Страница 12 из 23
В то же время шло и оскудение множества вотчин. С одной стороны, крестьяне уходили с вотчинных земель, с другой – семейства вотчинников росли. Они продавали свои мельчающие и беднеющие владения, закладывали торговцам и монастырям. Так, во времена Василия III был известен капиталист Протопопов, которому крупно задолжали многие князья.
На Земском соборе 1548–1549 гг. царь Иван предложил определить площадь всех земель, находившихся в вотчинном и поместном владении, чтобы справедливо разверстать их между служилыми людьми.
Приговор 1556 г. был во многом реализацией этого предложения.
В первой своей части он отменял кормления, поскольку князья и бояре, получавшие наместничества, злоупотребляли своим положением, «многие грады и волости пусты учинили… и много злокозненных дел на них учиниша».
Вторая часть приговора, имеющая название «Уложение о службе», четко ставила землевладение в зависимость от государственной службы. «Велможы и всякие воини многыми землями завладали, службою оскудеша, – не против государева жалования и своих вотчин служба их».
Этот параграф «Уложения» определял проблему: феодалы являлись в полки не с тем количеством людей и вооружений, которое соответствовало размерам их земельных владений. В общем, жадничали и экономили.
По всей стране писцы измерили земельные владения в общегосударственных имущественных единицах – сохах. По результатам кадастровых работ был произведен передел, земельные излишки от крупных владельцев передавались мелким.
С каждого участка доброй земли в 100 четвертей (около 55 га) должен был приходить воин с оружием и в доспехах, с конем, а для дальнего похода – с двумя конями.
Приравнивая вотчину к поместью, «Уложение» наносило серьезный удар по привилегированному землевладению, которое являлось краеугольным камнем феодальной системы. Оно обеспечивало каждого воина земельным окладом по четким нормам.
Одновременно принимались меры по снижению долгового бремени служилых людей. Они освобождались от уплаты процентов по долговым обязательствам, вводилась пятилетняя рассрочка по погашению долгов.[63]
На первом Земском соборе царь Иван известил собравшихся, что бояре более не являются держателями земли русской. Тем было дано начало реформе земского (местного) управления.
Конечной ее целью было утверждение государственного порядка силой общества. По словам Павлова-Сильванского: «Московское правительство решилось передать земству всю власть на местах, удалив наместников, потому что жизненная сила волостного мира является в его глазах залогом успеха этой радикальной реформы».
Судебник 1550 г. ограждал общины, крестьянские и посадские, от своеволия наместников и их слуг, определял широкое участие выборных земских властей в суде.
Ни один крестьянин не мог быть взят под стражу наместником без согласия местной крестьянской общины. Община обязана была контролировать ведение судебных дел в отношении своих членов. «И все судные дела у наместников и тиунов писать выборному земскому дьяку, а дворскому и старосте и целовальникам к тем судным делам прикладывать руки».[64]
Судебник также защищал крестьянина от насильного обращения в холопство и определял, что для свободного ухода крестьянина с владельческой земли после сбора урожая (несколько недель накануне и после Юрьева дня) не требуется ничего, кроме уплаты двух фиксированных пошлин. Крестьянин был волен идти искать себе новую землю.
Темпы реформ были ускорены боярской фрондой 1553–1555 гг., попыткой государственного переворота князя Владимира Старицкого и заговором князей Ростовских.
Вместе с отменой кормлений уставные грамоты предоставляли городу или сельской волости право управляться своими выборными властями, прямо сообщаться с центральной властью. «И будет посадские люди и волостные крестьяне похотят выборных своих судей переменити, и посадским людям и волостным крестьянам всем выбирати лучших людей, кому их судити и управа меж ими чинити».
Во второй половине 1550-х гг. наместники и волостели в массе своей были от «городов и от волостей отставлены». Их власть перешла к «излюбленным старостам» и «излюбленным судьям», «выбранным всею землею». Место наместничьих тиунов и доводчиков (низшего чиновничества) заняли выборные целовальники и земские дьяки.
Губных старост, исполняющих полицейские функции, выбирали на всесословном уездном съезде из числа служилых людей (то есть лиц, хорошо владеющих оружием). А их помощников, губных целовальников, – посадские и крестьянские общины, «по выборам сошных людей», из своей среды. При губных старостах для ведения следственных дел находились губные дьяки, также избираемые «по выборам всех людей».
Князья и бояре, обозленные оскудением вотчин, отменой кормлений и обязательной службой (несущей все больший риск, так как началась Ливонская война), терявшие административный и судебный контроль над уездами и волостями, представляли растущую оппозицию центральной власти.
С 1565 г. власть, стимулируемая случаями прямой измены крупных вотчинников, ввела систему репрессивной политики по отношению к землевладельческой элите.
В первый же год опричнины было перемещено на окраины около 150 князей и княжат, их холопы получили свободу.
Опричнина привела к превращению множества самовластных вотчинников в рядовых служилых землевладельцев на окраинах государства и тем способствовала колонизационным процессам.[65]
Княжата лишались наследственных владений, где правили как государи, и получали поместья, по словам Дж. Флетчера, «в отдаленных областях».
«При Грозном еще можно было застать таких владельцев, но при сыне после опричнины они уже были предметом воспоминаний», – пишет Ключевский.
Особенно много потеряли те собственники, что резко увеличили свои владения в период боярщины конца 1530-х – начала 1540-х гг.: Воротынские, Челяднины, Шуйские, Горбатые.[66]
Сокращение крупного вотчинного землевладения показывают цифры по Тверскому уезду. В 1548 г. там было 318 вотчин средним размером в 370 десятин,[67] а в 1620 г. – лишь 197 вотчин средним размером уже 137 десятин.[68] Вместе с экономической силой исчезли и политическая сила удельной аристократии, ее личные армии, насчитывавшие в середине XVI в. тысячи боевых холопов и военных слуг.
С. Ф. Платонов особенно выделяет роль опричнины «в необыкновенно энергичной мобилизации землевладения, руководимой правительством… Ликвидируя в опричнине старые поземельные отношения, завещанные удельным временем, правительство Грозного взамен их везде водворяло однообразные порядки, крепко связывавшие право землевладения с обязательной службой».[69]
Со времен Ивана Грозного важнейшую роль в колонизационных процессах играла служба «по прибору», которая пополнялась за счет набора желающих из людей всех сословий. Среди них в первую очередь надо выделить стрельцов.
Формирование постоянного стрелецкого войска относится к 1550 г., когда «учинил у себя царь… выборных стрельцов и с пищалей 3000 человек».
Стрельцы отличились уже при взятии Казани, они первыми двинулись на городские стены и ворвались в город. «И тако скоро взыдоша на стену великою силою, и поставиша ту щиты и бишася на стене день и нощь до взятья града».[70]
Отличились стрельцы и при взятии Полоцка, где уничтожали вражеских пушкарей и штурмовали крепость.
63
Павлов-Силъванский. С. 137, 138.
64
Беляев И. Д. Земские соборы на Руси. М., 1902.
65
Платонов. С. 235.
66
ДСА. С. 57.
67
1 десятина = 1,092 га.
68
Павлов-Силъванский. С. 57–72.
69
Платонов. С. 236.
70
Беляев И. Д. Судьбы земщины. М., 2008. С. 98.