Страница 3 из 7
(Господь, Господь, Тебе ее не жаль?),
Так жалостно лицо свое прижали
К решетке итальянской, глядя вдаль.
Одна слеза, как тяжкая печаль,
Тяжелая, свинцово с век скатилась.
Была ль заря на небе, не была ль,
Не знала ты и не оборотилась...
Душой и взором ты в Успенский храм стремилась.
8
И черный плат так плотно сжал те плечи,
Так неподвижно взор свой возвела
На Благовещенья святые свечи,
Как будто двинуться ты не могла.
И золотая, кованая мгла
Тебя взяла, благая, в обрамленье.
Твоих ресниц тяжелая игла
Легла туда в умильном удивленьи.
И трое скованы в мерцающем томленьи.
9
Еще обрызгана златистой пылью
(О солнце зимнее, играй, играй!),
Пришла ко мне, и сказка стала былью,
И растворил врата мне русский рай.
Благословен родимый, снежный край
И розаны на чайнике пузатом!
Дыши во сне и сладко умирай!
Пусть млеет в теле милом каждый атом!
И ты в тот русский рай была моим вожатым.
10
А помнишь час? мы оба замолчали.
Твой взор смеялся, темен и широк:
"Не надо, друг, не вспоминай печали!"
Рукой меня толкнула нежно в бок.
Над нами реял нежный голубок,
Два сердца нес, сердца те - две лампадки.
И свет из них так тепел и глубок,
И дни под ними - медленны и сладки,
И понял я намек пленительной загадки.
11
В моем краю вы все-таки чужая,
И все ж нельзя России быть родней,
Я думаю, что, даже уезжая
На родину, вы вспомните о ней.
В страну грядущих непочатых дней
Несете вы культуру, что от века
Божественна, и слаще, и вольней
Я вижу будущего человека.
12
О донна Анна, о моя Венера,
Запечатлею ли твой странный лик?
Какой закон ему, какая мера?
Он пламенен, таинствен и велик.
Изобразить ли лебединый клик?
Стою перед тобой, сложивши руки,
Как руки нищих набожных калик.
Я - не певец, - твои я слышу звуки.
В них все: и ад, и рай, и снег, и страсть, и муки.
1916
IV. КУКОЛЬНАЯ ЭСТРАДА
372. ПРОЛОГ К СКАЗКЕ АНДЕРСЕНА "ПАСТУШКА И ТРУБОЧИСТ"
Вот, молодые господа,
Сегодня я пришел сюда,
Чтоб показать и рассказать
И всячески собой занять.
Я стар, конечно, вам не пара,
Но все-таки доверьтесь мне:
Ведь часто то, что слишком старо,
Играет с детством наравне.
Что близко, то позабываю,
Что далеко, то вспоминаю,
И каждый день, и каждый час
Приводит новый мне рассказ.
Я помню детское окошко
И ласку материнских рук,
Клубком играющую кошку
И нянькин расписной сундук.
Как спать тепло, светло и сладко,
Когда в углу горит лампадка
И звонко так издалека
Несется пенье петуха.
И все яснее с каждым годом
Я вспоминаю старый дом,
И в доме комнату с комодом,
И спинки стульев под окном.
На подзеркальнике пастушка,
Голубоглазая вострушка.
И рядом, глянцевит и чист,
Стоит влюбленный трубочист.
Им строго (рожа-то не наша)
Китайский кланялся папаша.
Со шкапа же глядела гордо
Урода сморщенная морда.
Верьте, куклы могут жить,
Двигаться и говорить,
Могут плакать и смеяться,
Но на все есть свой же час,
И живут они без нас,
А при нас всего боятся.
Как полягут все в постель,
Таракан покинет щель.
Заскребутся тихо мыши,
Вдруг зардеет краска щек,
Разовьется волосок,
Куклы вздрогнут... тише, тише!
От игрушек шкапик "крак",
Деревянный мягче фрак,
Из фарфора легче юбки,
Все коровы враз мычат,
Егеря в рога трубят,
К потолку порхнут голубки...
Смехи, писки, треск бичей,
Ярче елочных свечей
Генералов эполеты
Гусар, саблей не греми:
За рояль бежит Мими,
Вертят спицами кареты...
Теперь смотрите лучше, дети,
Как плутоваты куклы эти!
При нас как мертвые сидят,
Не ходят и не говорят,
Но мы назло, поверьте, им
Всех хитрецов перехитрим,
Перехитрим да и накажем,
Все шалости их вам покажем.
Давно уж солнце закатилось,
Сквозь шторы светится луна,
Вот няня на ночь помолилась,
Спокойного желает сна,
Погасла лампа уж у папы,
Ушла и горничная спать,
Скребутся тоненькие лапы
Мышат о нянькину кровать.
Трещит в столовой половица,
И мне, и вам, друзья, не спится.
Чу, музыка! иль это сон?
Какой-то он? Какой-то он?
1918
373. ЭПИЛОГ
Уж скоро солнце заиграет,
Стирать придет служанка пыль
И ни за что не угадает,
Все это сказка или быль.
Все на местах: китаец, рожа,
И поза все одна и та ж,
Но у пастушки, ах, похоже,
Помят фарфоровый корсаж.
Чур, господа, не выдавайте,
Ни слова про ее беду,
А то сюда вас, так и знайте,
В другой раз я не приведу.
1918
374. НОКТЮРН {*}
На небо выезжает
На черных конях ночь,
Кто счастье обещает,
Та может мне помочь.
Уста навеки клейки,
Где спал твой поцелуй,
Пугливей кенарейки,
О сердце, не тоскуй!
Луна за облак скрылась,
Не вижу я ни зги.
Калитка... чу!.. открылась,
В аллее... чу!.. шаги!
Все спит в очарованьи,
Курится мокрый лен...
Кто ждал, как я, свиданья,
Поймет, как я влюблен.
{* Из пьесы "Все довольны".}
1917
375. СИМОНЕТТА {*}
О Симонетта,
Спеши в леса!
Продлися, лето,
Златись, коса!
Как дни погожи,
Пестры цветы!
На них похожи
Мои мечты.
Промчится лето,
Близка зима.
Как грустно это,
Пойми сама,
О Симонетта!
Зачем тоскуем
В лесной тиши?
О, к поцелуям
Спеши, спеши!
Ведь день удачный
Иль праздный день
Все к смерти мрачной
Мелькнут, как тень.
О, Симонетта!
1917
{* Из пьесы "Волшебная груша".}
376. РОМАНС {*}
Оно самой мне непонятно,
Но как же спрашивать его?
Оно лепечет еле внятно,
И мне ужасно неприятно
Не знать, люблю ли я кого.
(К Арженору)
Покуда я резва, невинна,
Покуда бегать я люблю,
Я не привыкла к юбке длинной,
Мне скучно от прогулки чинной,
Но ради вас я все стерплю.
(К Тьерри)
День целый с вами б я играла
(Кто хочет, сердце разбери!)
Как куклу, вас бы одевала,
И раздевала, целовала
И тискала бы вас, Тьерри.
(К обоим)
"Спросите сердце", - говорите,
Мой ожидая приговор.
Я спрашивала уж, простите:
Оно молчит, дрожа на нити,
Иль шепчет непонятный вздор.
1917
{* Из пьесы "Муж, вор и любовник, каких не бывает".}
377. ЛОРД ГРЕГОРИ {*}
Лорд Грегори был очень горд,
Недаром Грегори был лорд.
Немногих в жизни он любил,
Кого любил, того губил.
Белинда юная цвела,
Как розмарин, была мила.
Лорд Грегори встречался с ней
И стала буквицы бледней.
Кто может ветер удержать?
Кто может молнию догнать?
Кто страсть в душе своей носил,
Тот навсегда лишился сил.
Лорд едет гордо на коне,
Стоит Белинда в стороне
И молит бросить взгляд один,
Но ей не внемлет господин.
Проехал всадник, не глядит:
Он обручен вчера с Эдит.
Эдит, Эдит, молись судьбе:
Назначен Грегори тебе.
Лорд Грегори был очень горд,
Недаром Грегори был лорд.
Немногих в жизни он любил,
Кого любил, того губил.
1917
{* Из пьесы "Самое ветреное место в Англии".}