Леди Титаник

– Ой, мама! – снова негромко вскрикнула Калерия Ивановна.

Она сама не заметила, как оказалась возле открытого окна, сама не заметила, как взгромоздилась на подоконник – вещь совершенно невозможная при ее незаурядной комплекции, – сама не заметила, как через этот подоконник перевалилась, как довольно ловко соскочила с него на тротуар и внезапно обнаружила, что стоит в тихом безлюдном переулке под распахнутым окном нотариальной конторы, а на нее с уважительным изумлением смотрит худущая пестрая кошка.

Калерия Ивановна испуганно огляделась.

Кроме кошки, других свидетелей ее постыдного бегства из нотариальной конторы не было, а кошку вряд ли можно считать полноправным свидетелем, и суд, скорее всего, не примет во внимание ее показания.

Тетя Каля припустила прочь.

Не успела она далеко уйти от злополучной конторы, как навстречу начали попадаться отдельные прохожие. Они удивленно оглядывались на крупную загорелую женщину средних лет, которая улепетывала по улице, испуганно озираясь, как будто за ней по пятам неслись все силы ада или тамбовская преступная группировка в полном составе.

Людей вокруг становилось все больше, и вскоре Калерия Ивановна оказалась на оживленной и многолюдной улице.

Прежде ей не случалось бывать в этом районе, и тетя Каля попросту растерялась. Она совершенно не представляла, куда теперь нужно идти и где расположено кафе, в котором ее дожидается племянница. Кроме того, перенесенный в кабинете нотариуса стресс так сказался на ее умственных способностях, что несчастная женщина напрочь забыла, как называлось то кафе и как оно выглядело, так что она не могла даже обратиться с вопросом к кому-то из прохожих.

И в тот момент, когда она готова была сложить руки и впервые в жизни капитулировать перед обстоятельствами, перед ней возникла племянница собственной персоной.

– Тетя Каля, что это с тобой? – изумленно воскликнула Лола, уставившись на свою родственницу. – На тебя напали? Тебя ограбили?

– Ох! – Калерия Ивановна обняла девушку и крепко прижала ее к мощной, бурно вздымающейся груди. – И куда же ты, Олечка, зараз подевалась? Я тебя ищу, ищу…

– Никуда я не девалась, – отозвалась полузадушенная Лола, пытаясь обрести свободу, – я тебя ждала в том самом кафе, где мы расстались, а потом вышла посмотреть, что с тобой, а то что-то тебя очень долго не было. Да вот же оно, то кафе! – И она указала на вывеску, неподалеку от которой они стояли. – Так все же, что такое с тобой случилось?

Она протянула тете пудреницу с зеркалом.

Калерия Ивановна мельком разглядела свое лицо, покрытое неровными пятнами лихорадочного румянца, растрепанные волосы, но все это не привлекло ее внимания. Она огляделась по сторонам, пригнулась к Лолиному уху и горячо зашептала:

– Ну у вас и город! Ну и город! Просто какое-то бандитское гнездо! Вот у нас в городе Черноморске можно вечером кошелек на скамейку положить – и утром он на том же месте найдется!

– Ну уж! – Лола всем своим видом выразила недоверие.

– Без денег, конечно, – уточнила тетя Каля.

– Да все-таки, что с тобой случилось?

– Поехали скорее отсюда! А то я тут просто боюсь находиться!

Лола пожала плечами и направилась к машине.

Только по дороге Калерия Ивановна, испуганно оглядываясь, вкратце рассказала племяннице о своих приключениях в нотариальной конторе.

Услышав про труп нотариуса, Лола от изумления чуть не вылетела на встречную полосу движения и с трудом избежала аварии.

– Тетя Каля! – проговорила она, выровняв машину и переведя дыхание. – Признавайся, во что ты вляпалась?

– Ни во что! – честно воскликнула тетка. – При чем тут я, если у вас средь бела дня людей убивают? Вот у нас…

– В городе Черноморске! – подхватила Лола. – Тетя Каля, кончай темнить! Сначала твою знакомую убили в поезде, а она, между прочим, ехала по твоим документам… Потом угробили нотариуса, который тебя зачем-то вызвал… Кстати, зачем он тебя вызвал?

– Не знаю… – тетя Каля пожала могучими плечами, – вот те крест, не знаю… я получила от него письмо, то самое, которое тебе показывала, и больше ничего не знаю…

– И там, в конторе, ты не успела ничего выяснить? Секретарша ничего не сказала?

– А чего ей говорить? – удивилась тетя Каля. – Сидите, говорит, ждите спокойно своей очереди, там у нотариуса все и узнаете. Я и ждала, все себе отсидела, а как вошла, так и обмерла там на месте! Ой, не могу, плохо мне, водички бы выпить!..

Лола припарковала машину возле ларьков со всякой всячиной, выскочила и принесла тетке литровую бутылку воды «Бонаква». Тетя Каля присосалась к бутылке, как будто она трое суток проплутала по пустыне Сахаре, отбившись от каравана.

– Может, тебе домой уехать? – нерешительно произнесла Лола.

– Ну уж нет! – энергично воскликнула тетя Каля, вытряхивая на ладонь последние капли воды и протирая лицо. – Чтобы я когда от трудностей убежала? Да не дождется тот супостат!

– Тогда вот что, – деловито предложила Лола, – Лене про это ни слова. Скажем, что к нотариусу не попали, и все. Незачем ему все в подробностях рассказывать, а то еще подумает, что у меня родственники – люди с криминальными наклонностями.

– Это хорошо, это правильно! – закивала тетя Каля. – Мужу нужно с большой осторожностью про свои дела рассказывать. А лучше вообще поменьше про себя трепать.

– Сами во всем разберемся, сами все расследуем. – Лола была настроена очень решительно.

– И это верно, – согласилась тетя Каля, – на мужа надейся, а сама не плошай! Твой вроде ничего себе парень, тебя вроде любит, но лучше уж мы сами в этом деле разберемся…

Лола только вздохнула – знала бы тетя Каля, как обстоят дела! Совершенно Ленька ее не любит… Ну да и наплевать!

– Да что же вы так кричите? – поморщился капитан Ананасов, неприязненно глядя на свидетельницу.

Девушка испуганно сглотнула и вжалась в спинку стула.

– Я… я не кричу… – прошептала она, поправив сползшие на кончик носа круглые очки и глядя на мрачного милиционера, как смотрит на голодного удава юный, хорошо воспитанный кролик.

Откуда ей было знать, что творилось в голове у капитана Ананасова! Секретарша покойного нотариуса Штокенвассера была девушка скромная, тихая и непьющая, и она не могла себе даже отдаленно представить, что творилось сегодня у него в голове.

В голове у него лязгали гусеницами самоходные артиллерийские установки, ревели на крутых виражах тяжелые гоночные мотоциклы, заходили на посадку сверхзвуковые истребители.

«Ох, зря я добавил вермут! – тоскливо думал Ананасов. – Ну, пил бы и пил себе водку, как культурный человек, так нет же, понадобилось водку с вермутом мешать! А все Гудронов, Джеймс Бонд хренов! Смешать, говорит, но не взбалтывать! А теперь такое чувство, как будто мне мозги взболтали!»

– Что вы шепчете? – Ананасов с отвращением посмотрел на свидетельницу, прикрыл глаза, подумав, как было бы хорошо, если бы эта свидетельница сейчас мирно исчезла, а сам он оказался дома, и перед ним стояла бы запотевшая бутылка боржоми… Однако когда он снова открыл глаза, все осталось по-прежнему – он находился в кабинете убитого нотариуса, перед ним сидела секретарша Штокенвассера, бледная запуганная девица в круглых очках, и давала показания по делу об убийстве своего шефа.

– Я… я не шепчу… – проговорила девица слабым срывающимся голоском, – и не кричу…

– И не спорьте! – рявкнул капитан и сморщился от боли. – Итак, – продолжил он, взяв себя в руки, – значит, последней вошла в кабинет госпожа Свириденко?

– Свириденко, – испуганно подтвердила секретарша, – Калерия Ивановна Свириденко. Сначала я совершенно не волновалась, спокойно ждала новых распоряжений, но никаких распоряжений не поступало, а потом пришел господин Хруст…

– Кто? – удивленно переспросил Ананасов и снова схватился за мучительно ноющую голову.

– Хруст, очень крупный бизнесмен… он заранее договорился с Михаилом Рудольфовичем…

Произнеся имя своего покойного шефа, свидетельница вспомнила о понесенной утрате, всхлипнула и уткнулась в кружевной платочек.