сразу к делу. Мы ведь с тобой оба понимаем, что ситуация… хм… патовая. – На лице Иоакима выразилось непонимание и удивление совершенно незнакомым словом от юного царя. – Это из шахмат, – поправился Петр. – Поясню. Если я скажу, что все это правда, то ты посчитаешь мои слова ложью. Посчитаешь. Не кривись. Предположив желание наше с матушкой использовать церковных иерархов в борьбе за трон. Согласись, царь, до общения с которым нисходит сам апостол, имеет много больше шансов усидеть на троне, чем иной. Поправь меня, если я где ошибся в своих размышлениях, – произнес подросток и уставился на патриарха спокойным, внимательным и умным взглядом.
– Ты сильно изменился, Государь, – после практически минутного молчания тихо произнес Иоаким. В его сознании только что услышанное совершенно не укладывалось. Не мог этот юный отрок такого сказать. А даже если мать его научила, то откуда такая уверенность и твердость?
– Удивлен?
– Не то слово, Государь, – с куда большим почтением кивнул патриарх. – Ты совершенно не походишь на отрока. Такие речи и от взрослого мужа нечасто услышишь.
– За все нужно платить, Владыко.
– Что ты имеешь в виду? – напрягся патриарх.
– Когда человек постигает мир, на это уходят годы, и познание он завершает не беззаботным ребенком, но уже взрослым мужем, а мудрость та и вообще приходит зачастую вместе с сединами. Если же тебя наставляет на путь истинный посланец Его, это занимает мгновения. Для тела это остается совершенно незаметным, а вот душа… она вынуждена пройти всю дорогу, шаг за шагом, и не может не повзрослеть. Да, Владыко, за какие-то жалкие минуты мое беззаботное детство осталось в прошлом.
– Мудрость? Познание? Взросление? – с некоторым недоумением переспросил Иоаким. – Но разве общение с Его посланником не должно наполнять прежде всего радостью и благодатью?
– Радостью и благодатью? Хм.
– Так говорят святые отцы, и их словам есть вера.
– Если так думать, то вино и есть главное средство познания Всевышнего, ибо оно дает именно радость и благодать. На время. Но разве разница столь важна? А далеко на юге с теми же устремлениями вдыхают дым некоторых растений.
– Ваше Величество, – нахмурился Иоаким.
– Полагаю, что радость и благодать – это если и есть следы общения с Всевышним, то далеко не основные. Ключевым делом же я почитаю утоление жажды того, кто стремится к этому. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят[5].
– И в чем же заключалась ваша жажда?
– Я жаждал знаний, почитая невежество за тьму и прозябание. Вот Всевышний и послал ко мне апостола своего, дабы наставить на путь истинный и обучить наукам разным. Кто-то ведь должен был помочь самодержцу Всероссийскому не остаться без достойного образования, коли уж его так обложили интригами, что даже грамоте толком обучиться не выходило.
3
В переводе с латинского «Первая победа».
4
Автор в курсе, что именование «Владыко» ввели в XVIII веке, но применил, ибо до того никакого толком именования не было.
5
Цитата из Евангелия от Матфея.