Камуфлет

– Учебу завершать.

– Князь часто вам писал?

– Никогда.

– Просил помофи?

– Ну что вы!

– Почему написал сегодня?

– Именно это я хотел узнать у него…

– Чем занимались вчера вечером после одиннадцати?

– На даче у нас устраивают любительские концерты два раза в неделю, вчера был субботний. Меня видели десятки людей… если об этом…

– Ну зачем! – Ванзаров натурально изобразил добродушную застенчивость. – И в мыслях не было выяснять вафе алиби прямо сейчас. Меня больфе интересует записка. Уверены, что написана сегодня?

– А когда же? – удивился Николай Карлович.

– Скажем, чуть раньфе… Кстати, знаете руку князя?

– Конечно.

– Его почерк?

– Вне всякого сомнения. Иначе не поехал бы.

– Могу ли знать, как Одоленский написал и отправил записку утром, будучи уже фесть часов мертвым?

Берс открыл было рот, но лишь бессильно развел руками.

– Оставим это… – Родион Георгиевич поднялся с кресла и устроился на краешке стола, сменив угол обзора. – Вы были близкими друзьями?

– Скорее приятелями.

– Что вас связывало с князем?

Николай Карлович как-то не к месту смутился, попросил не верить слухам и болтовне прислуги. Но, испытав легкий нажим специалиста словесных допросов, открыл любопытные подробности.

Одоленский был известен не только в аристократическом обществе, но и в закрытом мирке столичных… мужеложцев. Князь не отказывал себе в изящных удовольствиях, часто менял любовников, отвергнутых награждая щедро, но ни с кем не заводил долгих романов. Берс признал, что и ему было сделано лестное предложение, однако твердо им отвергнутое. Они остались «чистыми» друзьями, находя удовольствие в беседах и увлечении синематографом.

Не сказать, чтобы эта новость поразила как молния. Наклонности многих влиятельных петербуржцев были известны далеко за пределами полицейских донесений. Но некоторые детали убийства теперь выглядели иначе. Впрочем, как и мотивы, сплетавшиеся вокруг «обрубка».

– Могу ли знать друзей князя?

– О, это весь свет! Князь Павел принят во всех домах Петербурга и при дворе, он замечательный, общительный человек… был. Люди искали его знакомства.

– Меня интересуют его любовники.

От нагловатой простоты Берс скривился, но все же ответил:

– Мы были добрыми знакомыми, но я не был его наперсником. Не возьмусь назвать того или иного… пассией князя Павла. Только прошу вас, поймите меня правильно.

Ванзаров понял правильно. И продолжил натиск:

– Припоминаете кого-нибудь с инициалами В.В.П.?

Николай Карлович сморщил лоб, закатил глаза, но лишь удрученно покачал головой.

– Может быть, кличка?

– Эта тарабарщина? Ну что вы! Я еще понимаю Адонис или Гименей…

– А к примеру, Менелай или Ахилл? Аякс или Одиссей? Может, Парис? Пенелопа?

Имена греческих героев были совершенно незнакомы коллежскому асессору. Он сокрушенно вздохнул:

– Какая потеря! И какая жестокость…

– Кто на такое мог рефиться? – как можно наивнее спросил Ванзаров.

– Ума не приложу.

– Одоленский владел какой-нибудь опасной тайной?

– Думаю, это невозможно.

– Почему?

– Князь слишком общителен, если не сказать больше… Любой секрет выболтал бы первому встречному.

– Долги?

– Это просто смешно.

– Политика, тайное общество, заговор? – упрямо гнул Ванзаров.

– Весь его заговор – помочь молодому танцору попасть на сцену Мариинки.

– Может быть, нетерпеливые наследники?

– Павел последний в роду… Кажется, в Париже живет двоюродная сестра, но они давно не виделись.

– А месть? Мог Одоленский причинить боль человеку или убить его?

– Невозможно! – Берс даже отмахнулся. – Павел Александрович и мухи не обидит. Сильные люди не позволяют злоупотреблять силой.

– Почему же его убили?

Порассуждать Николай Карлович не успел. В дверь решительно постучали. Ванзаров недовольно крикнул: «Что нужно?» Запыхавшийся голос ответил, что доставлена для господина помощника начальника сыскной полиции срочная депеша.

Родион Георгиевич разорвал конверт, присланный с курьером, и наткнулся на полоски полицейской телеграммы:

«Прошу срочно прибыть Мойку ТЧК

Дело касается вашей супруги ТЧК Модль»

Августа 7-го дня, лета 1905, одиннадцать утра, +23 °C.

Отделение по охранению общественной безопасности и порядка, набережная реки Мойки, 12

Ротмистр не встал, не оторвался от бумаг, сосредоточенно скрипя пером в одном документе и то и дело заглядывая в другой. Государев слуга так поглощен трудом во благо, что и не заметил вовсе – представьте себе, и такое бывает, – что в кабинете переминается скромный посетитель.

Все же игра в «государственного мужа» быстро надоела, Модль поднял взгляд и вмиг изобразил удивление:

– О, господин Ванзаров, уже тут как тут? А я и не приметил…

Родион Георгиевич шесть лет служил, и не в пансионе благородных девиц, а в Министерстве внутренних дел – опоре власти. А потому обучился всем нехитрым правилам чиновничьих игр. Без этого даже толковому человеку выжить невозможно. Надо уметь отличать и примечать, слушать одно, а понимать другое, делать вид и блюсти лицо, а также принимать главнейшую аксиому побед Российской империи: я – начальник, ты – дурак. Трудная наука далась с некоторыми синяками, но опыт оказался бесценным. И теперь пригодился.

– Господин жандармского корпуса ротмистр изволил видеть меня по делу, касаюфемуся моей жены. Покорнейфе вас слуфаю, – блаженно проговорил Ванзаров, словно за дверью кабинета сердце не прыгало наружу.

Модль поднял исписанный лист:

– Это допрос извозчика Герасима Петрова Растягаева, который показывает, что вчера коллежский советник Ванзаров дал ему пять рублей ассигнациями, чтобы он скрыл факты, касающиеся преступления, совершенного госпожой Ванзаровой. А это… – ротмистр продемонстрировал другой листок, – …показания дворника Епифанова, который полностью подтверждает некоторые факты, изложенные Растягаевым. Что скажете?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.