Страница 22 из 24
– Простите, очень уж люблю этот напиток…
– Питье магов? – спросил герцог.
– Великих Магов, – ответил я. – А не каких-то там Верховных.
Эльрих вздрогнул и подобрался. По его взгляду я понял, что Верховные отныне в его классификации где-то на уровне подошвы неведомых Великих Магов. А я, сэр Ричард, как раз из них самых.
Герцог осторожно прихлебывал кофе, по его виду я чувствовал, как прислушивается к ощущениям, лицо порозовело еще больше, а глаза довольно заблестели.
Макиннон пил кофе с таким видом, словно ему каждое утро подают на завтрак целыми кувшинами. Эльрих некоторое время осторожничал, но между глотками поинтересовался:
– Сэр Ричард… с вашей-то мощью… что предпримете?
Я отставил чашку, долго думал и наполнил ее снова. Все зачарованно смотрели, как поднимается темный горячий напиток, заполнивший чудесным ароматом всю комнату.
– Пора завязывать с ерундой, – ответил я со вздохом, – пора возвращаться и заниматься делом.
Все молчали, озадаченные, Эльрих сказал еще осторожнее:
– Не буду интересоваться, куда это возвращаться, а то вдруг такое услышу, что ночами спать не буду… А что такое завязывать с ерундой, даже страшусь подумать. Но с вашей мощью вам достаточно только обронить слово, чтобы все поменять.
– А что? – спросил я. – Что надо менять? И что изменится?
Они снова молчали долго, стараясь вникнуть в смысл слов. Эльрих заговорил предельно осторожно:
– Возможно, ничего не изменится, вы правы, если смотреть с вашей недосягаемой высоты Верховного… простите, Великого Мага. Но для жителей видна разница между королем Хенрихом и королем Ганелоном. Скажу сразу, в королевстве исчезает беспечность жизни, слишком много бесчинств творят король и его окружение. Ни одна девушка, ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности, выходя на улицу! Более того, за любой могут явиться в дом и увести ее на потеху королевским любимцам. При всей терпимости и снисходительности к свободе нравов это просто недопустимо.
Я ощутил холодок в груди.
– А… леди Элизабет?
Герцог проворчал:
– Ей пока что служит защитой мое имя. Но три дня тому вокруг дома появилась охрана, которую я не запрашивал. Мне это очень не нравится.
– Кому понравится, – буркнул Макиннон.
Барон Эльрих ответил ему тоскующим взглядом и беспомощно развел руками.
Я фыркнул:
– А гессенцам взяться за оружие слабо?.. Ладно, я понял. Это ж не флирт! Но если хотите перемен, если такое бесчинство вас уже не устраивает, тогда герцогу придется принять корону и горностаевую мантию. Он и по старшинству легитимнее, и в народе популярнее.
Макиннон обронил вполголоса, но с важной твердостью:
– Не говоря уже о том, что сэр Ричард к нашему благородному и щедрому хозяину относится теплее.
Эльрих ответил поспешно:
– Да-да, вы правы, сэр Макиннон. В нашей ситуации это очень важно.
Наши взгляды обратились к герцогу. Он был хмур, но наклонил голову с достоинством.
– Я все понимаю. Хенрих мог быть лучше меня, как король, но я буду все-таки лучшим королем, чем Ганелон. Хотя и не люблю… трудиться. И потому очень хорошо понимаю сэра Ричарда.
Макиннон и Эльрих переглянулись, недопоняв, а я не стал ждать, пока врубятся в не такой уж и скрытый смысл, сказал с нажимом:
– Все, собираемся!.. Едем во дворец.
Герцог спросил опасливо:
– Как, сейчас?.. А не нужно ли как-то подготовиться, что-то предварить…
Эльрих тоже смотрел напряженно и с застывшим лицом, только Макиннон крутил ус и поглядывал орлом, но помалкивал, стараясь, чтобы это выглядело загадочно.
– Надо сразу, – заверил я. – Дворцовые перевороты делаются только так. Уж я-то знаю в них толк! Вперед, преображенцы! Сместим узурпатора! Золотой табакеркой в рыло… Или по башке, детали важны только историкам.
Эльрих повернулся к герцогу:
– Сэр, вы решаетесь?
Я буркнул:
– Куда он денется. Взрослый вроде.
Герцог проворчал:
– Да, сэр Ричард, у меня нет вашей отговорки.
Он поднялся из кресла легко, а тяжесть в голове и во взгляде, это предчувствие бремени, которое возложит на себя этой ночью. Слуги принесли одежду на выход, мы терпеливо ждали, пока оденут и обуют, подготовят лучший из париков.
Макиннон поглядывал на меня с ожиданием, будто я прямо щас стану объяснять, что у меня за особые такие отговорки. Эльрих кивнул на мирно посапывающего Эйсейбио.
– Его привязанность к вам достойна похвалы… но пользы от него, думаю, было немного. Разбудим или пусть спит?
– Пусть отдыхает, – сказал герцог. – Он двое суток без сна. Мне в самом деле было плохо. Почему-то кажется, с Хенрихом было подобное…
Барон кивнул, во взгляде ничего не изменилось. Похоже, давно догадывался, что за болезнь у герцога и откуда она взялась, только изменить ничего не мог.
Макиннон удивленно покачал головой и пощупал рукоять меча. Слуги поддерживали герцога под руки, но он отстранил их. Через все залы провожал нас молчаливый и торжественный церемониймейстер.
Эльрих приблизился ко мне и сказал тихонько:
– Сэр Ричард, раз уж вы снисходите до общения с нами, простыми смертными… можно задать вопрос?
– Нет, – буркнул я. Посмотрел на его испуганное лицо, поморщился и сказал нехотя: – Барон, не прикидывайтесь. Вы прекрасно понимаете, что передо мной выказывать священный трепет необязательно. Что вы хотели провякать?
Он вздохнул:
– Не обязательно, сэр Ричард, но желательно. Так безопаснее. В ваших руках такая мощь, как вы еще не опьянели!.. Сэр Макиннон рассказал вообще ужасные вещи. И про крепость, которую… ага… Но я вот думаю, а надо ли было ее вот так?
– Надо, – ответил я твердо. – Весь мир насилья мы разрушим!
– Ну а потом? – спросил Эльрих.
Я огрызнулся:
– Дорогой барон, я пока умею только рушить!.. Я вот иду и рушу, иду и рушу… Строить еще не научился. Строить – не ломать, мозги надо повернуть иначе.
Макиннон услышал, сказал с восторгом:
– Рушить – так здорово! А строить скучно. Пусть ремесленники строят.
– А географию извозчики учат, – согласился я. – Не дворянское это дело… Но, что делать, строят здесь хуже некуда, так что придется и строительство взять в свои загребущие нежные лапы. Чтобы хрястнул хребет Европы, когда начнем рабынь ретивых… М-да. Где наши кони?
Испуганные сонные слуги помчались, как мыши, к конюшне. Началась суматоха, тревожная и радостная, все увидели герцога живым и здоровым, это немало для спокойствия людей, чья жизнь и благополучие зависят от хозяина.
Наконец для охраны вывели коней, герцогу подали карету. Из казармы выбегали разодетые гвардейцы и прыгали в седла, приученно выстраиваясь в эскорт: четверо впереди, четверо позади коляски.
Глава 11
Мы плотным отрядом с грохотом неслись через ночь, стальные подковы со звоном высекали длинные серебристые искры из булыжной мостовой и гасли в темноте.
Город, что и в полночь всегда был ярко освещен и полон гуляющей публики, сейчас странно пуст, торговые лавки закрыты, а с перекрестков исчезли музыканты и бродящие актеры.
Впереди при выезде на главную площадь на середину улицы медленно и важно вышел, раздуваясь от собственной значимости, дородный офицер при огромном животе, за ним пятеро солдат с алебардами.
Я злобно оскалил зубы и направил на них коня. Лунный свет упал на мое лицо, офицер с визгом отскочил к стене и упал на колени. Солдат как ветром сдуло, по булыжникам загремели брошенные алебарды.
Макиннон крикнул задорно:
– Чуют, крысы!
– Плохо, – бросил Эльрих.
– Хорошо, – возразил Макиннон. Оглянулся на меня за поддержкой: – Сэр Ричард?
– Посмотрим, – дипломатично ответил я и подумал с тревогой, что это со мной: постарел или наконец-то умнею? Говорят, осторожность приходит с мудростью. Или к тем, кого много бьют.
Городская стража и дальше исчезала, как дым на ветру, едва там понимали, кто именно с грохотом скачет по вымощенной булыжником главной улице. Редкие горожане, завидев нас, поспешно отпрыгивали в тень. Воины с нашивками королевской стражи прятались еще поспешнее.