Восход Водолея (сборник)

– Очень интересно, – Кулик взглянул на Евгения. – Что скажешь?

– Ни одного в трезвой памяти не нашлось? – спросил тот у Павлова.

– Один есть, да только он в купол проник за минуту до нас, – капитан указал на сидящего у стеночки человека. – Наверное, из службы безопасности Города. Пытался к реактору пробраться, ну, мы его и прихватили.

– А из участников «медитации» никого не привезли?

– Нет. Пришлось срочно отходить. Слишком много вопросов нам задавали. Они же, когда увидели на часах дату, все как один на поиски истины рванули. А тут мы. Кто, да что... Вот мы и ретировались.

Гордиенко посмотрел на пленника и перевел взгляд на командира.

– Не слишком ли много совпадений?

– Слишком, – согласился Кулик. – Только выбирать нам не приходится. «Дают – бери, бьют – беги». Ты же хотел с ним побеседовать? Ну, вот и беседуй, пока он не сообразил адвоката затребовать или с Системой своей вонючей связаться. Заодно спроси, что он думает об аварии. А мы с Павловым покумекаем, что делать дальше.

Евгений подошел к пленнику и уселся напротив, оседлав жесткий фанерный стул. Несколько долгих секунд мужчины смотрели друг на друга молча. Затем пленник не выдержал:

– Мы знакомы?

– Капитан второго ранга Гордиенко, – представился Евгений. – Контрразведка флота.

– Не думал, что разведчики так вот запросто афишируют свою цеховую принадлежность, – мужчина едва заметно улыбнулся. – Шорников, программист.

– Очень приятно, Виктор Валентинович, – руки Гордиенко не подал.

– Так вы меня знаете?

– Я читал газеты.

Намек Шорникову был достаточно понятен. Год назад его фото частенько мелькало на первых полосах в связи с успешным освобождением из рук террористов.

– Чем могу быть полезен военной контрразведке? Никаких секретов я не знаю, контактов с иностранными гражданами у меня не было. Я простой инженер.

– Допустим, не простой, а целый менеджер девятого отдела Системы, – возразил Гордиенко. – А что касается секретов, нас они не интересуют. Мне хотелось бы услышать другое. Расскажите, откуда у вас взялась пленка?

– Какая пленка?

– «Кодак», двести единиц, двенадцать кадров.

– Обычно я пользуюсь «Фуджи».

– Тем более – откуда?

– Я не понимаю...

– Понимаете, – оборвал его Евгений. – Я спрашиваю о той самой пленке, которая выпала у вас из кармана в аэропорту. Ее подняла симпатичная девица, с которой вы позже уехали на одном такси.

– Пленка была не моя. А потому она осталась у девушки.

– И вы не знаете, какие кадры были там запечатлены?

– Нет. Я же сказал: это была чужая кассета.

– И с девушкой вы раньше не встречались?

– Никогда в жизни. Я бы ее запомнил.

– Вы прилетели с юга?

– Да.

– Вы видели в аэропорту захваченный самолет?

– Только прямую трансляцию. Из зала вылета ничего видно не было.

– А пассажиров с этого самолета?

– Их привезли в другой зал и держали там под охраной.

– То есть ни с кем из них в контакт вы не вступали.

– Определенно нет!

– Взгляните на это, – Евгений протянул ему пачку снимков.

Шорников медленно перебрал фотографии и поднял изумленный взгляд на офицера.

– Что это?

– Фоторепортаж с борта захваченного авиалайнера, – пояснил Евгений. – Впечатляет?

– Это... просто кошмар!

– Мы думаем, что это как-то связано с вашим «Водолеем».

– Что? Вот это... побоище? При чем здесь универсальная компьютерная система?! На такое зверство способны только люди! Да и как технически виртуальная Система может участвовать в конкретных делах? В ее распоряжении нет никаких вспомогательных механизмов. Ведь для такого... нужен как минимум робот-убийца.

– То есть вы допускаете мысль, что будь у «Водолея» десяток экземпляров такой «периферии»...

– Ни в коем случае! Система служит иным целям! Это не военно-прикладная программа и не компьютер наведения ракет. Это связующее звено между ранее несовместимыми сетями. Она призвана улучшать мобильную, спутниковую и проводную связь, ускорять обмен информацией, а не управлять роботами.

– Никто не говорит о роботах, – заметил Гордиенко. – На борту были только люди.

– Тем более смешно! Система – это вершина развития электроники, а люди – биологические субъекты. Как они могут пересекаться?

– Именно это я хотел выяснить у вас. Девятый отдел занимается проблемами оптимизации управления, не так ли?

– Управления Системой! – возмутился Шорников. – Понимаете, Системой, а не наоборот! Мой отдел разрабатывает технологии, позволяющие операторам ускорять ввод данных, быстрее реагировать на изменения и сбои, перенаправлять потоки информации. Но это управление по принципу «мастер-слэйв». Человек управляет машиной.

– И обратной связи быть не может?

– Исключено!

– Чем занимается отдел «ноль»?

– А при чем здесь... Это вообще не научный отдел. Под этим кодом проходит служба безопасности.

– Специальное Агентурное Управление?

– Нет, насколько я знаю, Управление – отдельная структура, оно лишь курирует безопасность «Водолея». А почему вы спрашиваете?

– Освобождением самолета занималось САУ.

– Ну и что?

– Пока ничего, но сопоставьте факты, Виктор Валентинович. Пленка, как вы ни отрицайте, была у вас. Как попала она к вам, пока неясно, но произошло это перед вылетом. Зачем ее подсунули именно вам, тоже вопрос. Можно предположить, чтобы заставить задуматься над возможными последствиями развертывания «Водолея».

– Система полезна! Единственное последствие – это благоденствие общества.

– И все же есть люди, которые считают иначе. И пока мне трудно с ними не согласиться. Слишком много странного творится вокруг вашей работы. Взять хотя бы активную деятельность САУ...

– В проект вложены огромные деньги, и Управление призвано защитить капиталовложения. Не вижу в этом ничего плохого.

– Защитить любой ценой и применяя любые методы? В том числе и методы устрашения? Но от кого агенты защищают Систему? И почему те, кто на нее нападает, делают это? Если ваш проект абсолютное благо, кому он противен настолько, что правительству даже пришлось создать новую спецслужбу?

Шорников хотел снова возразить, но поймал себя на мысли, что спорит ради спора. В чем-то этот военный был прав. Да и опасения насчет негативных последствий возможной обратной связи операторов с «Водолеем» давно обсуждались в отделе Виктора. Система не обладала самостоятельным мышлением и не могла «беседовать» с операторами, но некоторые из них утверждали, что мысленная команда, в отличие от ввода при помощи традиционных клавиш или голоса, частенько интерпретируется главным компьютером по-своему. Интерпретируется! А что есть способность к интерпретации, как не зачатки мышления? А мышление подразумевает и обратную связь. Пока ничего подобного не происходило, но Шорников знал лишь о том, что творится в технических отделах. А чем занимался отдел «ноль»? Взаимодействие сцепки Система – оператор было не опасным. Но что, если разработки Шорникова продолжили, например, в САУ?

Виктору вспомнились события годичной давности. Почему его похищали? Уж не потому ли, что его проект таил в себе потенциальную опасность и кто-то сумел просчитать последствия?

Он занимался только одним узлом проекта – оптимизацией управления его подуровнями. То есть улучшением перекрестной и прямой связи между разными блоками, а также между оператором и терминалом, на уровне мысленных импульсов. Но прикладного раздела он касался слабо, так приказали люди из САУ. Год назад это был обычный отдел, с небольшим штатом из бывших военных и при нем только-только создавалась опергруппа СБ под руководством Бориса Кравцова. Для чего потребовалась специальная группа и кто входит в ее состав, Виктор узнал уже после спасения. Положа руку на сердце, странности он заметил еще тогда, год назад. Взять хотя бы «ударную силу» отряда спасения: загадочную «женщину-вамп» со стеклянным взглядом, которая превратила пятерых террористов в отбивные буквально за минуту. Неужели этот Гордиенко прав и лаборатория при отделе «ноль» пошла дальше Шорникова?