Страница 17 из 20
– Сначала это была просто шутка, – прохрипел наш посетитель. – Мы не думали, что она так увлечется.
– Весьма в этом сомневаюсь. Но, как бы то ни было, юная леди действительно очень увлеклась. Полагая, что отчим находится во Франции, она не могла заподозрить обман. Конечно, ей польстило внимание джентльмена, тем более что мать ее всячески поддерживала. Потом мистер Эйнджел начинает искать встречи с ней, поскольку ясно, что именно так в действительности повел бы себя в данной ситуации любой мужчина. Они ходят на свидания, следует помолвка, необходимая лишь для того, чтобы сердце девушки уже никогда не было бы отдано какому-нибудь другому мужчине. Но обман не может длиться вечно. Мнимые поездки во Францию доставляют массу хлопот. Становится ясно, что все это дело нужно закончить неким драматическим способом, чтобы произвести неизгладимое впечатление на девушку и заставить ее хотя бы на время не думать об ухаживаниях других молодых людей. Отсюда и клятвы на Библии, и предчувствие беды в день свадьбы. Джеймсу Уиндибенку нужно было накрепко связать мисс Сазерленд с Госмером Эйнджелом и в то же время сделать так, чтобы ей ничего не было бы известно о его судьбе. Он считал, что это как минимум лет на десять избавит ее от бракосочетания. Итак, он отправляет ее в церковь, и, поскольку дальше этого зайти не может, благополучно исчезает при помощи старого трюка: заходит в карету через одну дверь и тут же выходит через другую. Я думаю, все обстояло именно так, мистер Уиндибенк?
Пока Холмс говорил, наш посетитель успел прийти в себя, к нему вернулась самоуверенность. Он встал, на его бледном лице появилась холодная усмешка.
– Может быть, так, а может, и нет, мистер Холмс, – бросил он. – Но, если уж вы такой умник, вам должно быть известно, что сейчас вы нарушаете закон, а не я. Я не совершил никакого преступления, а вот вас за то, что вы заперли меня здесь, можно обвинить в нападении и незаконном лишении свободы.
– Вы правы, закон не может вас покарать, – сказал Холмс, отпирая и распахивая настежь дверь. – Но в этом мире еще не было человека, который заслуживал бы наказания больше, чем вы. Если бы у этой девушки был брат или друг, ему бы следовало взять хлыст и отстегать вас хорошенько. Клянусь Богом, – начал закипать он, видя ухмылку на лице наглеца, – это не входит в мои обязанности перед клиентом, но у меня под рукой как раз есть охотничья плеть, и я, пожалуй, воспользуюсь ею…
Он сделал два быстрых шага в сторону висевшего на стене кнута, но, прежде чем он успел снять его, с лестницы донеслась торопливая дробь шагов, хлопнула тяжелая дверь в прихожей, и мы увидели в окно, как мистер Джеймс Уиндибенк со всех ног несется по улице прочь от нашего дома.
– Видали храбреца? – засмеялся Холмс, снова усаживаясь в кресло. – А ведь он на этом не остановится. Постепенно этот мерзавец дойдет до настоящих преступлений и сделает что-нибудь такое, за что будет отправлен на виселицу. Да, это дело не было лишено определенного интереса.
– Если честно, я не совсем понимаю, как вы обо всем догадались, – признался я.
– Ну, с самого начала, конечно же, было понятно, что столь странное поведение мистера Госмера Эйнджела должно было иметь какое-то основание. Кроме того, очевидным было и то, что единственный человек, которому действительно выгодно его исчезновение, – отчим нашей клиентки. Тот факт, что эти двое мужчин никогда не встречались и появлялись по очереди, тоже много о чем говорил. Да и темные очки, и необычный голос вместе с пышными бакенбардами и усами наводили на мысль о гриме. Мои подозрения подтвердились, когда я увидел напечатанную на машинке подпись в письмах. Это могло означать только одно: его почерк был настолько ей знаком, что она узнала бы его даже по одному-двум словам. Как видите, все эти отдельно взятые факты вместе с множеством других наблюдений указывали в одном направлении.
– Но вам же нужно было как-то проверить свои выводы?
– Поняв, как обстоит дело, найти нужные доказательства было несложно. Я знаю, в какой организации работает этот человек. Я послал им его описание из газеты, устранив все, что могло быть частью маскировки – бакенбарды, очки, голос, – и попросил сообщить мне, работает ли у них коммивояжером такой человек. К тому времени я уже изучил особенности машинки, на которой были напечатаны письма. Я послал еще одно письмо, на этот раз самомý интересующему меня человеку по его рабочему адресу, попросив встретиться. Как я и ожидал, его ответ был тоже напечатан на машинке, причем обладающей теми же мелкими, но характерными дефектами. Вместе с его ответом пришло и письмо от «Вестхауз и Марбэнк» на Фенчерч-стрит, в котором меня извещали, что данное описание полностью соответствует одному из их работников – Джеймсу Уиндибенку. Voilà tout[7]!
– А как же мисс Сазерленд?
– Если я расскажу ей всю правду, она не поверит. Помните старинную персидскую поговорку: «Отнимать у тигрицы тигренка так же опасно, как лишать женщину ее заблуждений». У Хафиза{36} не меньше здравого смысла, чем у Горация, и столько же знания мира.
Дело IV. Тайна Боскомской долины
Однажды утром, когда мы с женой завтракали, горничная внесла телеграмму от Шерлока Холмса. Вот что в ней говорилось:
«Располагаете парой свободных дней? Только что был вызван на запад Англии в связи с трагедией в Боскомской долине. Буду рад, если составите компанию. Обещаю изумительный воздух и природу. Поезд с Паддингтона в 11:15».
– Что скажешь, дорогой? – спросила жена. – Поедешь?
– Даже не знаю. У меня сейчас очень много пациентов.
– Анструзер тебя подменит. Ты в последнее время какой-то бледный. По-моему, смена обстановки пойдет тебе на пользу, к тому же тебя всегда так интересуют дела мистера Шерлока Холмса.
– Не интересоваться его делами было бы черной неблагодарностью, если вспомнить, что я обрел благодаря одному из них, – ответил я. – Но если ехать, собираться нужно прямо сейчас, до поезда всего полчаса.
Жизнь в военном лагере в Афганистане по меньшей мере научила меня в случае надобности тратить на сборы не больше нескольких минут и в дороге обходиться только самым необходимым. Поэтому на вокзал я приехал даже раньше обозначенного времени. Холмса я увидел сразу. Он расхаживал по платформе, и его длинный серый дорожный плащ и облегающая суконная шапочка делали его высокую худую фигуру еще более худой и высокой.
– Как хорошо, что вы пришли, Ватсон! – воскликнул он. – Для меня очень важно иметь рядом человека, на которого можно положиться. От местной помощи всегда мало проку, они либо вообще не в состоянии помочь, либо делают только хуже. Подержите два угловых места в вагоне, а я пойду за билетами.
В купе мы ехали вдвоем среди огромного вороха газет, которые принес Холмс. Их чтением он и был занят до самого Рединга{37}, отвлекаясь только на то, чтобы сделать кое-какие записи или о чем-то поразмышлять. Но потом он совершенно неожиданно свернул их в гигантский шар и бросил его на полку.
– Вы что-нибудь слышали об этом деле? – спросил он меня.
– Ни слова. Я и газет не читал уже несколько дней.
– В лондонской прессе пока ничего толкового и не пишут. Я вот просматривал свежие газеты, чтобы найти подробности, и, судя по тому, что я вычитал, это происшествие – одно из тех простых дел, которые чрезвычайно трудно разгадывать.
– Звучит несколько парадоксально.
– Тем не менее это истинная правда. Необычность сама по себе является ключом к разгадке. Чем зауряднее и обычнее дело, тем сложнее доводить его до ума. В данном случае очень серьезное подозрение упало на сына убитого.
– Значит, речь идет об убийстве?
– По крайней мере, так считают, но я, пока сам все не увижу, не буду ничего решать. В нескольких словах я вам опишу положение вещей, каким оно мне представляется.