Страница 4 из 24
– Логирд, – прошептал я.
Черты лица сдвигались, смазывались, исчезали, и с каждой переменой я видел яснее массивную голову, тяжелую нижнюю челюсть с раздвоенным подбородком, крупные глаза под нависшими дугами бровей, проступили и перестали размываться мясистые губы широкого жабьего рта.
Бобик перестал рычать, сел на толстую задницу и просто смотрел. Я в потрясении наблюдал, как оформились из тумана роскошные волосы, они и раньше были такого же цвета, как сейчас, а мертвенно бледное лицо Логирда как будто стало даже больше похожим на живое.
Толстые губы разомкнулись.
– Сэр Ричард… – услышало я свистящий шепот, – это необыкновенно…
Я с трудом прочистил горло, прохрипел:
– Ну да… Хорошо выглядишь!.. Сейчас ты даже не такой бледный…
Лицо колыхнулось, теряя пропорции, но тут же застыло на пару мгновений, пока Логирд брал свою новую форму под контроль.
– Необыкновенно, – повторил он так же тихо, – вы сумели… решились… Честно говоря, о такой удаче даже мечтать не смел…
Я сказал с беспокойством:
– А удача ли?
– Разве не видно?
– Отец Дитрих сказал, – сообщил я, – тебе уготован рай. И царство небесное!
Он поморщился, это было устрашающе, гримаса почти превратила лицо в нечто ужасающе звериное. Логирд это ощутил и снова некоторое время восстанавливал, закреплял, сдерживал, а ответил, едва шевеля губами:
– Сэр Ричард, я, конечно, благодарю… Теперь понимаю, почему мне удалось задержаться. В ад уволакивают сразу… И я, конечно, отправлюсь в это уготованное мне, однако… здесь слишком много интересного! Я отправлюсь в рай не раньше, чем… словом, либо все исследую, либо здесь надоест раньше…
Я удивился:
– А как будешь исследовать?.. Ты песчинки не сдвинешь!
– Неважно, – прошептал он счастливо. – Еще не знаю, что могу, но бывать в разных местах, слушать разговоры… даже великих некромантов… смотреть на их работу…
– А толку? – спросил я трезво. – Уже не применишь.
Он умолк, некоторое время колыхался над краем стола, переместившись от черепа, медленно поплыл по комнате, плавно поднимаясь до потолка, опускаясь до пола. Бобик следил за ним заинтересованно, даже поднялся на все четыре, но с места не сошел. Логирд не рассчитал и погрузился до половины, а когда поднимался, по инерции вошел в стену. Вынырнул через пару секунд уже выше, на лице обрадованно-сконфуженное выражение.
– Да, – признал он, – к новому состоянию надо привыкнуть. В стене даже мне жутковато.
– Придется привыкать, – сказал я.
– Да, – согласился он, – иначе не смогу подсматривать, как работают маги… Сэр Ричард, как вы решились на такое?
Я сдвинул плечами.
– Не знаю. Дурак просто. Ты не один, во мне тоже хватает дурости и здоровой помешанности. Хотя в целом я такая же тупая здоровая норма, как и все прочие, на ком держится мир.
– Замечательно, – сказал он. – Но я жив благодаря вашей помешанности, как вы сказали, а не унылой норме!
Я сказал нерешительно:
– Ну, не все это назвали бы жизнью.
Он сказал уже намного энергичнее:
– Дураки! Или – норма, как вы сказали изящно. Я вполне могу обойтись без пожирания мяса. Или вина. Однако проходить сквозь стены, не страшиться мечей… могу нырнуть в озеро кипящего огня… и никакого жара! Сэр Ричард, я ваш вечный должник.
Я отмахнулся.
– Да ладно тебе. Мне просто повезло, что запомнил твои слова насчет вызывания теней. Только и делов, что вылить эти пузырьки вон на ту черепушку. Ладно, исследуй новые возможности, Логирд!
Я улыбнулся, махнул ему рукой и пошел к двери. Пес посмотрел на Логирда уже без интереса и понесся следом. Зайчик деловито сгрызал железную верхушку ограды, как другой конь жрал бы сочные листочки молодых веточек. Я вставил ногу в стремя, Зайчик повернул голову и с удивлением смотрел за мою спину. Я проследил за его взглядом.
Из стены, как нечто отпочковавшееся, выдвинулся и отлепился Логирд. На этот раз сумел восстановить облик почти до колен, хотя голову и грудь пролепил со всей тщательностью, даже отчетливую цепь на груди с амулетом, но ниже все так же размытые клочья тумана.
– Меня никто не видит, – сказал он успокаивающе еще издали. – И не слышит.
Я указал на Зайчика.
– Даже мой конь услышал. Не говоря о собачке.
Логирд сморщил нос, на этот раз он у него не ушел на середину лба и не опустился ниже подбородка.
– Конь… Он не обижается?
– А чего ему обижаться? – ответил я вопросом на вопрос.
Он загадочно улыбнулся.
– Я как-нибудь соберу все о таких «конях», сэр Ричард. Уверен, ахнете. Я уж молчу о вашей «собачке». Сэр Ричард, можно попросить вас об одной необычной услуге?
– Просить можно, – ответил я с неохотой, – только сделаю ли… Ты же знаешь, как все мы не любим что-то кому-то делать. Другое дело, когда все нам, нам…
Он растянул широкий рот в строго зафиксированных пределах.
– Вы сделали гораздо больше, сэр Ричард, осмелюсь напомнить! Впрочем, это совершеннейший пустячок. Даже, если просто отмахнетесь, я не обижусь.
– Ну, говори, – сказал я, – а то Зайчик уже вон ушами прядает.
– Теперь моя прежняя оболочка не нужна, – сказал Логирд. – Совершенно. Но что-то сентиментальное, что ли…
– Ты сентиментальный? – удивился я.
– Сам не думал, – признался Логирд. – Наверное, плоть дает больше возможностей для притворства. Даже себя ухитряемся обманывать… Нельзя ли мой череп как-то сохранить? Я видел, у всех священников черепа на столах.
Я пробормотал:
– Не только у священников. Была одно время мода на такое… Якобы напоминание о краткости жизни, а на самом деле бравада… Ладно, я заберу череп, чтоб не сперли. У тебя он, кстати, хорош! Массивный такой.
Он сказал польщенно:
– Спасибо, сэр Ричард.
– Будто у мясника, – добавил я, – или у гладиатора. Или такими и были интеллигенты Средневековья? Еще ничего тут тебе не надо? Какие-нибудь склянки, растворы?
Он покачал головой.
– Мне уже ничего не надо. Как и вам, кстати.
Глава 4
Во дворец я возвращался с черепом в мешке, успел призадуматься, где положу в своих покоях, места много, но все слишком роскошно, чтобы где-то присобачить испачканный золой и обгорелый череп.
Возле центрального собора толпы рабочих спешно очищают площадку от строительного мусора. Его использовали в последние годы как склад, но отец Дитрих пришел в ярость, как только увидел кощунственное осквернение священного места, велел из собора все выбросить, а его заново освятить.
Массивные красочные ворота распахнуты, изнутри льется ласковый яркий свет дюжины люстр, доносится негромкая церковная музыка. Бобик подбежал и заглянул вовнутрь, а когда оглянулся, глаза его сверкнули багровым.
Я натянул поводья.
– Зайчик, погоди… Эй, что здесь происходит? Собор открыт? Без освящения?
Один из рабочих отвесил низкий поклон.
– Его святость отец Дитрих, – сообщил он словоохотливо, – вчера велел освятить собор!..
– Без всяких торжеств? – спросил я, внутри тревожно екнуло. – Без крестного хода?
– Его святость сказал, – ответил рабочий очень значительно, – что очень важно открыть собор как можно быстрее. Больше чистых спасется, больше нечистых будут наказаны!
Я соскочил на землю.
– Зайчик, жди здесь. Бобик, сидеть!
Бобик посмотрел с обидой, а Зайчик кивнул и посмотрел по сторонам ищущими глазами. Не увидев подходящего железа, подхватил крепкими зубами мелкий булыжник. Послышался треск, Зайчик мерно двигал нижней челюстью.
Я подошел к дверям, но странное чувство не позволило шагнуть дальше. Собор изнутри выглядит еще огромнее и объемнее, чем снаружи. Призрачно-нереальный свет падает под углом через синие окна, та часть кажется в странном волшебном тумане, словно некая неведомая страна просвечивает из дальней дали. Сводчатые арки залов строги и возвышенны, я чувствовал трепет в сердце и нечто особенное в душе, чему не мог подобрать название.