Страница 6 из 19
– Дорогуша, – сказал я, – я тебя доставлю до ближайшего селения, хорошо? А там либо езжай, либо устраивайся на жизнь, либо топай ножками в поисках лучшей жизни. Я не могу решать проблемы всех людей на свете! Не надо было выходить замуж за такого буйного дурака!.
Она ответила с чувством достоинства:
– Брак заключается родителями, я впервые увидела своего мужа только на брачном ложе.
– Ах да, – сказал я, – брак по договоренности! Скоро я стану специалистом по видам брака… Так что же с тобой делать?
Она в удивлении вскинула брови.
– Как что? Вези меня к своим женам. Надеюсь, ты человек закона, и у тебя их не больше четырех? А я буду наложницей… У тебя много наложниц?
Я сказал сердито:
– К счастью, у меня даже жены нет.
Она охнула:
– Да как же… Что с тобой не так?.. Ты настолько бедный? Даже одну не можешь купить? Ну ладно, наложницы – почти то же самое, что и жены, у них те же права, только у нас нет прав на совместно нажитое и на детей, если ты вздумаешь расторгнуть наши отношения.
Я сказал саркастически:
– А, так ты прям законница!..
Она фыркнула:
– А как иначе? Женщина должна помнить о своих правах.
– Ты говоришь, – сказал я с надеждой, – могу и расторгнуть?
– Да, – ответила она, – но только ты сперва должен войти в права господина и овладеть мной. А потом достаточно трижды сказать «Талак», и брак разорван.
Я почесал нос, задумался. Бобик тоже посматривал на нас по очереди в задумчивости и веселом удивлении.
Она все так же смотрит с непониманием, я пробормотал:
– Да как-то не по мне овладевать против воли.
– Но я – твоя собственность!
– Да, – согласился я, – раз уж я убил твоего мужа и тем самым взял его обязанности на себя… но все-таки… ладно, кто я таков, чтобы идти против Закона?.. Лучше пересядь ко мне, я отвезу тебя в твой домик. Или ты живешь в норе?
Она спросила обидчиво:
– Почему это в норе?
– Дикая какая-то, – сообщил я. – Если не в норе, то на дереве? У тебя там гнездо?
Она ответила с достоинством:
– У нас настоящий замок, хоть и… не совсем большой. Нет, я поеду на этом нашем коне.
– Твоем, – уточнил я.
Она вздохнула и поправила меня:
– Нашем.
Я умолк пристыженно, сообразив наконец, что она вкладывает в слово «наше» совсем другой смысл, чем я по своей привычной заторможенности и остроумии на лестнице.
– Тебя как зовут? – спросил я наконец.
– Алвима, господин.
– А меня Ричард.
– Просто Ричард?
– Просто, – сказал я сердито. – Без всяких там… разных.
Она сказала невесело:
– Тогда ты совсем бедный… но ничего, ты сильный воин.
– Ладно, – сказал я в раздражении, – поехали.
– Только держись рядом, – предупредила она. – Если напрямик, то придется ехать через земли Мурдраза.
– Чем-то опасные?
Она поморщилась:
– Только хозяевами.
– Старая вражда?
– Очень старая, – ответила она мертвым голосом. – Если увидят, что со мной нет моего мужа… Мурдраз обязательно нападет.
– Ого, – сказал я, – придется драться?
Она повернула голову и смерила меня недоверчиво-презрительным взглядом.
– А ты уже готов уклониться?
– Я всегда готов, – ответил я с постыдной для взрослого человека мальчишечьей бравадой, но что делать, в присутствии женщин мы все втягиваем животы и топорщим перья.
– А вот они не готовы, – сказала она.
Некоторое время мы ехали рядом, затем я поинтересовался:
– А другой дороги нет?
Она снова посмотрела на меня со странным выражением.
– Только через земли Нахимда. Но они еще опаснее.
– Ну и порядки у вас, – сказал я с сердцем. – Как пауки в банке.
Она проговорила медленно:
– Наверное, ты очень издалека.
– Очень, – согласился я. – Ты, значит, принадлежишь мне по тетравленду?
– Что такое тетравленд?
Я отмахнулся:
– Да та же забота о женщине, чтобы вы всегда были под защитой мужчин и покровительством. Как вижу, даже самые разные религии приходят к одним и тем же законам… Постой, вот там далеко не те люди Мурдраза, что с вами во вражде?
Она всмотрелась, лицо омрачилось.
– Они. Сражайся хорошо, мне очень не хочется стать наложницей у Мурдраза. У него их десятки, а тех, кто ему надоедает, передает, в нарушение закона, своим сыновьям.
– Какой мерзавец, – сказал я. – Вообще-то я всегда защищаю закон, каким бы тот… интересным ни был. Ты сойдешь на землю?
– Зачем?
– Твой конь не понесет?
– Он привык к схваткам, – сообщила она.
– А я вот нет, – ответил я со вздохом. – Уже и перерос вроде бы, а все равно… да и привыкну ли?
Всадники сперва неслись во весь опор, а когда увидели, что мы и не пытаемся убежать, перешли на рысь и приближались, не скрывая торжествующих усмешек.
Впереди рослый мужчина, очень сухой, с резкими чертами лица, такими я почему-то всегда представляю фанатиков, со злым и неприятным выражением, а трое с ним просто воины, по всему видно, что привыкли бахвалиться силой и глумиться над более слабыми.
Алвима хмуро молчит, я ждал, а передний всадник крикнул с жестокой веселостью:
– Что случилось? Почему прелестная Алвима едет через мои земли в сопровождении незнакомца?
И хотя он смотрит на меня в упор, но вопрос вроде бы адресован Алвиме, потому я смолчал, а она, видя, что я не открываю рот, ответила с неожиданным для меня достоинством:
– Мой бывший муж убит в честном поединке сэром Ричардом. Теперь он мой муж, и я не нарушаю обета чести, когда еду с ним.
Всадники начали переглядываться, на меня смотрят заинтересованно, а вожак заявил в удивлении:
– Как Торадз мог погибнуть?.. Этот не выглядит сильным бойцом.
Меня задело «этот», но смолчал, пусть, это поможет разозлиться, без злости я почти чеховец, даже буддист, а когда получаю по роже, да еще желательно не один раз, то могу и озвереть, и в благородном негодовании могу и перегнуть, что весьма полезно и крайне нужно, но как бы нехорошо.
Алвима сказала ровным голосом:
– А вот ты выглядишь сильным бойцом.
Он не понял скрытый смысл, даже издевку, гордо приосанился, а я бросил на нее удивленный взгляд, до этого момента она казалась просто покорной овцой.
Вожак велел:
– Слезайте с коней!.. Курл, свяжи им руки и надень петли на шеи. Погоним к себе… Нет, Алвима пусть остается, но руки свяжи за спиной, а ноги под брюхом ее уродливой лошади. Поведешь в поводу… Эй, ты, чего застыл? Ты слышал?
Я ответил мирно:
– Почему ты такой грубый?.. У тебя ничего не болит?
Он зло засверкал глазами.
– Что?.. Ты смеешь противиться?
– Обязан, – ответил я совсем кротко. – Если пойду долиной мрачной смерти, не убоюсь зла, потому что Ты со мною… Ты приготовил передо мною трапезу в виду врагов моих… Это я о вас, придурки деревенские!
Вожак подъехал ко мне вплотную и занес меч для удара. Я, уже взвинтив метаболизм, выхватил меч с такой скоростью, что сам едва заметил, как он блеснул в моей руке.
Сверкающее лезвие сверкающей полосой прошло через плечо вожака, руку сильно тряхнуло. Зайчик, все поняв, в один прыжок оказался среди опешивших воинов. Я ударил направо, развернулся и ударил налево. Третий начал в страхе поворачивать коня, мой клинок рассек ему череп сзади, дураков можно и в спину.
Я поспешно оглянулся на вожака, но тот раскачивается в седле и воет, как волк с перебитыми лапами, глядя на упавшую на землю отрубленную руку с зажатой в кулаке рукоятью меча.
Алвима смотрит вытаращенными глазами, я быстро подъехал к вожаку и торопливо, пока еще кипит злость, рубанул его прямо в лицо.
Он запрокинулся на круп, в горле заклокотала кровь. Я не стал смотреть, как он рухнет, повернулся к Алвиме.
– Он бы все равно не выжил, – сказал я виновато. – Это акт милосердия.
Она медленно проговорила:
– Да, конечно… Но как ты…
– Пришлось, – ответил я невесело. – Вот из-за такой вот ерунды и принят закон, что у нас называется тетравленд, а у вас…