Миранда

– Циничное замечание, – отозвался он. – А я романтик. Вы анализируете, я любуюсь. Занятное сочетание, не находите?

Она повела плечами. Давно уже она не чувствовала себя так свободно и раскованно. Райан то и дело касался ее руки, лежащей на столе. Миранда каждый раз вздрагивала от приятного покалывания внутри.

Ее безумно к нему тянуло, и это было опасно, а главное – нелогично. Звучал лишь голос плоти, а ее разум молчал.

Значит, решила Миранда, этот голос можно контролировать.

– Я не понимаю романтиков. Они принимают решения, основываясь на чувствах, а не на фактах. – Эндрю романтик, подумала Миранда, и много радости ему это принесло? – А потом они удивляются, что совершили ошибку.

– Но зато нам живется веселее, чем циникам. – Она нравилась ему намного сильнее, чем он сам того ожидал. И не только внешне. Ему нравилась ее практичность, глубоко запрятанная неуверенность в себе.

И, конечно, ее огромные печальные глаза.

– Десерт? – спросил Райан.

– Нет, спасибо. Прекрасный ужин.

– Кофе?

– Слишком поздно для кофе.

Он усмехнулся, совершенно очарованный.

– Вы дисциплинированная женщина, Миранда. Мне это нравится. – Он сделал знак официанту, чтобы принесли счет. – Прогуляемся? Покажете мне набережную.

– Джонс-Пойнт тихий городок, – начала Миранда, когда они под пронизывающим ветром вышли к набережной. Лимузин полз следом; это обстоятельство одновременно поражало ее и смущало. Хотя она сама была из весьма состоятельной семьи, Джонсы никогда не нанимали машин, которые бы следовали за идущими пешком пассажирами. – Здесь приятно гулять. Много парков. Весной и летом они просто великолепны. Деревья, море цветов. Вы никогда здесь раньше не были?

– Нет. Ваша семья происходит отсюда?

– Джонсы всегда жили в Джонс-Пойнте.

– Так вы поэтому здесь живете? – Они шли держась за руки. – Потому что от вас этого требует семейная фамильная традиция?

– Дело не в этом. Я же родилась здесь, это мое место на земле. – Ей было трудно объяснить это даже самой себе. Слишком уж крепко связана она душой с этими местами. – Я с удовольствием путешествую, но и возвращаюсь с радостью. Здесь мой дом.

– Расскажите мне о Джонс-Пойнте.

– Тихий, мирный город, который вырос на месте рыбачьей деревни. Основной упор делается на туризм и культурные ценности. Жители кормятся в основном морем. То, что вы называете набережной, на самом деле главная торговая улица. Ловить омаров прибыльно, продукция местного завода расходится по всему миру.

– Вы когда-нибудь этим занимались?

– Чем?

– Ловлей омаров?

– Нет. – Она улыбнулась. – Я люблю смотреть на лодки со скалы, что рядом с нашим домом.

Предпочитает наблюдать, а не участвовать, отметил он про себя.

– Мы сейчас в районе старого порта, – продолжала свой рассказ Миранда. – В этой части города много художественных галерей. Если интересно, зайдите кое в какие перед отъездом.

– Может быть.

– Город хорош весной, когда он весь в цвету. Вид на бухту и острова просто изумительный. А вот зимой – все равно что на открытку смотришь. В парке «Атлантик» замерзает пруд, многие катаются на коньках.

– А вы? – Он полуобнял ее за плечи, защищая от холодного ветра. Теперь они шли, плотно прижавшись друг к другу. – Катаетесь?

– Да. – У Миранды внезапно пересохло во рту. – Это замечательно поддерживает физическую форму.

Он рассмеялся и положил руки ей на плечи. Ветер трепал его волосы.

– Значит, вы катаетесь на коньках ради физической формы, а не ради удовольствия?

– Почему же, мне нравится. Зима почти прошла, сейчас уже поздно кататься.

Райан чувствовал, как она напряжена. Заинтригованный, он прижал ее еще крепче.

– А чем вы занимаетесь для поддержания физической формы в другое время года?

– Я много гуляю. Плаваю, когда есть время. – Сердце готово было выскочить из груди, и этот симптом она уже не могла игнорировать.

– А это у вас не считается физическим упражнением?

Он не собирался ее целовать – вернее, собирался, конечно, но, во всяком случае, не так скоро. Да, значит, он и в самом деле романтик. Так уж вышло.

Он припал к ее губам, не закрывая глаз. Настороженный взгляд, крепко сжатые губы. Райан предпринял вторую попытку. Он считал, что в любимом деле нужно достигать совершенства. Он терпеливо согревал ее губы, и наконец они разжались, ответили ему, длинные ресницы затрепетали.

Может, это и глупо, но кому от этого плохо? Разум быстро умолк под напором чувств. Сейчас для нее существовал только его горячий мягкий рот, только его крепкое гибкое тело. От Райана возбуждающе пахло вином.

Она вцепилась руками в его пальто, перед глазами все поплыло.

Вдруг он обхватил руками в перчатках ее лицо.

– Давай-ка попробуем еще раз.

На этот раз Миранда едва не потеряла сознание. В этом поцелуе была властная сила, и, хотя Миранда ни в чем не терпела напора, ее губы сами ответили на поцелуй.

Райан знал, что такое желание. Он много чего желал в этой жизни и работу свою выполнял именно ради осуществления собственных желаний. Он желал Миранду. Но удовлетворить это желание сейчас было бы опасно. Хотя Райан умел рисковать, он все же предпочитал избегать ненужного риска.

Он и так зашел слишком далеко и в наказание за это проведет сегодня ночь в одиночестве. Но позвать к себе Миранду он не мог. Сначала должна быть выполнена работа, тем более срок уже установлен. И вообще это глупо. Ради пешки проиграть всю партию.

А он никогда не проигрывал.

Райан слегка отстранил от себя Миранду. Ее щеки горели от возбуждения, глаза затуманила страсть. Он погладил ее по плечам, на лице Миранды промелькнуло удивление, но она ничего не сказала.

– Я отвезу тебя домой.

Хотя про себя он грубо выругался, улыбка его была легкой и беззаботной.

– Да. – Ей хотелось посидеть, успокоиться. И подумать. – Уже поздно.

– Еще минута – и было бы совсем поздно, – пробормотал себе под нос Райан и, уже громче, обратился к Миранде: – Ты часто бываешь в Нью-Йорке?

– Время от времени. – В животе плавился жаркий ком, но Миранду трясло от холода и злости.

– Дай мне знать, когда соберешься приехать.

– Хорошо, – словно со стороны услышала она свой голос.

В душе она пела. Никогда прежде она этого не делала. Хотя ей никто не говорил, что у нее нет голоса, Миранда знала это прекрасно. Но нынешним утром она, заглушая шум льющейся воды, распевала «Чудесный месяц май» и с удивлением обнаруживала, что знает и мелодию, и слова.

И, вытираясь, тоже пела.

Она обмотала голову полотенцем и покрутила бедрами в такт мелодии. Танцевала Миранда неважно, хотя знала все па. Члены худсовета, танцевавшие с ней на институтских приемах чопорные вальсы, были бы шокированы, увидев, как доктор Джонс скачет по своей ванной комнате.

Подумав об этом, Миранда хихикнула. И вдруг остановилась: она внезапно поняла, что именно сделало ее такой счастливой. По-настоящему счастливой. А это ощущение было для Миранды весьма необычным. Она бывала довольна, увлечена, удовлетворена, охвачена честолюбием. Но истинно счастливой чувствовала себя крайне редко.

Как это чудесно!

Но почему она счастлива? Миранда надела махровый халат, намазала руки и ноги лосьоном для тела. Ей нравится очень привлекательный мужчина, и она нравится ему. Он восхищается и ее внешностью, и ее умом.

Его не пугает (как других) занимаемое ею положение или ее характер. Сам он обаятелен, удачлив (если не сказать: великолепен); и он достаточно воспитан, чтобы не тащить женщину в постель после первого же свидания.

А что бы делала в этом случае она? – спросила себя Миранда, протирая запотевшее зеркало. Прежде на этот вопрос она бы, не сомневаясь, ответила отрицательно. Миранда не признавала безрассудных любовных приключений, да еще с мужчиной, которого едва знаешь. Ни при каких обстоятельствах. Со своим последним любовником она рассталась два года назад, и все кончилось так некрасиво, что Миранда с тех пор решила избегать случайных связей.