Затерянный мир (сборник)

– Я вас не задержу, господа, – сказал он. – Как бы там ни было, в жизни человека, как и в фундаментальной науке, истина – важнее всего. Истина всегда остается истиной, как бы ни злопыхали отдельные не очень умные молодые люди и их не более благополучные в этом отношении старшие наставники. Я заявил, что открыл в науке новую страницу. Вы с этим не согласны. Вам нужны доказательства? В таком случае, что мешает вам провести расследование, чтобы проверить мои заявления? Изберите из своего контингента одного, или нескольких человек, которым вы доверяете, и которые согласятся от вашего имени проверить принесенные мной сведения.

Поднялся господин Саммерли, пожилой профессор, заведующий кафедрой сравнительной анатомии, высокий, сухой желчный тип с аскетичной внешностью теолога.

– Я хотел бы спросить у господина Челленджера, – сказал он, – являются ли так называемые открытия, о которых идет речь, результатом поездки в верховья Амазонки, произведенные им два года назад?

– Разумеется, именно так, – ответил Челленджер.

– Тогда хотелось бы, чтобы господин Челленджер объяснил, как могло случиться так, что господа Уолас и Бейтс и ряд других уважаемых ученых, исследовавшие эти места еще раньше господина Челленджера, не пришли к аналогичным результатам?

– Видимо уважаемый коллега Саммерли, – ответил Челленджер, – по каким-то причинам спутал Амазонку с Темзой. Амазонка намного больше Темзы. Думаю, что господину Саммерли будет небезынтересно узнать, что бассейн Амазонки вместе с Ориноко (рекой, с которой она соединена протоками), составляет около пятидесяти тысяч квадратных миль, и что на такой обширной площади вполне может произойти так, что открытия одного исследователя не совпадут с результатами, полученными другими.

Озарив лицо уксусной улыбкой, Саммерли заметил:

– Я полагаю, что в данном случае значение имеет не сравнительные размеры бассейнов английской и американской рек, а тот факт, что любые сведения, касающиеся Темзы, можно без труда проверить, тогда как аналогичную проверку в отношении Амазонки провести несравненно сложнее. Я был бы очень обязан господину Челленджеру, если бы он любезно согласился сообщить мне точные координаты местности, где, по его словам, можно встретить ныне здравствующих доисторических животных.

– До настоящего времени, – сказал Челленджер, – у меня были веские причины воздерживаться от сообщения точного местонахождения упомянутого ареала. Но сейчас с определенными оговорками я согласен предоставить необходимые ориентиры к сведению комиссии, которую вы изберете. Может быть, уважаемый господин Саммерли войдет в эту комиссию и, возглавив экспедицию, лично проверит мои утверждения.

Саммерли: – Да, я согласен.

Дружные аплодисменты.

Челленджер: – В таком случае обещаю вам предоставить точные указатели, по которым вы найдете дорогу. В то же время полагаю, что, коль скоро господин Саммерли намерен проверять меня, то совершенно справедливо, если в составе экспедиции окажется человек, который будет проверять его самого. Не имею не предупредить о том, что ваше предприятие будет сопровождаться разного рода трудностями и опасностями. А потому придется бросить клич: «Есть среди вас добровольцы?»

Вот так в одно мгновение порой круто изменяется жизнь человека. Разве мог я, входя в актовый зал для ученых советов Института Зоологии, предположить, что в конце вечера под впечатлением услышанного настолько ошалею, что завербуюсь в экспедицию, отправляющуюся на край света в непроходимые джунгли Южной Америки? Что меня там ждало? Честно говоря, даже думать было страшновато. Но разве не о том говорила мне накануне Глэдис? Да, именно такое, полное опасных приключений путешествие, может меня прославить и таким образом проложить мне путь к сердцу возлюбленной? Вскочив со стула я закричал, предлагая свою кандидатуру. Слова вырвались у меня сами собой. Сидевший рядом Генри Тарп тщетно пытался меня усадить дергая за фалы пиджака. Я слышал, как он шипел:

– Да сядьте же, Мелоун. Не будьте ослом. На вас все смотрят.

В этот момент я увидел, что через несколько рядов впереди кто-то тоже поднялся со стула. Это был высокий атлетического сложения немного рыжеватый господин лет сорока. Он с досадой посмотрел в мою сторону, но я не отступал:

– Господин председатель! Запишите меня. Я согласен ехать. Я согласен. Вы слышите? – повторял я, закусив удила.

– Назовите себя! Кто вы?

Неслось ко мне со всех сторон.

– Меня зовут Эдуард Дэн Мелоун. Я – штатный корреспондент «Вечерней газеты». В возникшем споре обещаю быть непредвзятым хладнокровным судьей.

– А вас как зовут, сэр? – спросил председатель у моего рослого соперника.

– Лорд Джон Рокстон. Мне уже доводилось бывать в верховьях Амазонки. Неплохо знаю те места и полагаю, что был бы полезен в предстоящем путешествии.

– Лорд Джон Рокстон – хорошо известный спортсмен и путешественник, – сказал председатель. – В то же время в такую экспедицию было бы уместно включить и представителя прессы.

– В таком случае я предложил бы, – сказал профессор Челленджер, – что бы сегодняшнее собрание утвердило кандидатуры обоих джентльменов в качестве лиц для сопровождения профессора Саммерли в поездке, целью которой будет проверка высказанных мной утверждений.

Итак, под общие аплодисменты и веселые выкрики наша судьба была решена. Оказавшись затянутым в людской поток, хлынувший на выход, я продвигался к дверям. В сознании хаотично носились мысли, связанные с невиданными новыми перспективами. Оказавшись на улице, я, словно сквозь туман, различал толпы хохочущих студентов. Откуда-то появилась крепкая рука, размахивавшая тяжелым дождевым зонтом, который обрушивался на головы паясничающих балбесов. Эта экзекуция у многих вызывала приступы еще большего хохота, и лишь несколько пострадавших стонали от боли. Наконец профессор Челленджер пробился к своему электрокару, и карета, чуть вздрогнув отъехала от тротуара, увозя героя дня.

Я шел в свете ярких ртутных фонарей по Ринджент-стрит, поглощенный мыслями о Глэдис и всем том, что ждало меня в недалеком будущем. Внезапно кто-то взял меня за локоть. Я обернулся и увидел перед собой высокого джентльмена, заявившегося вторым добровольцем. В его слегка подернутой иронией взгляде читалось достоинство и закаленное в суровых испытаниях мужество.

– Насколько мне удалось в общем шуме расслышать вы – господин Мелоун? Теперь нам с вами предстоит бежать в одной упряжке. Не так ли? Я живу здесь совсем неподалеку в Олбани. Может быть, зайдете на полчаса. У меня есть о чем с вами поговорить.

Глава 6

«Меня прозвали «Бич Божий»

Лорд Джон Рокстон повернул на Виго-стрит, и, миновав около двух кварталов, мы оказались перед обветшалым парадным многоэтажной, густонаселенной аристократической трущобы. В конце длинного тускло освещенного коридора мой новый знакомый толчком открыл дверь. Войдя, он первым делом нажал кнопку выключателя. Множество электрических ламп, зашторенных оранжевыми абажурами, озаряли просторную комнату теплым освещением цвета живого каминного пламени. Стоя на пороге, я с любопытством разглядывал интерьер, сочетавший элегантную роскошь, с неприхотливым уютом мужественной простоты. Обстановка говорила о материальном благополучии хозяина, человека безусловно обладавшего отменным вкусом, и, в то же время, во всем были заметны небрежность и беспорядок, свойственные жилищу холостяка. На полу были разбросаны меховые шкуры и ярко-цветастые высоковорсые ковры, без сомнения, приобретенные на настоящем восточном базаре. На стенках – повсюду картины и гравюры, которые даже мне, не очень искушенному ценителю, показались весьма редкостными и дорогими. Талантливо исполненные неизвестными мастерами карандашные и акварельные зарисовки из жизни боксеров, балерин, фотографии прославленных жокеев вместе со своими жеребцами чередовались с подлинниками полотен чувственного Фрагонара, баталиста Жироде и поэтично-мечтательного Тернера.