Страница 13 из 19
– Чего-о? – протянул Оттар. – Ну и долдон же ты. Слишком ты мал, чтобы о таких вещах рассуждать! Нет и не будет рыцаря сильнее брата Кая! Ты видел его в бою? А я сражался вместе с ним плечом к плечу! Ни одному человеку не под силу сделать то, что делал брат Кай!
– Он долго учился. Всего, что он умеет, он достиг трудом и прилежанием. Он такой же, как и все мы здесь.
– Послушай меня, малец! – Северянин остановился, развернулся и всем своим громадным телом навис над щуплым подростком. – У меня на родине говорят так: боги еще до рождения человека избирают ему путь. И раз в столетие отмечают того, кому предстоит стать великим. Андар Громобой коснулся сердца Кая, когда тот плавал еще в утробе матери. Воля богов такова, чтобы брат Кай стал величайшим воином!
– Твой разум, брат Оттар, подобен ореху в скорлупе, – несколько даже печально констатировал Атка. – Ты долго шел рядом с братом Каем, но ничему не научился. Потому что не желал этого. Мне жаль тебя, брат Оттар. Я очень хочу, чтобы ты позволил мне помочь тебе.
Верзила остановился и несколько раз обалдело моргнул, точно сомневался – не ослышался ли он. На этот раз наглый мальчишка перешагнул все рамки.
– Значит, орех в скорлупе, да? – зловеще высвистел он стиснутым от злости горлом. – Негоже рыцарю бить мальцов, но… поучить иной раз следует. Ну-ка, иди сюда, умник!..
Оттар протянул руку, чтобы схватить паренька за ухо, но пальцы его сомкнулись в пустоте. Атка – словно сухой лист, отброшенный тугой волной воздуха, поднятой могучей ручищей верзилы, – отлетел на шаг в сторону. Оттар прыгнул на него, одновременно замахиваясь. Но и на этот раз паренек ускользнул от уготовленной ему оплеухи, нырнув под руку северному рыцарю и появившись у того за спиной – почти по колено в луже. Оттар развернулся, стремясь зацепить растопыренной пятерней неуловимую фигурку, – и это ему почти удалось. Уходя от захвата, Атка, все так же державший мешки со змеями на своих плечах, запнулся обо что-то невидимое под слоем черной воды и едва не упал.
С торжествующим воплем верзила обрушился на паренька, уже готовый скрутить его, положить на колено и надавать полновесных лещей по великомудрой худой заднице. Но тот вдруг куда-то исчез. И вместе с ним исчезли и хлюпающая мутная грязь под ногами, и колышущаяся пелена тумана, и надоедливый стрекот болотных насекомых – исчезло вообще все, весь окружавший северянина мир.
Осталась только масляно-черная пустота, бесшумно расцвечиваемая красными, желтыми и оранжевыми вспышками, похожими на необыкновенно быстро распускающиеся и тут же увядающие цветы…
Сознание возвращалось к нему медленными толчками. Сначала в ушах тонко запели комары и стрекозы, раскатисто заклекотали жабы, потом в ноздри ткнулась затхлая болотная вонь, а потом в глазах растаяли разноцветные пятна – и недалеко наверху заволновались темные волны предночного тумана.
Оттар ощутил, что лежит в холодной луже (в спину больно давила рукоять топора, укрепленного за плечами), и, рывком поднявшись, принял сидячее положение.
Атка стоял перед ним, теребя ремни висевших на плечах мешков со змеями. Лицо паренька не выражало ни страха, ни смущения, ни победоносной насмешки – оно было совершенно спокойным.
– Магией шибанул, гаденыш? – выговорил северянин. – Ну вот я сейчас встану…
Начав подниматься, Оттар оперся на правую руку и рухнул лицом в черную вонючую воду – оказалось, что рука его полностью онемела. Он совсем ее не чувствовал, правда, кончики пальцев уже начали оживать щекочущим зудом. Помогая себе левой рукой, Оттар опять сел и выплюнул фонтанчик гнилой жижи.
– Я бы ни за что не стал использовать магию против такого же ученика Укрывища, как я, – сказал Атка, глядя в лицо Оттару своими громадными глазами. – А ты, брат Оттар, неплох в рукопашном бое. Двигаешься быстро, и, если бы мне под ноги не попалась эта дурацкая коряга, мне бы не пришлось бить тебя.
– Бить меня?.. – недоуменно переспросил верзила. Кисть его правой руки уже обрела подвижность, и он встал на ноги.
И тогда он наконец сообразил, что тут на самом деле произошло. Этот мелкий умник, этот худосочный недоросток победил – и, кажется, без особого труда – его, Оттара, одного из лучших рыцарей Северной Крепости Порога, победил в честной драке.
Северянин затряс головой, словно желая вытряхнуть оттуда эту вздорную мысль.
Не получилось.
– Время возвращаться в Укрывище, брат Оттар, – сказал Атка. – Змеи ведут дневной образ жизни. Ночью у тебя гораздо меньше шансов поймать гадюку.
Дождавшись, пока Оттар тронется с места, паренек повернулся и шагнул вперед. Потяжелевший от темноты туман почти мгновенно скрыл его фигуру.
Северянин шел следом за Аткой бездумно. То есть Оттар совершенно сознательно пытался оградить свой разум от каких бы то ни было мыслей, ибо те, что приходили сейчас в его голову, были так отчаянно горьки, что лучше бы их и вовсе не было.
Но тем не менее в той части сознания, которую невозможно притушить усилием воли, кипело и клокотало. И очень скоро к северному рыцарю пришло понимание того, что из черной пропасти бездонного унижения, куда погрузил его ловкий удар юного Атки, можно отыскать только один выход.
Еще несколько ударов сердца Оттар собирался с духом. Затем, решившись, ускорил шаг, на ходу снимая из-за спины топор. И крикнул в смутно маячившую впереди худую спину:
– Эй, молокосос! Далеко собрался? Мы с тобой еще не закончили…
Глава 3
До Леса Тысячи Клинков оставалось совсем немного, когда туман наверху стал чернеть и, приветствуя скорое наступление ночи, громче запели жабы. Облаченный в черные доспехи рыцарь, несущий на левой руке щит, а правой придерживающий лямку большого дорожного мешка, громоздящегося за спиной, ровно и размеренно, будто по утоптанной удобной тропе, шагал по топкой земле, покрытой, словно отвратительными волосатыми бородавками, кочками, поросшими серой травой. С полсотни амулетов побрякивало на запястьях рыцаря, на его груди и на поясе. У левого бедра покачивался меч с рукоятью в виде головы виверны. Если бы жабы обладали разумом, они несомненно подивились бы тому, что здесь делает этот одинокий путник: на территориях, лежащих между Крепостью и Порогом (эти земли принято было называть «за Крепостной Стеной» или просто: «за Стеной»), рыцари-болотники никогда не появлялись в одиночку, поскольку это было слишком опасно – только группами по пять-шесть человек.
Впереди, в плотной завесе тумана, появилось несколько размытых силуэтов, похожих на многоруких чудищ, вооруженных длинными ножами.
Рыцарь не замедлил шага.
Очень скоро стало видно, что эти чудища – не что иное, как деревья, впрочем, не совсем обычные: стволы их были искривлены и тонки, а на ветвях вместо листьев тускло поблескивали изогнутые, похожие на остро заточенные клинки шипы. Деревья эти называли на Туманных Болотах ноженосцами.
Рыцарь остановился и снял с головы шлем. Спутанные длинные волосы упали ему на лицо – иссиня-черные, в которых белели две совершенно седые пряди. Движением головы рыцарь откинул закрывающие глаза волосы. Лицо его было юным и свежим, оттого довольно странно смотрелась эта седина, оттого странным казалось и то, что темные глаза юноши уже, видимо, давно оледенила тревожная тоска, а в углах рта застыли резкие косые морщинки.
Имя этого рыцаря было Кай. Сэр Кай, рыцарь Ордена Болотной Крепости Порога.
Кай снял шлем вовсе не для того, чтобы вечерняя сырая прохлада остудила разгоряченное и мокрое от пота лицо. Несколько ударов сердца он напряженно к чему-то прислушивался… потом быстро надел шлем и опустил забрало.
Должно быть, что-то настораживающее удалось ему уловить в унылом стрекотании болотных насекомых и ворчливом пении жаб. Он двинулся дальше, уже не так быстро и совсем не бесшумно, словно нарочно загребая ногами жидкую грязь, и через несколько шагов остановился. Из-под его ног выпрыгнула жирная жаба и в несколько прыжков скрылась в тумане.