Страница 14 из 14
И я не просто знаю - я чувствую каждой клеткой своего тела, каждым нейроном мозга, что ты поступишь точно так же, как поступил бы я. А значит, мечта моя сбылась.
Сбылась...
Но нельзя загадывать слишком многого. Я начал тосковать о тебе давно, еще тогда, когда все мы были вместе и не было ничего проще, как позвонить тебе или даже дотронуться до тебя рукой. Но если бы я мог в те счастливые дни догадаться, что такое тосковать по-настоящему, то ни за что на свете не отпустил бы тебя.
Хоть бы ты снилась мне изредка - но и этого нет (далее нрзбр).
Не позже 12. 00. 00/356. 947/V.
ПЕРВЫЙ ПИЛОТ
- Парень, надо сказать, весь в меня: недолго думая - и в трансформаторий. И ведь, великий Космос, разобрался, что к чему! Раз личность капканцев не стерта, а лишь подавлена удавкой с пластинкой, то и память нашего "Чивера-2923" тоже может быть восстановлена, если убрать его личный маркер номерной знак, приемо-передающий блок, связанный с корабельным мозгом десятками радиоканалов. Чиверяне об этом догадаться не могли - их крейсер потерпел аварию, посадка была вынужденной, они так и не успели узнать, что базовая память бортовой ЭВМ пуста. А Энн, несмотря на все свои моделирования всех возможных ситуаций, оказалась не такой сообразительной, как мой сын.
Тит Рольсен, слава Эйнштейну, не посрамил отца. Но, силы гравитационные, какой переполох начался в нашем тихом капканском болотце, когда он показался в дверях выдачи вместе с тремя Возвращающимися! Энн с Моревым к тому времени перебудили всех синеволосых, пошло какое-то светопреставление - каждый что-то вспоминал, вокруг появились вдруг астронавигаторы и математики, программисты, ядерщики, кого только нет! И все блондины, брюнеты, а один так и просто рыжий, - да беда лишь, что знания их лет этак на пятьсот устарели. И тут Тит со своей идеей оживить мозг нашего "Чивера".
Такого и представить себе было невозможно. Но чего радоваться, ведь "Чивер-2923" - не суперкрейсер, а всего лишь охотник, хоть и внегалактический, стало быть, весь экипаж его - два пилота, анабиаблок-то всего один. Какие тут пассажиры? Даже для Тита место трудно изыскать.
Я это понял в первый же миг, а когда сказал им, меня чуть не растерзали. Асимметричный коллапс! То соплом вперед, то соплом назад: вместо буйного ликования - могильная тоска. Конечно, кому охота снова капканствовать?
Но, главное, что ж они со мной-то делают? Этот непрощеный помощничек Марк раздал все собранные мною с таким трудом пластинки, и те стали со слезами и проклятьями надевать на себя мою коллекцию. Им что, непременно надо жить вспять только для того, чтобы лишить меня единственной радости? Просто так, назло? Ведь Земля наверняка пришлет сюда нуль-флот, вывезут их, никуда не денутся, прозябали тут полтыщи лет, могли бы дождаться светлого праздничка и без пластинок. А я б зато...
Но и этого мало! Номерной знак моего "Чивера" решено оставить на Капкане и даже Номера Первого мне с собой взять запрещают - из осторожности, видите ли. И кто, спрашивается, распоряжается? Жена и Морев-шестерка.
А в завершение всего Энн категорически отказалась вернуть командорскую булавку под тем предлогом, что она якобы подарок Главного ей лично. За какие, хотелось бы знать, заслуги? И кто позволил старому пугалу разбрасываться знаками высшего воинского отличия? "Руководство по ношению наград" прямо запрещает передачу кому бы то ни было любых присвоенных Советом символов признания заслуг. Параграф шестой, пункт первый.
Ну да ничего, они еще узнают, кто такой командор Борис Рольсен! Никто еще не отменил наставления по осуществлению экспериментального полета и тем более первого абзаца его, где сформулировано со всей четкостью и определенностью: "Дисциплинарным принципом организации полета является единоначалие, то есть полное подчинение экипажа и всех систем корабля Первому пилоту от момента получения разрешения стартовой базы на взлет до момента передачи корабля под охрану в точке завершения полета". Так что мы еще поглядим, кто кем станет помыкать и чьи команды будут в конце концов выполнены!
В таких. разговорах с самим собой Рольсен проводил теперь целые дни. Он не покидал "Чивера". Электронный мозг действительно восстановил практически всю информацию после того, как номерной знак сняли с корабля и поместили далеко от него, надежно заэкранировав в недрах трансформатория. Рольсен готовил "Чивер" к взлету, просчитывая траекторию отрыва, намечал пункт первого контакта с Землей по нуль-связи. Но все это время злоба душила его. Неужели действительно нельзя было придумать, как сохранить на борту оба номерных знака? Ведь знают же они, насколько это для него важно. Даже если и случится какая утечка сигнала - что страшного произойдет? Ну, сотрется малость информации в ЭВМ, выкрутимся как-нибудь, не в первый раз. А с пластинками и вовсе кибер знает что такое: к чему они им, не способном понять, что такое наслаждение истинного коллекционера, восторг, счастье, сознание собственной исключительности, избранности. Да и по критерию разрешенности вытекает, что коллекционирование, то есть создание наиболее полного собрания фактов о мире, - высшая цель мыслящего существа, которой должно быть подчинено и все человеческое, и все землянское.
Он растравлял себя этими рассуждениями и совершенно не желал принимать никакого участия в том, что происходило на Капкане. Он не видел, с какой горечью и нежеланием уходили обратно в растительное существование чиверяне, подогреваемые лишь надеждой на скорое окончательное вызволение. Его не было с Энн даже в те минуты, когда она с Марком укладывала в анабиованну Тита.
- Пожалуй, я тоже начну коллекционировать, - сказала Энн, когда слезы на глазах её почти высохли. - И знаешь что? Командорские булавки.
- Это горькая шутка, Анна, - он держал её руки в своих, пытаясь успокоить её.
- Нет, Марк, это признание. Я всегда хочу встречать тебя - молодого и старого, земного и капканского. И всегда для меня ты будешь Командор - с булавкой и без нее.
- Спасибо, милая, - сказал он, помолчав. - Только нам не суждено встречаться. Я несу свою пластинку в подарок Рольсену - теперь мне уже больше не по силам жить для того лишь, чтобы просто жить. Даже если ты вернешься на Капкан, то не застанешь меня.
... Они медленно подходили к "Чиверу". Все капканские дела были кончены, оставалось лишь проститься - и улетать. Корабль стоял во взлетной позиции, вверху, у обтекателя, часто мигал рубиновый предстартовый маяк. Слышно было, как монотонно произносил уставные рапорты о готовности систем и узлов информатор, как взвывали на краткий миг сирены опробываемой аварийной сигнализации и шипели где-то в чреве двигательного отсека бесчисленные трубки и каналы, продуваемые блоком контроля исправности бортового оборудования.
Они хотели расстаться у трапа, но Рольсена у входного люка не оказалось, и Марку пришлось подняться вместе с Энн в ходовую рубку, чтобы вручить свой дар и сказать несколько прощальных слов командиру. Энн шла впереди, полностью готовая к полету, в полевой форме второго пилота и с заряженным бластером, пристегнутым у пояса, как положено по инструкции. Она не рискнула нарушить даже этот явно не имеющий к ним никакого отношения пункт наставления, поскольку все последнее время Рольсен добивался неукоснительного соблюдения даже незначительных уставных требований, и сам следовал им с пунктуальностью кибера. Он ходил по палубам и отсекам "Чивера" в парадном мундире, не забыв добавить к нему командорские звездочки, до отказа намагнитив знаки отличия, как они делали только в День памяти Невернувшихся. Малый внегалактический охотник - это прежде всего военное судно, все системы которого подчиняются строгой дисциплине.
Но сейчас никаких указаний от командира корабля не исходило громкоговорящая сеть дублировала лишь показания приборов, бормотание автоопросчика и ответы проверяемых блоков. Марк вслед за Энн вошел в ходовую рубку и тут только увидел Рольсена, который стоял спиной к ним, что-то разглядывая на штурманском столе. На табло над его головой в этот миг как раз сменилась очередная цифра, и высветившаяся комбинация их врезалась в память Мореву: "10. 10. 10/3030/VI". Держа пластинку вместе со свисающей с его рук цепочкой прямо перед собой, он, торжественно-шутливо печатая шаг, двинулся к Борису - и вдруг остановился, как вкопанный. Прямо перед Рольсеном поверх карт и кроков лежали два номерных знака - старый, с потускневшей единицей, и новенький, на котором сияли цифры "2923". Марк повернулся к Энн с отчаянием и страхом и увидел, что и она смотрит туда же, бледная, застывшая, полуобезумевшая, а рука её медленно и неуверенно, как в ночном кошмаре, тянется к поясу.