Страница 16 из 19
– Почему нет? Было бы приметное и памятное место.
Он покачал головой, отблеск молнии бросал на его лицо страшные сполохи, прокричал, болезненно морщась от ужасающего треска над головой:
– Не у всех такие доспехи, как у вас, ваша светлость!
– Прости, – сказал я. – Ты прав, за доспехи герцога и его людей даже наши рыцари полезут в грязную яму с мутной водой…
– Я велю сообщить в городе, – сказал он. – Если найдутся родственники, пусть забирают и хоронят павших героев в своих фамильных склепах. Остальных зароем мы.
– Но доспехи и оружие собери, – предупредил я.
– А как же? – изумился он. – Это боевые трофеи по праву войны! Родня получит раздетые трупы.
– Над каждым вели поставить крест с надписью, – распорядился я. – Все-таки знатные лорды. Если родня возжелает перезахоронить – нам работы меньше.
Он посмотрел с укором.
– Ваша светлость, не становитесь таким хозяйственным.
– Почему?
– Вы же рыцарь!..
– И что?
– Рыцарь не должен быть похож на купца.
Я вздохнул.
– Как вы правы, дорогой друг… Вот только все время помню, что в масштабах королевства потери в экономике всего на процент – снижение валового продукта хрен знает на сколько!
Он посмотрел на меня с испугом.
– Боже правый, чем у вас только голова занята!
– Смотрите и трепещите, – сказал я. – Вот попадете на лестницу, ведущую к власти, посмотрим, какой купец из вас получится!
Он торопливо перекрестился, поплевал через левое плечо, взялся за амулет на шее, а другой рукой свернул кукиш и потыкал в пространство.
Ливень ушел, однако небо осталось низким и тяжелым со свисающей бахромой мокрых туч. Ночь наступила влажная и липкая, я велел пожарче разжечь все камины во дворце, однако сыростью пропитан даже камень стен, мерзко, дождь за окнами то снова начинается, то отступает, перекаты грома медленно уходят к горизонту, затем усиливаются, угрожающе сверкают сквозь толщу туч багровые зарницы…
Последние недели без сна и отдыха наконец-то обрушились, как подтаявший ледник, я добрался до королевских покоев на полусогнутых, рухнул на ложе и тут же, едва опустил голову на подушку, провалился в глубокий сон, как в бездонную пропасть.
Когда поднял тяжелые, как чугунные, веки, в комнате уже светло, за окном блестит умытое солнышко, а у двери беспокойно ерзает в кресле сэр Вайтхолд. Возле него смирный мальчик в придворной одежде, хорошенький и белокурый, с кокетливым золотым поясом, что значит – придворный паж.
Я повернулся и уставился на обоих ошалелыми глазами. В голове еще грохот копыт, воинственные кличи, и хотя уже соображаю, что я вот лежу без штанов, но часть моего сознания еще скачет на коне, визжит и вздымает меч, воодушевляя соратников.
– Сэр Вайтхолд, – сказал я сипло.
Он вскочил и поклонился.
– Ваша светлость…
– Что, – прохрипел я, – уже в самом деле утро?
– Самое настоящее, – похвастался он, словно сам его сотворил. – Полная победа!.. Везде и во всем. Потому вы и вот так наконец-то… как бревно. Наверное, и чувствуете себя им? В самом деле надо отоспаться.
Я смотрел на него, старательно фокусируя взгляд. Побитое в схватках тело просится полежать еще, кровоподтеки сошли, но смертельная усталость еще не выветрилась, затаилась, напоминает, что после такой встряски полдня бы в горячей воде, и чтобы могучие женские руки разминали мышцы и разгоняли кровь.
Он спросил осторожно:
– О чем задумались, ваша светлость?
Я проворчал с тоской:
– Почему я не крокодил?
Он опасливо охнул:
– Зачем это вам?
– Крокодилы даже ходят лёжа…
Он пробормотал:
– Некоторые и вовсе под себя… Может быть, встанете?
Я сполз с ложа, оделся, чувствуя, что сам делаю это быстрее, чем когда меня одевают двенадцать допущенных в королевские покои вельмож.
– Как хорошо…
Он спросил с подозрением:
– Что?
– Одеваться самому, – пробормотал я. – Мальчик, застегни мне сзади!.. И подай перевязь. Пояс затяни потуже… Теперь шляпу… Сэр Вайтхолд, в Геннегау с меня даже штаны снимали придворные!
Он спросил с неловкостью:
– Да?.. Гм…
– Это у них такая обязанность, – пояснил я сварливо. – Не опускайте глазки, тоже мне, стыдно ему за лорда! Обычай такой, королей одевают и раздевают, это такая привилегия, за нее морды друг другу бьют.
Он взглянул остро.
– К счастью, вы не король.
– Может быть, – ответил я сердито, – но корона была в моих руках, я ее уже почти примерил…
– Все, – сказал он благочестиво и перекрестился, – что Господь делает, он делает к лучшему. Хотя и непонятно.
Я подумал, кивнул.
– Да вроде бы что-то проступает в тумане. Но, вы правы, непонятно, что с этим делать. Все мои планы были связаны с Сен-Мари. Про Армландию, честно говоря, совсем забыл. Тем более не думал ни о каком Турнедо, будь оно неладно.
Мальчик учтиво и как-то особенно красиво распахнул перед нами двери, мы перешли в кабинет. Через несколько минут туда начали стягиваться мои военачальники, все какие-то противно бодрые, выспавшиеся, с громкими голосами и широкими жестами.
Сэр Вайтхолд ответил мне с немалым запозданием, но авторитетным голосом:
– Все самое лучшее случается неожиданно.
Сэр Клемент, хотя не слышал, о чем был разговор, счел нужным вежливо уточнить:
– Как и худшее.
– Потому что неожиданные события, – заявил мудрый сэр Вайтхолд, – случаются в нашей жизни намного чаще, чем ожидаемые.
Виконт Каспар посмотрел на него с подозрением в слишком честных глазах.
– Намекаете, что сладкое надо сожрать в первую очередь? Пока не?..
Вайтхолд покосился на него с неудовольствием.
– Это вы чего, шутите так странно? Шутка должна быть смешной и неожиданной, как удар дубиной в темноте!
– Удар дубины в темноте, – сказал сэр Климент задумчиво. – Да, это в самом деле смешно, вы правы… Если в темном переулке вам неожиданно влупят со всей дури ногой в пах, кулаком в живот и палицей по голове, то самое главное – не растеряться, это же шутка, шуточка даже…
– А засмеяться? – спросил барон Саммерсет. – Как вот мы все еще целы, хотя кто думал, что получится вот так?
– Его светлость за всех думала, – авторитетно заявил виконт Рульф. – Ваша светлейшая светлость, столицу мы нагнули, что дальше?
– По сепаратному договору, – объяснил я, – вашему сюзерену принадлежит три четверти этого бывшего королевства. Помимо столицы!.. Вот все эти земли и будем осваивать.
– Это как?
– Бить сваей, – пояснил я. – Несогласных. Долго и больно.
Сэр Клемент пробормотал:
– Ну, долго бить не придется… Если осваивать вашими гуманными методами, чтоб не мучились. Как думаете поступить с освободившимися землями?
– Как и принято, – ответил я. – Я сторонник незыблемости и узаконенной властью священности полезных мне традиций. Замки и земли щедро и безвозмездно раздам своим лояльникам. Мои рыцари получат во владения налаженные хозяйства, где каждый уже знает и делает свою работу, как в поле, так и в замках, где гарнизон блюдет, кухарка готовит, прачка стирает, а жена раздвигает ноги навстречу судьбе.
Он переспросил:
– Простите… жена?
Я посмотрел в удивлении.
– У вас что с ушами? Прочистите. Я же сказал, замок получаете вместе со всем персоналом. Там только хозяин погиб, но остальное уцелело! В том числе и жена. Приезжаете в пожалованный мной от щедрот замок, объявляете себя хозяином, проверяете, все ли на месте: кузнец в кузнице, конюхи в конюшне, повар на кухне, жена в спальне… Конечно, вы вольны любого заменить, в том числе и жену, однако настоящий мужчина не побрезгает ли заниматься такими мелочами? Нам вообще-то по большому счету без разницы, кто там в постели. К тому же не думаю, что предыдущий хозяин был такой уж дурак, чтобы взять уродину.
Он пробормотал в неловкости:
– Оно-то так, но как-то не совсем…
Я пожал плечами.
– Вы вольны выгнать бедную женщину на мороз или отправить милосердно в монастырь.