Северный круг

– Музеи? – Вернулся Дикулин к машине, лихорадочно вспоминая, куда можно пригласить Лену. И ведь времени уже почти семь!

– Вот, возьми визитку, – протянула белый прямоугольник девушка. – Там телефон магазина указан. Вместо двух последних цифр наберешь пять-два. Это уже я. Сегодня, правда, я туда не попаду. Но завтра с утра буду на месте. В общем, звони.

Она подняла стекло, и секунду спустя «Тойота» сорвалась с места.

Москва, Большая Академическая улица.

14 сентября 1995 года. 10:45

– Ты же на работу проспал, Толя! – От резкого толчка Пустынник откинулся на спину, сладко зевнул и открыл глаза.

Низкий, шершавый мелованный потолок, оклеенные зелеными обоями стены, вонючая герань на облупившемся подоконнике. Да уж, удружили Великие. Ни оплаты, ни Ока, ни отдыха нормального. Нанялся, называется, новую силу получить.

– Да вставай же, тебе только одеться время осталось.

– Ерунда, у нас сегодня совещание после обеда, – сымпровизировал наиболее безопасную, на его взгляд, отговорку Пустынник, потом сосредоточился, вспоминая имя жены, и попросил: – Марина, оставь мне двести рублей, нужно купить кое-что.

– А зачем тебе? – тут же насторожилась женщина. – У нас всего сорок тысяч до аванса осталось. А нам еще на дачу два раза ехать.

– Я хочу сделать тебе сюрприз.

– Какой сюрприз? Нам сахар взять надо для варенья, баллон газовый поменять…

Пустынник покачал головой, глядя на эту загнанную, как фермерский мул, женщину. Гладко зачесанные и собранные на затылке волосы, серое лицо, наскоро подведенные брови, сутулые плечи. Полное смирение перед невзгодами судьбы, которые давно воспринимаются, как нормальная жизнь. Да, тяжелый случай. Маг вздохнул, откинул одеяло и, усаживаясь, потребовал:

– Оставь. Вечером разберемся.

Жена Анатолия Метелкина подчинилась, недовольно бросив на стол две бумажки, и, презрительно отвернувшись, вышла. Вскоре хлопнула входная дверь. Ушла.

Пустынник поднялся, сходил в ванную, смыл с себя накопившуюся пыль, смрад тюремной камеры, полуторасуточную усталость. Потом остановился перед книжными полками, проглядывая корешки. Художественные, художественные, орфографический словарь, справочник металлурга, металлорежущие станки, методики отливок, печи мартеновские и восстановительные… Ну, что же, в общих чертах понятно, чем бывший хозяин занимался. Чем-то связанным с металлообработкой. Маг напряг память, пытаясь вызвать более четкие сведения из души мертвеца, но смог добиться только неясных образов небольшой каморки под самой крышей и огромного цеха, уставленного тяжеловесными станками. Впрочем, для того чтобы правдоподобно соврать случайному знакомому, этого вполне хватит, а ходить на завод вместо Анатолия Метелкина Пустынник не собирался. Однако дел у него все равно хватало. Новый хозяин квартиры неспешно оделся и быстрым шагом сбежал с лестницы.

Как ни странно, поверхностные воспоминания мертвых душ самые сильные. Видимо, потому, что они не связаны с сознанием, а существуют самостоятельно на периферии восприятия. Они хранятся не в глубинах памяти – они удерживаются в мышцах ног, рук, в привычных движениях пальцев. И когда выпиваешь душу, они, минуя сознание, проникают туда же. Именно поэтому Пустынник, заводя машину, привычным движением дважды пнул педаль, одновременно вытаскивая подсос, а потом, не давая заглохнуть холодному двигателю, почти минуту удерживал выжатым сцепление. Именно поэтому, намереваясь найти ближайший пункт обмена валюты, он позволил рукам повернуть на ближайшем перекрестке налево, потом направо в узкий, заросший старыми кленами проулок, где в торце пятиэтажного дома и обнаружилась небольшая каморка с толстыми стальными решетками на окнах.

– Добрый день, девушка, – наклонился он к окошку. – Я бы хотел обменять на рубли две банкноты по сто долларов.

Сотрудница обменника, слышавшая такие фразы раз сто на дню, согласно кивнула, приняла двести рублей, проверила их под ультрафиолетом, положила рядом с кассой.

– Паспорт, пожалуйста.

– Пожалуйста, – кивнул в ответ Пустынник, и опять ответ девушку полностью удовлетворил. Она отсчитала пачку пятидесятитысячных банкнот из ящика кассы, наклонилась вперед и пересчитала их еще раз, на глазах клиента.

– Восемьсот девяносто три тысячи восемьсот рублей.

– Спасибо. – Запихивая в карман зеленоватые бумажки, Пустынник вернулся к машине, развернулся, не спеша покатился обратно к Академической улице, представляя, как сотрудница обменника укладывает стольники в ящик с валютой. Ничего страшного. Когда она сунется за долларами, то подумает, что просто перепутала деньги местами, и никак не свяжет их с утренним клиентом.

Разумеется, Пустынник мог без особого труда заставить девушку разменять на рубли обычный тетрадный или даже кленовый листок – однако он, как и большинство других опытных магов, предпочитал не привлекать внимание смертных к странным событиям. Если человек видит, что вместо ста долларов у него лежит сто рублей – скорее всего, он обвинит в невнимательности себя. Если же вместо денег он обнаружит листок подорожника – мысли его могут принять совсем другое направление. А смертные, когда объединяются ради общей цели, часто оказываются куда опаснее самых страшных защитных барьеров и проклятий…

Шесть веков назад, когда Пустынник был еще неопытным мальчишкой, пил вино, ел мясо и брюхатил девок, маги попытались установить власть над миром. Это казалось таким простым делом! Ведь нескольких элементарных заклинаний хватало, чтобы возбудить ненависть целого селения против одного излишне самоуверенного священника или заставить брата пойти смертным боем на своего родича… Никто и представить себе не мог, что тупое вонючее быдло сможет не просто объединиться в своей ненависти к сильным этого мира, но и смести их со своего пути. В те годы многие, очень многие из умелых, сильнейших колдунов внезапно обнаружили, что не так-то просто подобрать нужные заклятия и провести требующий сосредоточенности и аккуратности обряд, когда к тебе рвется безумная толпа с вилами, топорами и косами, давит тебя ненавистью, защищается самыми неожиданными амулетами и символами.

Да, в те далекие годы тысячи, десятки тысяч самых мудрых и могучих магов оказались растерзаны в куски, распяты и замурованы в стены, закопаны живьем, сожжены на кострах. А потом пришла Святая Инквизиция, и еще долгих триста пятьдесят лет – почти четыре века! – старательно отлавливала уцелевших, вынюхивала, вылущивала, трудолюбиво просеивала дворян и рабов, священников и каторжников, чтобы выцедить среди них каждого, способного к развитию, стремящегося к истинному знанию, – и запалить под ним алый испепеляющий цветок.

Почти пятнадцать тысяч начинающих магов и опытных мастеров попались им в лапы и лишились своего бессмертия.[16] Маги, что ухитрились скрыться от обезумевшей толпы, отвести глаза, перенаправить ненависть на посторонних людей – не смогли спастись от кропотливых муравьишек с крестами на груди и пустыми сосредоточенными глазками. Отчаянье витало среди тех, кто еще недавно мнил себя властителями мира. Учителя шарахались от учеников, ученые выдавали себя за безумцев, слабые отказывались от вечности, присягая папскому престолу. Инквизиция уничтожала неофитов быстрее, нежели те успевали обрести знание, и казалось – это конец. Все кончено. Древнее знание уничтожено навсегда…

Пустынник, словно это случилось только вчера, ощутил неистребимый холод каменного подвала, освещаемого только десятком закрепленных в держателях факелов, смрад перемешанной с кровью и глиной гниющей соломы на полу, потрескивание углей в жаровне, в которой калились два железных прута. И хотя умом он понимал, что в ближайшие дни подобная кара ему не грозит,[17] – по спине, промеж лопаток, все ж таки расползся предательский ужас, а сознание едва не захлестнула паника. Он был молод, он только-только нащупал путь постижения знаний, тропинку к бессмертию, власти, и вдруг… Арест, инквизиция, допрос. И что теперь впереди? Цепляться за знание – это костер. Покаяться – епитимья, паломничество по святым местам, полное отступничество от постигнутого, утрата опыта, состояния души, способности к магии. А значит – жизнь обычного человека и смерть, неминуемая близкая смерть от старости.

16

Стараниями инквизиции только в Испании с 1781 по 1820 год были сожжены на кострах 34 658 человек, скончались во время следствия, в том числе и под пыткой, 18 049 подозреваемых.

17

Согласно уложению инквизиции о проведении следствия, подозреваемые подвергались пытке только в том случае, если путались в показаниях. Но даже в этом случае пытка огнем проводилась третьей (и последней).