Эллигент

Остальные, похоже, впечатлены, но девушка презрительно усмехается.

– Ну и что?

– A то, – отвечаю я. – Однажды я избила кучу народу, чтобы пройти посвящение в лихачи, и я легко отделаю тебя.

Снимаю свою синюю кофту и кидаю ее избитому парнишке. У него рассечена бровь. Он с трудом поднимается, держась за бок, и набрасывает одежду на плечи.

– Готово, – заявляю я. – Теперь он ничего не нарушает.

Девушка обдумывает ситуацию, прикидывая, очевидно, хочет ли она драться со мной или нет. Я практически слышу ее мысли: она мелкая, значит, легкая, но – из лихачей, поэтому ее сложновато победить. Может, она даже знает, что я убивала, а может, просто не хочет лишних проблем. Наконец, она отступает.

– Ты бы лучше о себе побеспокоилась, – ворчит она.

– Незачем, – отвечаю я. – А теперь убирайтесь вон.

Жду, пока они не разойдутся, а тот мальчишка окликает меня:

– Подожди. Твоя кофта.

– Бери себе.

Я сворачиваю за угол, надеюсь найти другую лестницу, но оказываюсь в пустом коридоре. Внезапно я слышу шаги позади. Оглядываюсь, готовая встретиться с бесфракционниками, но там никого нет. Наверное, я превращаюсь в параноика.

Открываю дверь, ведущую из главного коридора, надеясь обнаружить окно и сориентироваться. Передо мной – очередная разграбленная лаборатория. Мензурки и пробирки разбросаны по углам, клочки бумаги устилают пол. Нагибаюсь за одним, и вдруг гаснет свет. Кто-то хватает меня за руку и тащит, мне накидывают мешок на голову и прижимают к стене. Пытаюсь драться, путаясь в ткани, закрывающей мне лицо.

Только не это! Нет! Мне удается вывернуть и освободить из захвата одну руку. Я бью, попав кому-то то ли в плечо, то ли в подбородок.

– Эй, – произносит чей-то голос. – Потише.

– Приносим извинения за то, что напугали тебя, Трис, – говорит кто-то еще, – но анонимность является неотъемлемой частью нашей работы. Мы не причиним тебе никакого вреда.

– Не трогайте меня. – рычу я.

И меня моментально отпускают.

– Кто вы? – спрашиваю требовательным тоном.

– Мы – верные, – отвечает кто-то. – Учти, нас много.

Я истерически хохочу. Может, от шока или от страха. Сердце постепенно успокаивается, зато руки трясутся от облегчения.

Первый голос продолжает:

– Ты не лояльна к Эвелин Джонсон и ее холуям.

– Как смешно!

– Смешно доверять кому-то, имея такую репутацию, как у тебя.

Я стараюсь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь мешок, но материя чересчур плотная. Под ногами хрустят осколки лабораторной посуды.

– Ладно, – говорю я. – А вам что за дело?

– Ты ведь хочешь уйти отсюда, – отвечают мне, и я вновь чувствую волнение. – Мы можем попросить тебя об одном одолжении, Трис Прайор? Завтра в полночь мы собираемся провести встречу. Не могла бы ты привести своих друзей из фракции лихачей?

– Позвольте мне задать вам встречный вопрос. Если я завтра увижу ваши лица, почему сейчас у меня на голове – мешок?

Кажется, я поставила их в тупик.

– А будущее неизвестно, – парирует кто-то. – Итак, завтра, в полночь, в том месте, где ты исповедовалась.

Дверь распахивается, и раздается топот удаляющихся ног. Я срываю мешок. Это темно-синяя наволочка со словами «Фракции или смерть», выведенными на нем. Верные, безусловно, склонны к драматическим эффектам. Место, где я делала признания, говорите? Есть только одно: штаб-квартира правдолюбов, где мне вкололи сыворотку правды.

Когда я возвращаюсь в общежитие, то нахожу записку от Тобиаса, подсунутую под чашку с водой на тумбочке.

«Завтра утром допрашивают твоего брата. Я не смогу пойти, иначе это вызовет подозрения, но я расскажу тебе о приговоре, когда смогу. Мы что-нибудь придумаем. В любом случае, все скоро закончится».

8. Трис

Девять часов. Может, именно сейчас выносят приговор Калебу, пока я завязываю шнурки на ботинках или в четвертый раз расправляю простыни на кровати. Провожу рукой по волосам. Вердикт тайного трибунала огласят публично. Калеб являлся правой рукой Джанин, до самой ее смерти. Какое решение они вынесут, мне ясно. Ближайшие соратники Джанин будут уничтожены.

И кстати, почему это должно меня беспокоить? Он меня предал. Он не попытался воспрепятствовать моей казни. Наплевать… или нет. Я сама не знаю.

– Привет, Трис, – окликает меня Кристина и стучит костяшками пальцев по дверному косяку.

Из-за ее спины выглядывает Юрайя. Он по-прежнему улыбается, но как-то вымученно.

– Есть новости? – спрашивает она.

Я снова оглядываю комнату. Все убежали завтракать, в соответствии с расписанием. Я попросила эту парочку зайти ко мне.

Мой собственный желудок урчит.

– Да, – отвечаю я.

Они садятся на койку напротив меня, и я рассказываю им о том, что со мной случилось в лаборатории эрудитов.

– Удивительно, что ты лишь слегка стукнула одного из них, – смеется Юрайя.

– Я все-таки была в меньшинстве, – огрызаюсь я.

Мы живем в странные времена. Я уже не уверена, что даже в глубине души осталась верна кодексу лихачей, тем более теперь, когда фракций вообще не существует. А кое с чем бывает трудно смириться.

– Что они хотят? – осведомляется Кристина. – Просто покинуть город?

Я пожимаю плечами.

– А если они – люди Эвелин? Вдруг она пытается поймать нас в ловушку?

– Без понятия, – бурчу я. – Но без чьей-нибудь помощи убраться из города невозможно, а я, к вашему сведению, не собираюсь здесь оставаться, чтобы учиться водить автобусы и ложиться спать по приказу.

Кристина кидает на Юрайю встревоженный взгляд.

– Послушайте, – продолжаю я, – вы не обязаны ничего предпринимать, но мне нужно выбраться отсюда. Я собираюсь узнать, кем была Эдит Прайор и что ждет нас за оградой. Я просто должна.

И я вздыхаю. На меня накатывает волна отчаяния, которое невозможно игнорировать. Как будто кто-то чужой пробудился от долгого сна внутри меня. Он ворочается во мне, как встревоженный зверек. Я должна уйти.

С лица Юрайи наконец сползает улыбка, он говорит:

– Мне тоже надо.

– Ладно, – соглашается Кристина, хотя в ее темных глазах по-прежнему заметно беспокойство. – Сходим на дурацкую встречу.

– Отлично. Кто-нибудь из вас передаст это Тобиасу? Мне необходимо держаться от него подальше, мы с ним якобы расстались. Увидимся в переулке в половине двенадцатого.

– Хорошо, я позабочусь. Мы с ним сегодня в одной группе, – произносит Юрайя. – Изучаем производство, я прям сгораю от нетерпения, – ухмыляется он. – А Зику сказать?

– Да. Только убедись сперва, что он никому не растреплет.

Снова смотрю на часы – девять пятнадцать. Приговор Калебу должны уже вынести. Но нам следует тащиться на урок – изучать рабочие специальности. Любая мелочь может вывести меня из равновесия… Начинаю дергать ногой и сама не замечаю. Кристина обнимает меня. Она не задает лишних вопросов, за что я ей очень благодарна. Я не представляю, что ей отвечать.

Мы с Кристиной пробираемся по закоулкам штаб-квартиры эрудитов к задней лестнице, опасаясь попасться патрулю. Рукава моего свитера опущены до самых кончиков пальцев, чтобы скрыть карту, которую я заранее нарисовала на ладони. В принципе, я знаю, где находится штаб-квартира правдолюбов, другое дело, что не ведаю лазеек и переходов, которые могли бы нам пригодиться.

Юрайя стоит на обусловленном месте. Он одет в черное, но намек на серый цвет альтруистов все же проглядывает на воротнике его свитера. Мне странно видеть моих друзей из фракции лихачей в одежде альтруистов. Иногда кажется, что ликвидация фракций имеет и положительные моменты.

– Я сообщил Четыре и Зику. Они туда подойдут, – докладывает Юрайя.

– Хорошо.

Мы втроем бежим по переулку к Монро-стрит. Я стараюсь не вздрагивать от стука наших ботинок. Сейчас нам гораздо важнее, быть быстрыми, нежели осторожными. Когда мы поворачиваем на Монро, я проверяю, нет ли позади патруля бесфракционников. Какие-то темные силуэты мелькают на Мичиган-авеню, но вскоре пропадают.