Страница 20 из 23
– Молодец, – проворчал я как можно тише.
Она спросила настороженно:
– Ты о чем?
– Ты молодец, – пояснил я снисходительно. – За все время никакого женского визга, никаких истерик… А я в самом деле хищник.
Она ответила с некоторым напряжением в голосе:
– Не знаю, но чувствую, что не сожрешь… вот так сразу. Может быть, вообще не собираешься есть, только пугаешь. Во всяком случае, я боюсь и… не боюсь.
Я попробовал усмехнуться, не получилось, только зубы стали виднее. Мириам поглядывала искоса, я проговорил неторопливо:
– Вон в ту сторону я еще не летал… Там что-нибудь интересное?
Она пожала плечами:
– Кому как.
– Но не для тебя?
Она снова пожала плечами:
– Мы водили караваны и там. Дороги хорошие, если обходить пески Огня и Каменные топи. Живут там вроде бы аярги и пелоненги, а также устагонги…
– Вроде бы?
Она кивнула.
– Все кочуют. Родственные им племена уже осели, а эти свято хранят традиции отцов. Но кочевать все труднее, оседлые не пускают на свои земли. У них войны почти не останавливаются…
Я сказал сочувствующе:
– Не горюй.
Она фыркнула:
– А мне горевать с чего? Да пусть поубивают друг друга! Это же корни проклятого племени жувалов!
– А что это?
– Неверные, – пояснила она. – У одних бог Кракацорк, у других Смигелиус, а на самом деле мир создал Водяной Дух Шушун и заполнил его множеством озер с чистой холодной водой и реками, где берега из золотого песка… Но потом разгневался на людей и превратил мир в пустыню! И только глядя на подвиги отдельных героев, Водный Дух творит иногда реки, озера, родники.
– Да, – согласился я, – подвиги нужно чем-то стимулировать. А что там еще, кроме аяргов и пелоненгов?
Она подумала, сказала нерешительно:
– Там в центре пустыни живет великий маг и мудрец Мидург. Но все знают об этом и потому прокладывают дороги в обход. Он знает все на свете. Но не любит людей, потому и ушел в пески. А всем, кто приходит, предлагает задать ему вопрос, ответа на который он не знает. Если человек такого сделать не в состоянии, то…
Она умолкла, в глазах метнулся страх. Выждав, я спросил осторожно:
– Что с такими?
– Не знаю, – ответила она тихо. – Но оттуда никто еще не вернулся. Почти никто.
– А если кто-то задаст такой вопрос?
Она вздохнула.
– Тогда выполнит любое желание. Мощь великого Мидурга просто неописуема. Может поднимать горы и обрушивать в моря, опустить небо или заставить течь вспять реки…
– Немало, – пробормотал я. – И что, годится любой вопрос? Он может ответить, каким пальцем я показываю ему фигу за спиной?
Она засмеялась.
– Хотя никто до такого не додумался… но вряд ли это его заинтересует.
– Гм, – сказал я задумчиво, – значит, он может подсказать, как завоевать мир?
Она расхохоталась еще звонче.
– Он и сам может для тебя его завоевать, если сумеешь ему понравиться.
Она умолкла, в ее серых глазах странно отражается багровое пламя небесного заката. Ветер немного разогнал тучи, на щеки пал сиреневый оттенок, красные волосы стали цвета мореного дуба.
Что такое профессиональный маг, проползла вялая мысль. Это человек, который спрятался от жизни. Сперва увидел, что умеет и знает больше, чем эти люди, потом с тоской понял, что эти люди ничего больше знать и не хотят, им непонятна его неистовая страсть к знаниям… и в конце концов ушел от этих никчемных людишек в эмпиреи, башню из слоновой кости, или, как ее ни называй, но в любом случае – от людей ушел.
И вот, отгородившись от них лишь вершинами заснеженных гор, либо морями, либо жаркими пустынями, они совершенствовались в своих поисках, копили мощь, собирали и умножали знания. Кому повезло, те сумели продлить себе жизни, что в свою очередь позволило проникнуть еще глубже в тайны Древних, а это дало кому-то очень долгую жизнь, а кому-то и бесконечно долгую, которую может прервать только насильственная смерть.
В конце концов, каждый из таких магов строил себе неприступную башню, потому что беспокойные людишки ухитряются забираться и на неприступные горы, пересекают убийственные пустыни и бороздят моря в поисках островов с сокровищами. В башне же можно спокойно предаваться своим любимым занятиям, совершенно не беспокоясь о том, что кто-то сумеет потревожить.
– Давай спать, – сказал я. – Ночь коротка, завтра нужно сделать многое.
Она удивилась:
– Сделать? Ты же дракон!
– Ну и что?
– Драконы ничего не делают, – сказала она рассудительно. И добавила со знанием дела: – Только рушат, ломают, жгут и… бесчинствуют.
– Бесчинствуют, – повторил я с удовольствием. – Вообще-то хорошая жизнь, если поглядеть, у нас, драконов.
Глава 10
Я похрапывал в большой пещере, Мириам спряталась в малой каморке, объяснив оттуда, что там ей спокойнее, не сожру спросонья. Я не спорил, огромное тело вопит об отдыхе, и заснул я так крепко, что если бы Мириам вздумала пилить мне толстую шею ножом, вряд ли проснулся бы.
Всю ночь обустраивал Сен-Мари, а когда заканчивал, оказывалось, что это вообще Орифламме, а то и вовсе непонятное Арндское королевство с масонской структурой верхушки, и все надо начинать сначала, лапы все еще ноют от строительства светлого общества, что почему-то все равно темное, а настроение мрачнее некуда.
Каменный пол стал красным, я посмотрел с недоумением на стены, потом на подгибающихся со сна лапах выбрел наружу. Мир заполнен сладким утренним паром, что удивительно в пустыне, на востоке поднимается алый шар, заливая мир трепещущим розовым светом.
От входа тянет приятным ароматом жареного мяса, я буркнул хрипло:
– Доброе утро, Мириам.
Она оглянулась и ответила холодно:
– От такого доброго утра можно с уступа вниз головой. Ты что, хвост прищемил?
– Это был не хвост, – ответил я автоматически. – Завтрак готов?
– Нет, – ответила она, – тут только жареное… Но тебе же надо сырое, с кровью, шкурой, рогами и копытами?
– Ты сама с рогами и копытами, – ответил я обидчиво. – И еще женщина с волосами.
Она подумала, сказала сердито:
– Просто женщина. Глупое уточнение. Как будто женщина может быть без волос!
Я ответил мирно:
– Ты права, но с таким уточнением лучше. Сразу как начинаешь думать, что женщина… и вдруг с волосами…
– И что?
– Да такого напридумываешь…
– Например?
– Ну, волосы могут быть и на ногах, к примеру…
Она вытянула вперед ногу и повертела носком вправо-влево. Никаких волос!
– А если не выщипывать? – полюбопытствовал я.
Мириам зашипела, как толстая кошка на раскаленной сковороде. Я дотянулся до вертела и снял большой кусок мяса. Мириам настороженно смотрела, как я управляюсь когтистыми лапами.
– Ты, наверное, цирковой дракон? – предположила она.
– Почему?
– Больше нежный. Наверное, драться совсем не умеешь.
– А зачем драться? – спросил я. – Нужно жить в дружбе и согласии. Я вот, например, со всеми всегда в дружбе и согласии. Куда ни появлюсь – сразу мир и согласие. Ладно, ты здесь убери квартиру… а я полечу по своим мужским… драконьим делам.
И, не дожидаясь ответа, я толкнулся всеми четырьмя, почти отдохнувшими за ночь. Крылья с готовностью уперлись в упругий воздух, поднялись наискось и снова уперлись, уже повыше.
Далеко внизу мчится стадо газелей, я сделал короткий нырок, протянутые вперед лапы подхватили по козе, я хвастливо поднялся без всякой натуги по крутой дуге, с размаха бросил их на площадку перед пещерой и крикнул:
– Это тебе, чтоб не скучала!
– Лети-лети, жаба с крыльями, – сказала она с угрозой. – Не стукнись о небосвод, разиня.
С утра крылья держат мое грузное тело легко и даже с удовольствием. Воздух чист и свеж, дороги отсюда выглядят длинными белыми нитями, а речушки – серыми. Земля то ярко-зеленая, то желтая, без всякого перехода, потом вдруг пошла кроваво-красная с неприятным зловещим оттенком. Я даже снизился, тревожно заинтересованный, пока не рассмотрел просто-напросто глину, высохшую, потрескавшуюся, так и не позволившую ревниво траве пустить корни в ее владениях.