Страница 7 из 14
С тех пор Тим перешел на минералку, повторения «электролитных сбоев» не хотелось. Но беды на этом не кончились. В ту же самую больницу он загремел ровно через неделю. Стыдно признаться, с поносом. На сей раз была виновата местная пища, слишком острая, слишком экзотическая. Изнеженное европейское нутро Тима не сумело справиться с этой экзотикой. В больнице он пролежал еще пять дней. От поноса, слава богу, избавился, но и кошелек его заметно полегчал. А ведь он фактически еще не приступил к работе.
Работа, будь она неладна! Именно из-за работы, если не считать прочие равные обстоятельства, Тим и оказался в этом «райском уголке».
Он был высококлассным специалистом, Бауманка за плечами как-никак. Инженер по обслуживанию холодильных установок – вот как называлась его специальность. А далекий Сенегал остро нуждался в специалистах именно такого профиля. На этот счет Тима просветил Илюха Винников, институтский приятель и одногруппник. Илюха где-то узнал, что Сенегал вербует российских специалистов, потому как в этом самом Сенегале одной из профилирующих отраслей является рыболовство. А поскольку выловленную рыбу нужно где-то хранить, стране срочно необходимо холодильное оборудование вместе с инженерами, знающими, как это оборудование наладить и починить. Илюха был неистребимым романтиком и аферистом. Это он подбил Тима «махнуть в Африку». Тиму в то время было все равно: хоть в Африку, хоть на Северный полюс, лишь бы подальше от России. Он согласился, а Илюха, паразит, в самый последний момент дал задний ход. У здорового как буйвол Илюхи вдруг обнаружился порок сердца, а у хилого Тима в здоровье не нашли никаких отклонений.
Конечно, можно было плюнуть на Африку, мотануть куда-нибудь в ближнее зарубежье, все ж не так страшно. Но он поперся в богом забытый Сенегал, врагам назло. Это он тогда так думал, что врагам назло, а оказалось, что назло самому себе. Кому он нужен в этой Африке?!
Нет, кое-кому российский инженер Тимофей Чернов все же понадобился. В первый же месяц его обокрали, увели всю наличность прямо из комнаты, которую он снял по приезде. Но тут уж винить было некого. Французские коллеги, работающие на том же самом заводе, что и Тим, предупреждали, что жилье нужно снимать поближе к центру, в относительно спокойном районе. Но даже в этом случае лучше подстраховаться и нанять охранника из местных, чтобы добро целее было. Не послушался умных людей, пожалел денег, вот и поплатился – ни добра, ни денег. Почти два месяца пришлось жить на хлебе и воде, чтобы расплатиться с долгами и поднакопить денег на жилье в «хорошем районе». За это время Тим пообвыкся, свел знакомство с несколькими иностранцами и кое с кем из местных. Хоть тут не возникло особых трудностей. Все-таки знание иностранных языков – это большое подспорье. А за плечами у Тима была спецшкола с углубленным изучением французского, пять лет занятий с репетитором и полугодичная стажировка в Париже. Многие принимали его за француза и долго не верили, когда Тим говорил, что приехал из России.
Судьба дала ему пинка именно в тот день, когда Тим решил, что окончательно освоился, акклиматизировался и заматерел.
Этот бар являлся проверенным заведением, где в основном собирались иностранцы. В его интерьере не было никакого туземного колорита, все чинно, по-европейски, и, главное, мощный кондиционер, который превращал бар в благословенное место. Тиму там нравилось: комфортный климат, хорошая выпивка, телик, через спутниковую тарелку транслирующий европейские каналы. Иногда даже удавалось посмотреть новости на НТВ, поностальгировать над бокалом баварского пива, почувствовать себя почти дома. Да и публика, по большей части, собиралась приличная, хоть и разношерстная.
Из развлечений, кроме выпивки и телевизора, имелись карточные игры. Играли исключительно на деньги. Иногда ставки были чисто символическими, а иногда – чаще всего по субботам – достигали очень приличных высот.
Тим тоже поигрывал, не ради денег, а чисто из спортивного интереса. Ему везло почти всегда. Из-за этого везения его прозвали Счастливчик Тим.
Счастливчик Тим – красиво звучит, попахивает разбойничьей романтикой и флибустьерами. Кто бы мог подумать, что в далеком Сенегале ботаник Тимофей Чернов станет Счастливчиком Тимом?! Если бы Илюха узнал, умер бы от зависти. А если бы узнала она…
Она бы не поверила. Для нее Тим на всю жизнь останется этакой помесью плюшевой игрушки и домашнего любимца… А, плевать! Он уехал на край света, чтобы забыть и никогда больше не вспоминать. Он теперь совсем другой человек – Счастливчик Тим.
В тот вечер удача особенно ему благоволила, Тим утратил чувство меры. Легко утратить чувство меры, когда матерые, закаленные в горниле жизни мужики одобрительно хлопают тебя по спине и смотрят с уважением и завистью. Счастливчик Тим – любимчик Фортуны. В тот вечер он выиграл почти тысячу долларов и на выигранные деньги, по чисто русской традиции, закатил пир горой, напоил всех желающих и сам напился. Ограничиваться пивом не стал, заказал себе виски, как взрослый. Виски оказалось редкостной гадостью, похуже самогона, но Тим, не кривясь и не морщась, выпил полбутылки.
Из бара расходились далеко за полночь. Тим шел по пустынной, плохо освещенной улице и глупо улыбался. На душе было легко и радостно, в желудке плескалось виски, а в кармане джинсов лежала астрономическая сумма. Жизнь хороша! Даже тут, на краю земли, можно жить. Он – Счастливчик Тим, у него обязательно все сложится хорошо.
То, что на узкой улице он больше не один, Тим заметил не сразу. Эйфория и ощущение собственной исключительности притупили чувство осторожности.
Нападающих оказалось двое. В скудном свете уличного фонаря он не разглядел их лиц. Да и не было у него для этого времени, успеть бы увернуться от сыплющихся со всех сторон ударов.
Не успел, сдался, еще не начав сопротивляться. Смешно сказать – сопротивляться! Попробуй, помаши кулаками, когда их двое, а ты один. Когда они – разбойники с большой дороги, а ты – всего-навсего московский ботаник, возомнивший себя счастливчиком. Когда у них ножи, а у тебя только голые руки.
Наверное, его хотели ограбить и вели от самого клуба. Да черт с ним, с выигрышем, он бы и сам все отдал, жизнь-то дороже. Зачем же так бить?! Зачем ножи?..
Правый бок вдруг полоснуло дикой, обжигающей болью. Тим заорал, схватился за бок рукой, пальцы наткнулись на что-то мокрое и липкое. Все, сейчас его прирежут, как свинью… Как обидно, он ведь уже начал привыкать…
Избиение прекратилось так же внезапно, как и началось, напавшие на Тима люди исчезли, испарились, точно их и не было. Остались только тускло освещенная улочка и дергающаяся боль в боку. А потом он услышал голоса. Голоса о чем-то спорили. Тим так и не понял, о чем именно, провалился в беспамятство.
Очнулся он уже не на пыльной уличной дороге, а в больнице, той самой, в которой так славно коротал первую неделю своего пребывания в Сенегале. Тим осторожно ощупал забинтованный бок, поморщился.
– До свадьбы заживет. – На стул перед его койкой уселся грузный, наголо бритый мужик. – Уф, ненавижу больницы! – Посетитель вытер вспотевшее лицо краем ярко-желтой майки, хитро подмигнул Тиму, сказал: – А ты и вправду счастливчик! Не сбрехали лягушатники.
Тим только сейчас сообразил, что мужик разговаривает с ним по-русски. Русских в городе было наперечет, и почти всех их он уже знал в лицо, а вот этого толстого весельчака видел впервые.
– Тебе в печень целились, – мужик задумчиво почесал все три своих подбородка, – по идее, ты должен был прямо на месте коньки откинуть, а ты, видишь, извернулся, только поцарапался малость.
Ничего себе малость! Рана на боку не производила впечатление царапины. Да и болела она ощутимо. Кстати, а откуда толстяк знает, что ему целились именно в печень?
– Это вы меня спасли?
– Я, – широкое лицо расплылось в довольной улыбке, – почти километр тебя на собственном горбу до больницы пер. А Ассан, хрен чернозадый, мне совсем не помогал, предлагал бросить тебя там, где нашли.