Страница 15 из 23
– А это еще что? – удивился Сергей Яковлевич.
– Дрессирован, ваш-скородь. Ежели позабавиться желаете, купите «полсобаки» ему – враз выжрет и не закусит!
Мышецкий пожал плечами:
– Хозяин-то есть у козла?
– Был, да отказался. Очень уж они пить стали, – с уважением произнес кабатчик. – Никакого сладу… Совсем уже «замонополились»!
Козел подошел к вице-губернатору и боднул его сзади обломанным рогом. Мышецкий невольно подскочил, а кабатчик загоготал, довольный:
– Составьте ему компанию, ваш-скородь. Господа его понарошку поят, штобы забаву иметь… Тоже вот – животная, а, видать, башка-то трещит с похмелья! В баньку бы его сводить!
В спину уходящего Мышецкого гнусаво заблеял козел.
– Дальше! – велел Сергей Яковлевич. – Поехали…
Дом губернатора, где жил Влахопулов, находился на самой окраине, – подальше от грязи, поближе к зелени. Под обрывом стыла затянутая льдом речонка. Охраны вокруг никакой не было, и Мышецкий долго барабанил в калитку, пока не открыли.
Открыли же ему две развязные дамы в одинаковых шубках, очевидно гулявшие в неказистом садике, разбитом перед особняком. Возле ног их вилась остроносая собачонка, очень похожая на одну из этих дам. Сергей Яковлевич счел нужным назвать себя. И сразу пожалел об этом, ибо едва отбился от дамской назойливости.
Влахопулов встретил нового вице-губернатора по-домашнему. Симон Гераклович ходил по застекленной веранде, одетый в неряшливый халат, и на отставленном в сторону пальце «прогуливал» зеленого попугайчика, чистившего свой клюв об губернаторский ноготь.
Завидев Мышецкого, Влахопулов воскликнул:
– О! Да мы же с вами знакомы, голубчик…
Сергей Яковлевич видел его впервые и потому ответил:
– Извините, Симон Гераклович, но я не имел чести знать вас ранее.
– Да что вы мне говорите! – обиделся Влахопулов. – Я же хорошо помню, что мы встречались.
Мышецкий еще раз оглядел губернатора: над томпаковой лысиной вился легкий пух, нос вздернутый, а взгляд – вялый, залитый какой-то мутью (вчера, видно, было пито, и как еще пито – не приведи, господи!).
– Не припомню, Симон Гераклович, – повторил Мышецкий.
– Ну вот! – фыркнул Влахопулов. – Нехорошо забывать старых знакомцев…
Сергей Яковлевич решил уступить – только бы отвязаться.
– А-а, – сказал он, – постойте-ка… Вот теперь, кажется, припоминаю. Вы правы: мы с вами где-то встречались!
– А помните Матильду Экзарховну? – просиял Влахопулов.
Мышецкий возмущенно раскинул руки:
– Разве можно забыть эту женщину?
– Огонь! – поддакнул Симон Гераклович.
Ну, теперь можно было переходить к делу, и Мышецкий сразу же начал ковать железо:
– Итак, дорогой Симон Гераклович, я счел своим непременным долгом нанести вам первый визит, чтобы уяснить для себя и сразу же…
– Не-не-не! – заторопился Влахопулов. – Никаких дел на сегодня… Сейчас мы с вами позавтракаем, у меня есть икорка, вчера мне балычок из Астрахани прислали. А шампанское, знаете, какое? «Мум», батенька. Самое удобное винцо: когда язык лыка не вяжет, промычишь только – «м-м-м», и тебе сразу над ухом – хлоп пробочкой!
Мышецкого это не устраивало:
– Благодарю, Симон Гераклович, но я выдерживаю строгую диету… Кстати, каковы были причины, заставившие моего предшественника покончить жизнь самоубийством?
Влахопулов долго таскал что-то пальцами изо рта – тончайше-невидимое, – надо полагать, волос ему на язык попался.
– Слишком истратился покойник, – густо причмокнул он. – Есть тут одна дама в Уренске… по должности своей – «подруга вице-губернатора». Так вот, доложу я вам, не чета даже Матильде Экзарховне… Ну и, конечно, где огонь – там без дыма не бывает!
Мышецкий никак не мог вклиниться в речь Влахопулова, чтобы вывести разговор на нужные темы.
– Но вот сенатор Мясоедов… – начал он.
– Уехал? – перебил его Влахопулов.
– Да, отбывает.
Симон Гераклович, не снимая попугайчика с пальца, начал креститься.
– Ну и слава богу, – вздохнул облегченно. – Кляузный генералишко… А ревизия его – ни одного приличного человека…
– Теперь относительно переселенцев, – снова начал Сергей Яковлевич. – С ними вопрос представляется мне…
– Я перед ними, – резко сказал Влахопулов, – все заставы перекрою. Гнать буду по степи нагайками… Пусть через губернию под землей, как червяки, проползают! Вот они где у меня, голубчики! – И губернатор похлопал себя по затылку, собранному в трехрядку.
Мышецкий призадумался: там, в «Монплезире», об этом человеке с попугаем на пальце очень хорошо отзывался сам император, назвавший его своим старым слугой.
И, вспомнив об этом, Сергей Яковлевич осторожно капнул елеем на томпаковую лысину своего начальника.
– Знаете, – подольстивил он учтиво, – его императорское величество изволил отзываться о вас в наилучших выражениях!
И вдруг услышал в ответ самодовольное:
– Еще бы! Мы ведь с его батюшкой покойным за одним столом сиживали. Худо-бедно, а я, Черевин да его величество однажды вот как сели с вечера, ящик поставили и… Потом еще в Лугу поехали, медведя из берлоги подняли!
Симон Гераклович замолчал и вдруг выпалил:
– Вы, князь, можете заниматься в губернии чем угодно – не вмешивайте только меня! Я уже половину своих вещей в Петербург отправил…
– Что же так? – удивился Мышецкий.
– Да вот жду… Пора уже и на покой – в сенат. Еще в прошлом году, думал, получу назначение, ан не вышло: какого-то масона, заместо меня, на сенат подсадили!
Сергей Яковлевич передохнул, словно сбросил мешок:
– Я буду очень рад за вас, Симон Гераклович… Конечно, в сенате вы сможете быть полезным более!
– Скоро, – размечтался Влахопулов, – скоро оставлю вас здесь. Разбирайтесь уж сами, как знаете. А потому и не спешите с делами – еще как надоест-то, батенька! Снимайте-ка лучше шпагу да пойдемте к столу. Наверное, уже накрыли…
Рассыпая обещания и благодарности, Сергей Яковлевич с трудом отбился от завтрака и от любезности сомнительных дам, все еще гулявших в саду с собачонкой.
На прощание Мышецкий сказал губернатору:
– Симон Гераклович, я не желал бы служить при том составе чиновников, какой существует ныне в губернии. Как вы отнесетесь к тому, что я широко применю к большинству служащих «третий пункт»?
Влахопулов одобрительно закивал, попугай закивал тоже.
– И разгоняйте! – сказал губернатор. – У меня сердце мягкое, я не мог этого сделать. Умываю руки заранее… Они мне, эти запятые проклятые, знаете, сколько крови испортили?..
Мышецкий откланялся.
Запахнув крылатку, чтобы скрыть блеск мундира, он поудобнее уселся в коляске и смахнул испарину.
– В присутствие, – наказал он кучеру.
Разговор с сановным Мясоедовым, обещавшим поддержку сената, а теперь встреча с этим «попугаем», открыто отпихнувшимся от дел губернии, сразу же укрепили в Мышецком уверенность.
«Господи, – взмолился он, – только бы сенат поскорее забрал Влахопулова под свое зерцало!..»
В губернском правлении, естественно, уже знали о прибытии нового вице-начальника. Сергей Яковлевич наспех посетил свой кабинет, провел пальцем по краю стола, оглядел мутные голые стены. Ни карты, ни картинки – будто казарма.
Секретарь канцелярии Огурцов, весьма потасканный чинуша лет пятидесяти, мигая красными, как у кролика, глазками, молча наблюдал за новым вице-губернатором.
– Вы женаты? – спросил его Мышецкий.
– Внуки уже, ваше сиятельство.
– Тем более, – подчеркнул Мышецкий. – Стыдно являться на службу в таком затрапезе… Чем у вас раздуты карманы?
Огурцов, не прекословя, вытащил из кармана громадную луковицу. Положил ее перед князем.
– А что вы качаетесь? – присмотрелся к нему Мышецкий.
– Походка такая… с детства, ваше сиятельство, – ответил Огурцов почтительно.
Из-за дверей парадного зала уже доносился чей-то голос, возвещавший о его прибытии:
– Камер-юнкер двора его императорского величества, вице-губернатор, его сиятельство князь Мышецкий!