Стратегия. Колония

На невеликое, всего в полшага, левое крыло ходового мостика «Клевера» вышел шкипер, с настороженным интересом посмотрел на гаруду, потом ожидающе – на меня.

Я все думал.

Первыми бессилие черного властелина поняли обитатели птичьего базара: разведка с воздуха – великое дело, бесспорное преимущество. Какое-то время птицы присматривались к чудовищу в ожидании засады, а потом успокоились. Так же повели себя и морские львы на лежбище. Сидит себе да и сидит, даже красиво. Заодно и чужих зловещим видом отпугивает, хрен кто приблизится к острову. По-хорошему, им бы дань Птицу вскладчину приносить… свежим мясом. Так что делать-то будем, а?

– Я в него стрелять не хочу, – объявил по СПУ Сомов. – Не в понятиях это.

– Пусть живет боец, – поддержал друга Лунев.

И мне полегчало. Я допускаю убийство зверя, когда в том возникает утилитарная потребность. Или же в случае явной самообороны. Ни того, ни другого сейчас не наблюдалось. Удивительно было мнение сталкеров. Гоблин без всякого сомнения выстрелит в человека, посчитав его опасным, у Кости охотничий инстинкт куда сильней моего, буквально цепенеет при виде дичи. А сейчас глаза отводит.

– Может, еще отчухается, поправится, – предположил он.

– Вот тогда и шлепнем! – обрадовался варианту Сомов.

Не нужна нам гаруда, пусть живет, вражина. Под соусом такой странной, на взгляд простого обывателя, логики я и озвучил окончательное решение:

– Отбой общей тревоги! Катрин, давай к посту ДШК, будешь следить за объектом. Остальным готовить к спуску «Зодиак».

Мужики радостно кинулись на корму, из машинного отделения появился Хвостов, прищурившись, быстро осмотрел берег, отчего-то тягостно вздохнул и пошел к сталкерам. Ребятам понадобилось десять минут, чтобы спустить лодку на воду. Сталкеры, захватив с собой, кроме личного оружия, штатный ПКМ группы, разместились на борту. Последним в лодку спрыгнул нетерпеливый Боцман, уставший дистанционно слышать запахи и звуки. Кастет сел к румпелю (кто бы сомневался), а Сомов вместе с собакой разлегся на носу, пулемет под рукой.

– Двигайтесь вдоль берега с самого начала бухты, а мы пойдем мористей, параллельно, – передал я рейдерам первую команду.

Шкипер, тоже кивнув, скрылся в рубке.

Заложив для проверки маневренности пару легких виражей на малой скорости, Костя не спеша потянул лодку к южной оконечности бухты – щадит мотор, греет.

– Катрин смотрит за скалой, остальные изучают берег. – Я начал заново распределять роли: теперь на палубе собрался весь экипаж, кроме Нионилы и Даньки. – Ольга, ты смотришь за «Зодиаком». И только за ним! Беспрерывно. В бинокль глянула – глазками, в бинокль – глазками. Понятно?

Кто же лучше выполнит такую задачу, нежели верная жена рулевого!

– Светлана, за тобой контроль поверхности океана вокруг судна, переходишь с борта на борт. Не отвлекайся. – Дождавшись кивка докторши, я продолжил: – Сашка, на палубу. Смотришь только на береговую полосу. – Бадха в этой ситуации лучше других различит признаки присутствия людей, особенно группы. – Ленни, за тобой контроль местности выше линии пальм пляжа, ты с камерой, делай снимки. Все, работаем!

Сам пошел в рубку, решил уйти со сцены: тяжело без привычки – надо перевести дыхание и посмотреть на приборы слежения.

РЛС работала как бешеная, беспощадно простреливая окрестности. Засветка от линии берега чудовищная, сплошные пятна и «волосы» – Маурер старательно ищет скопления металла, указывающие на присутствие локалки или техники. На гидролокаторе глубина двадцать пять метров, видно, как рыба ходит.

Предвечерний океан испускал насыщенный свет, словно огромный драгоценный камень – индиго, да и только, – мерцающий, манящий. Загадки вечернего освещения порой удивительны – вроде бы небо стало потемней, солнце уже низкое, а видимость в глубину лучше! Отчего? Так и на рыбалке бывает: именно вечером видишь рыбу под лодкой, наблюдаешь, как серые торпеды хищных гольцов и тайменей проходят под днищем. В такие моменты я иногда опускал в воду блесну-«ложку» без тройника и играл с рыбинами, как с огромными подводными котами. – Часто они эту игру принимали, охотно били по блесне мощным хвостом, выбрасывая ее на поверхность, а порой и сами вылетали, кувыркаясь в косых лучах…

На мостике стоишь повыше, потому и в глубину видно лучше. Вот синеватые призрачные морские окуни с глазами-опалами – медленно проплыли стаей с левого борта. Потом мимо важно прошествовал огромный группер; не обращая на нас ни малейшего внимания, он легко обогнал еле плетущийся «Клевер» и ушел в отрыв. Идиллия, открыточный уголок. Но погружений я не допущу: банально страшно за личный состав. Представляете, какие тут могут быть мурены? Дельфинов пока не видно, как и акул. Может, последним тут совсем не «макдоналдс»? На каменистом дне бухты, скорее всего, есть масса укрытий, пещерок и уютных ниш-схронов… Не, все равно не допущу.

Ох, и красиво! До чего хорош этот яркий отсвет закатного солнца над морем и темно-зеленые пятна на океанской дали, подкрашенные тенями облаков.

– Дельфины за кормой! – тоненько крикнула Света.

– Сколько? И дистанция, – подсказал ей Маурер по громкой связи.

А я, повернувшись к ней, легонько стукнул себя по уху, потом показал на грудь.

Светка было нахмурилась, но тут же сообразила, накинула наушники гарнитуры, щелкнула тангентой:

– Три особи! Идут параллельно берегу, примерно сто метров.

Особи… Вот врачи! А грудь у врачихи, между прочим, того… впечатляет. Хорошо выглядит казачка. Плотоядно. Ну, в смысле… ладно.

– Продолжать наблюдение.

Местные дельфины меня не пугают. Ясно, что они, как и все живое на Платформе, перекормлены анаболиками Смотрящих, но это не должно привести к фатальному изменению характера животных, вряд ли нам стоит ждать от них проблем. Народ на дельфинов не отвлекся, все продолжали выполнять поставленную задачу. «Зодиак» сталкеров медленно двигался вдоль берега.

Большую часть бухты составлял необыкновенно белый пляж. Тот самый, что преследует нас в тревожных снах после трудного зимнего дня, тот, что завораживает яркими картинками буклетов туристических фирм, что отложился раз и навсегда в воображении развратным придыханием красавиц из рекламных роликов. Здесь надо снимать «Голубую лагуну» и бить баклуши, чтоб я лопнул! Баклуша должна быть большая, мягкая и бархатистая на ощупь. Я сразу не вспомню, что это такое, но пусть она будет рядом в тот миг, эта Баклуша. И вот… лежишь ты на белом, чуть шипящем от ленивых движений песочке, и в страшный лом тебе бить ту Баклушу палисандровой бейсбольной битой, которая почему-то лежит рядом.

И ты лишь лениво толкаешь на все согласную Баклушу сухой голой пяткой. А та мягко пыхтит, мол, отстань, чувак, я загораю… Впрочем, вполне может быть, что Баклуша – это что-то отечественное, деревянное, твердое и тупое. Никак не подходящее к образу такого «сейшельского» пляжа. Эх…

– Катрин, доклад…

– Все спокойно, командир, гаруда ушла куда-то. Ногами.

– Принял.

Пальмы на берегу стояли ровной стеной. Можно применить к пальмам слово «матерые»? Пожалуй, нет, это что-то от сибирских лесорубов. Хорошо, тогда так – солидные «передовые» пальмы. В бухте Южного Форта тоже есть пальмочки, коими гордится весь анклав, но эти гораздо круче. На переднем плане стояли высокие, странным образом как бы надломанные у вершины деревья, синхронно покачивающие длинными изумрудными листьями. Здесь у них нет необходимости перехватывать океанские ветра. Согласно розе ветров шторма чаще всего летят с запада, а с той стороны бухту надежно прикрывают зеленые холмы.

У подножий наверняка водятся местные рептилии, и самые банальные ящерки будут накачанными, гигантскими, как и гекконы.

Пальмы были нескольких видов, одни – точно кокосовые, других не узнал, может, там и финиковая есть. Нужны нам финики? И какое время сбора урожая кокоса на местных плантациях, не осень ли? Кто знает экзотику эту, может, они тут круглогодично растут, как помидоры в китайских теплицах. А орешки-то большие, это видно хорошо, обязательно наколотим. Чуть выше пальм и ближе к холмам лежала узкая полоска смешанного леса, даже не леса скорее, а высокого кустарника – можно разглядеть папоротник и лавр. Вот там босиком ходить не рекомендуется, это не пляж: и змеи могут быть, и тарантулы какие-нибудь, упаси господи. Выше начинались те самые невысокие ели и сосны канарского типа, которые своими иглами длиной до тридцати сантиметров словно прочесывают туман и таким образом возвращают влагу в почву.