Страница 51 из 58
– А это твое ощущение – приятное или неприятное?
– Ни то, ни другое. А может, и то, и другое вместе… Не знаю.
Стиснув в пальцах бокал с вином, она некоторое время очень внимательно изучала мое лицо.
– Мне кажется, тебе следовало бы научиться поточнее выражать свои чувства.
– Ага. Вот и с оборотами речи ни к черту, верно? – добавил я.
Она улыбнулась:
– Ну, не так все ужасно… Я же, в общем, поняла, что ты хотел сказать.
– И что мне, по-твоему, делать?
Она долго молчала. И, похоже, думала о чем-то совсем другом. Пять тарелок зияли на столе, точно стайка погибших планет.
– Знаешь, – заговорила она после долгой паузы, – я думаю, нам надо стать друзьями. Конечно, если ты хочешь…
– Разумеется, – сказал я.
– То есть очень-очень близкими друзьями, – уточнила она.
Я кивнул.
Так мы и стали очень-очень близкими друзьями. Через полчаса после того, как впервые встретились.
– Как очень близкий друг, хочу тебя кое о чем спросить, – сказал я.
– Давай, – сказала она.
– Прежде всего – почему ты не открываешь ушей? И второе: случалось ли раньше, чтобы они, твои уши, оказывали еще на кого-нибудь такое странное действие?
Она долго молчала, уткнувшись взглядом в свои руки на столе.
– Тут много всего перемешано, – очень тихо сказала наконец она.
– Перемешано?
– Нуда… Хотя, если коротко: я просто привыкла к той себе, которая не показывает ушей.
– Получается, что ты с открытыми ушами и ты с закрытыми ушами – два разных человека?
– Вот именно.
Официанты убрали пустые тарелки и подали суп.
– А ты можешь рассказать о той, которая с открытыми?
– Вряд ли получится, слишком давно это было… Правду сказать, с двенадцати лет я вообще их не открываю.
– Ну, работая моделью, ты все-таки их показываешь, верно?
– Да, – сказала она, – Но там не настоящие уши.
– Не настоящие уши?..
– Там – заблокированные уши.
Проглотив пару ложек супа, я поднял глаза от тарелки и посмотрел ей в лицо.
– Можешь объяснить чуть подробнее про «заблокированные уши»?
– «Заблокированные» – это мертвые уши. Я сама убиваю их. То есть я блокирую их – перекрываю им дорогу к сознанию, и… Не понимаешь?
Я понимал с трудом.
– Попробуй спросить, – сказала она.
– «Убить свои уши» – это что, перестать ими слышать?
– Да нет же. Слышать ты ими слышишь, все в порядке. Просто они мертвы. Да ты и сам это должен уметь.
Положив ложку на стол, она выпрямилась, немного приподняла плечи, резко отвела назад подбородок, застыла так, напрягшись, секунд на десять – и наконец, уронив плечи, расслабилась.
– Вот, теперь уши умерли!.. Сам попробуй.
Неторопливо и тщательно я трижды проделал эти ее операции. Ощущения, будто что-то умерло, не появлялось. Разве что, пожалуй, вино побежало чуть быстрее в крови, вот и все.
– Что-то никак мои уши не хотят умирать, – сказал я разочарованно.
Она покачала головой:
– Бесполезно… Видимо, когда нет нужды убивать – чувствуешь себя хорошо, даже не умея этого делать.
– А можно еще поспрашивать?
– Давай.
– Сейчас я попробую собрать вместе все, о чем ты рассказала… Значит, до двенадцати лет ты живешь с открытыми ушами. Потом в один прекрасный день ты их прячешь. После этого и до сих пор их больше не открываешь. И когда их уже просто нельзя не открыть – ты «блокируешь» их, отключая от связи с сознанием… Так, да?
Она радостно улыбнулась:
– Именно так!
– Что же случилось с твоими ушами в двенадцать?
– Не торопись. – Она протянула обе руки через стол и легонько коснулась моих пальцев. – Прошу тебя…
Я разлил остатки вина по бокалам и медленно осушил свой до дна.
– Сначала я хотела бы узнать про тебя побольше.
– Что, например?
– Да все! Где и как ты рос, сколько тебе лет, чем занимаешься – ну, в таком духе…
– Скучно рассказывать. Все так банально, ты просто заснешь, не дослушав.
– А я люблю банальные темы.
– В моем случае все банально настолько, что не понравится никому.
– Ладно, – засмеялась она. – Наговори хоть на десять минут!
– Родился я 24 декабря 1948 года, под самое Рождество… Мало хорошего, когда у тебя именины под Рождество. Сама посуди: подарки ко дню рождения – те же подарки к Рождеству. Все пытаются на этом как-нибудь сэкономить… По звездам – Овен, группа крови первая; в таком сочетании – склонность быть муниципальным клерком или банковским служащим. Союз со Стрельцом, Весами и Водолеем неблагоприятен… Не жизнь – тоска, тебе не кажется?
– Звучит весьма забавно.
– Вырос в обычном городишке, окончил самую обычную школу. Особой болтливостью и в детстве не отличался, подростком же был просто занудой. Обычная первая подружка, обычная первая любовь. Дорос до восемнадцати – поступил в университет, переехал в Токио. Закончил университет, открыл на пару с приятелем маленькую переводческую контору – там сейчас и кормлюсь понемногу Года три назад начал брать заказы в рекламном журнале – писать тексты объявлений; там пока все тоже благополучно. Четыре года назад познакомился с одной девчонкой, служащей фирмы, женился; два месяца назад развелся. Почему – в двух словах не расскажешь… Держу одну престарелую кошку В день выкуриваю сорок сигарет. Бросить не получается, как ни пытаюсь. У меня три костюма, шесть галстуков и пятьсот давно вышедших из моды пластинок. Помню имена всех убийц из романов Эллери Куина. «В поисках утраченного времени» Пруста собрал полностью, но прочитал только половину. Летом пью пиво, зимой – виски.
– И, наконец, каждые два дня из трех ты ешь сэндвичи с омлетом в баре?
– Ага, – кивнул я.
– Очень интересная жизнь.
– До сих пор была одна сплошная скучища, да и дальше, видимо, будет так же. Хотя не сказал бы, что мне в такой жизни что-то не нравится. В том смысле, что все равно уже ничего не поделать…
Я взглянул на часы. Прошло десять минут и двадцать секунд.
– И все-таки в том, что ты сейчас рассказал – еще не весь ты, правда?
Я помолчал, разглядывая свои руки на скатерти.
– Конечно, не весь. Даже про самую скучную жизнь никогда не расскажешь все полностью, верно?
– А хочешь, я теперь расскажу о своем впечатлении от тебя?
– Хочу.
– Обычно, когда я встречаюсь с кем-то впервые, первые десять минут даю человеку выговориться. А потом уже стараюсь поймать его, выворачивая то, что он говорил, наизнанку… Считаешь, это неправильно?
– Отчего же? – Я покачал головой. – Пожалуй, ты действуешь верно.
Официант, появившись из воздуха, расставил тарелки. Другой, сменив первого, разложил по тарелкам еду. Наконец, пришел третий и полил все какими-то соусами. Точно три бейсболиста безупречно разыграли подачу: от удара – на вторую зону – до первой.
– Если же такой способ испытать на тебе, вот что получится, – произнесла она, вонзая нож в заливной язык. – Не жизнь твоя скучная. Ты просто хочешь, чтобы она выглядела скучной. Не так ли?
– Может, ты и права, не знаю. Может, и в самом деле – жизнь у меня вовсе не скучная, просто я хочу ее такой видеть. Да результат-то один и тот же… Что так, что эдак, – результат уже у меня в руках. Все хотят убежать от скуки, я хочу влезть в эту скуку поглубже. Будто двигаться в час пик против теченья толпы… Так что я вовсе не жалуюсь, что у меня скучная жизнь. Это жена пусть уходит, если ей не нравится…
– Поэтому вы с ней и расстались?
– Я же говорю – в двух словах не расскажешь. Хотя еще Ницше сказал: «Пред ликом скуки даже боги слагают знамена»… Так и вышло.
Мы снова принялись за еду. Она налила себе еще соуса, я доел оставшийся хлеб. Пока мы заканчивали главные блюда, каждый думал о своем. Тарелки забрали, мы съели по голубичному шербету. Потом подали кофе, и я закурил. Дым вытекал из сигареты и, пометавшись в воздухе секунду-другую, исчезал в беззвучных и невидимых кондиционерах. Несколько новых посетителей рассаживались за столиками вокруг. Концерт Моцарта растекался по залу, просачиваясь из динамиков в потолке.