Страница 20 из 24
Уже который по счету в русской истории, сколько их было…
Разговоры и споры о дальних странствиях, о стратегических разведывательных рейдах велись задолго до моего прибытия в анклав. И уже тогда хватало людей, которые были резко против такой стратегии. Образно их мировоззрение лучше всего описывает старая батина студенческая песенка:
Однако на том этапе споры быстро утихали по причине прозаической: нет возможности наладить обеспечение такого отряда в полном отрыве от метрополии.
Ситуация изменилась, когда появилась «шоколадка», притащенная Федей Потаповым: споры вспыхнули с новой силой. И велись они достаточно узким кругом тех, кто обычно заседает в радиорубке донжона. Своеобразная элита Замка Россия. Глядя на этих людей, я частенько представлял себе, как через много лет жители будут уважительно говорить: «Это Лиза, внучка того самого Дугина, который закрутил первую гайку в истории страны, одного из отцов-основателей». Элита эта не так уж и мала, народу в ней достаточно. А единого мнения не бывает, всегда споры. Они особо обострились, когда решение об экспедиции было принято окончательно и бесповоротно.
Знаете, всегда есть такие люди… тысячи их, которые работают обратным домкратом. Стоит себе вновь поставленный очередной Форт-Росс на неведомой земле и письма получает. А в них сопли и стоны: «Вертайтесь назад, невыгодные! Вертайтесь, бездельники! Вы тут нужнее, в родной Пырловке, раз такие активные. Улучшайте жизнь на Родине, сами-то не могем, барин задолбал, оброк надо выплачивать… а вы в Америках!»
Как правило, дожимали.
И Форт-Росс съезжал.
С барином, правда, справиться не получалось: оброк все рос, помощи не вышло. Потом народ брал барина на вилы, но оброк все едино появлялся из каждого нового пепла, как и баре. Их тоже брали на вилы, кричали другие лозунги… – лезут. Как птица феникс. И так не один раз. Они и сейчас есть, неуправляемые и несвергаемые баре и оброк: в каждом городке свой сидит, на каждом производстве. А Форт-Россов в итоге нет, каждый раз мы теряли их безвозвратно. Подумать только, даже на Кубе был…
Рядом со мной мелко вздрагивал от боевого нетерпения Боцман. Эрдели очень храбры, могут в одиночку атаковать льва, и такое ожидание перед пустым сооружением вгоняло пса в стресс. Но он всегда выученно молчит, сейчас лишь нос чуть задрал и уже не опускает, нюхает. И не рычит тихонько в горло, что меня радует от души.
Трава тут низкая: не спрячешься, вижу всех ребят сразу. Все сталкеры спрятались за стволами – один торчит над головой, другой впереди. Слева раздался слабый шорох – Боцман тут же чуть дернул ухом, но глаз от форта не оторвал… Ясно, что мы боимся змей, как и прочих кусучих. Хоть и навтыкали личному составу самых разных прививок до болей в заднице, а страшновато – не знаем фауны. Поэтому у каждого есть пластиковые противозмеиные аптечки, заранее разработанные и укомплектованные научниками и медиками для предполагаемого региона.
Позади группы, неслышно подрабатывая винтами, чтобы не терять позиции, рядом с берегом стоял «Клевер». В башне ДШК сидел Санджа, как человек с самым точным глазомером и наибольшим опытом стрельбы из числа оставшихся на борту. Но все равно в полный рост лучше не вставать – целей будешь. Корабль зашел в небольшую бухту, чуть больше сотни метров по ширине. Такие бухты по берегу залива встречаются редко. Шторм в океане пошел крепкий, волны прорвались в залив, а в бухточке относительно тихо.
Щелк!
– Командир, начинаем? – в третий раз спросил Кастет.
– Ждем, – упрямо ответил я, в третий уже раз изучая сложное каменное строение и подходы к нему в бинокль… Нет никого, ничего мне сердце не подсказывает. Лады, проверим последним методом.
– Вперед, мальчик! – Карабин слетел с толстого шипастого ошейника, пес кудрявой молнией метнулся к зданию.
Раз, два, три, четыре, пять… уши у меня, по-моему, выстроились на голове по-собачьи.
Тишина.
– Пошли!
По центру я один, вслед за собакой, группы с флангов. Прошло две минуты, и мы окончательно поняли – гнездышко свободно.
Вообще-то это замок. Маленький, массивный, но замок, и в нем есть архитектура.
Представьте себе две башни.
Одна четырехугольная, высокая, метров десять, пожалуй. Вторая пятиугольная, она гораздо ниже, метров пять с половиной – шесть. Обе развернуты под углом друг к другу, между ними сложена крошечная стена с галереей поверху. Деревянных перекрытий на галерее нет, испарились. В некоторых местах имеются каменные. В стене – широкая арка центрального входа, практически во всю стену. Вход с двумя мощными колоннами. Самих ворот тоже нет. От входа веером в траву опускается лестница в семь ступеней, ступени покоцанные. Окна на фасаде башен отсутствуют, лишь узкие бойницы на уровне второго этажа. Странно, что форт развернут центральным входом на залив, а не в пампасы, откуда можно подъехать на лошади или в экипаже.
У правой высокой башни шести метров в ширину по фасаду, наверху имеется клон – маленькая остроконечная башенка, влепленная в угол, в таких раньше устраивали туалеты, сбрасывающие накопленное в ров. Но здесь мы имеем что-то другое – скорее всего, башенка наблюдательная. Это самая высокая точка форта.
– Вот эту мини-башенку и видно с холма. Честно говоря, случайно засекли, – пояснил Костя.
– Командир, выгружаемся? – крикнул Гоблин чуть ли не с берега.
Мужики монтируют над трюмами грузовую стрелу – там недолго, поднять судовой лебедкой и закрепить.
– Выгружаемся! – подтвердил я, забыв на радостях про радиосвязь. Да и поорать хотелось: эмоции! – Данька, ко мне!
– Прибыл, дядь Федь!
– Федь… Когда научишься? Пулей в эту башенку и не слазь с нее до приказа – на тебе контроль окрестностей. Куда! Бинокль и рацию! Где? Быстро на корабль!
В башенке тоже есть бойницы, выходят на три стороны. Низ у нее выпуклый, округлый, с декоративным ободком и конусом. Отверстия внизу нет – точно это не толчок.
– Пошли наверх, Костя.
На второй этаж вела каменная лестница без перил, с левым «винтом». Она вывела меня на надвратную галерею, оттуда был вход в помещения второго этажа и прямая каменная лестница на кровлю третьего, к стене.
Стена наверху целая, очень хорошо, что парапет не обвален. Зубцов на стене нет. Да это и не стена, а наращенные блоками стороны строения, образующие периметр. Если взлететь, то сверху форт вам покажется сложным многоугольником, главная короткая сторона которого обращена к заливу. Внутренний двор отсутствует, на верхнем этаже-крыше – свободная ровная площадка, лишь посередине торчат две длинные печные трубы. Еще одна в малой башне. Большая часть перекрытий выполнена из суровых каменных балок, в щели которых уже набилась земля, мелкие кустики растут… Но часть перекрытия некогда была деревянной, и она исчезла, ровной площадки пока что не имеем. Теперь через две большие дыры видны помещения второго этажа, а в одном месте даже первого. Там темно, по первому окна отсутствуют, да и бойниц совсем мало. Это и хорошо: поначалу там жить будем.
– Начать и кончить, – оценил Кастет объем работ.
– Да ну, Костя. Ты представь, если бы с нуля…
– Это да. Я для проформы, чтобы камни не расслаблялись.
Мы обошли стену по кругу, сразу зарисовывая, замеряя и фотографируя.
Полноводный ручей, даже речка, вытекающая откуда-то с пологих гор, стоящих за гигантским лесом, огибает главное строение с правой стороны. С восточной стороны рядом с замком стоит небольшое двухэтажное сооружение, одновременно похожее на крошечный особняк и котельную с высокой трубой. Двускатная кровля… фигу: ни стропил, ни мауэрлата.
Пш-шш…
– «Тунгус», гони сюда Лунева, – прошипел в эфире Гоблин. – Мы щас будем квадроцикл на свет божий вытаскивать, потом разорется – мол, что-то там помяли…