Бронтомех !

И я перешел к описанию маленьких хитростей, позволяющих выжать максимум скорости из стандартной модели без перегрева реактора. За несколько минут я рассказал о регулировке угла водозаборника, о положении сопла тяги относительно вертикальных сопел и о положении направляющих лопаток - все эти мелочи влияют на характеристики скиттера.

Пол любезно поблагодарил меня и собрался уходить, но неожиданно заинтересовался необычной конструкцией в эллинге.

- Это яхта... - объяснил я нехотя. Мое новое творение протянулось почти что от стены до стены. - Я проверяю на ней несколько новых идей.

Пол провел пальцем по корпусу, гладкую поверхность которого испещрили крошечные отверстия.

- Никогда не видел, чтобы в яхте было полно дыр, - произнес он недоверчиво и бросил взгляд на ярко-желтое название на черном корпусе: "ЛЕГКАЯ ЛЕДИ".

- Я спущу ее через две недели, - сказал я.

Пол отошел, нагнулся и посмотрел на мачту, лежавшую на подмостках. Со стены свешивался парус.

- Вам лучше знать, - бросил он неуверенно.

Время от времени со мной происходит одна и та же история - печальная и безнадежная. Это может случиться где угодно, на улице, в ресторане, но чаще всего - во время поездок, когда у меня появляется возможность предаться праздным мыслям и строить карточные домики, которые не рушатся, а просто постепенно тают после поездки. По-моему, такое случается со многими мужчинами. Эти переживания, возможно, поняла бы Джейн Суиндон, но большинство женщин о таком вообще не подозревают, а если подозревают или даже знают, то не показывают вида, как и я.

Итак, иногда в поездках передо мной вдруг появляется Самая Красивая Девушка На Свете.

Эти истории коротки, а потому печальны. Вот она сидит в нескольких рядах впереди меня. Лицо ее мелькнуло еще при посадке, и время от времени я вновь вижу его, когда она поворачивается к своему спутнику - весьма интересному мужчине. Она меня не видит и, скорее всего, не увидит никогда.

А я наблюдаю за ней с безнадежным восхищением, без всякого вожделения. Только изумляюсь, что она существует, и грущу, что мы никогда не встретимся - ведь я не какой-нибудь донжуан, способный завязать роман с любой. В общем, не свожу с нее глаз. Она ничего не замечает и в конце концов уходит. И тут выясняется, что она вовсе не спутница того парня. Она ехала одна. Какого черта я сразу не подошел к ней?..

В результате я остаюсь с горько-сладкими воспоминаниями и с образом, который постепенно бледнеет, но снова и снова возвращается ко мне - и так до новой поездки на монорельсе и новой встречи с другой Самой Красивой Девушкой На Свете...

Я гнал всю дорогу до Инчтауна, в последний момент вскочил в утренний поезд на Премьер-сити, и немилосердное ускорение, развиваемое линейным двигателем, вдавило меня в спинку кресла.

В этих вагончиках, при всей их скорости, надо признать, практически нет шума, если не считать негромкого свиста направляющего монорельса и тихого рокота компрессора, который на начальном этапе создает воздушную пленку.

А вскоре стих и этот шум, потому что при движении воздух сам всасывается через передние воздухозаборники.

Ускорение уменьшилось, и я смог наконец оторвать голову от спинки сиденья, чтобы осмотреться по сторонам. Я глянул в окно, но быстро отвел глаза: от созерцания ландшафта, проносящегося мимо со скоростью четыреста километров в час, мне стало дурно. Слышался приглушенный шум ветра, из громкоговорителей лилась тихая музыка; потом они внезапно затрещали и раздался металлический голос машиниста. Он пробормотал что-то неразборчивое и тут же вырубился. Вагон стал покачиваться несколько иначе.

Я вообразил, что машинист сказал: "Дамы и господа, нет повода для тревоги", - и сердце у меня забилось. Если машинист сообщает, что нет повода для тревоги, то в моих глазах он автоматически становится лжецом.

Но по проходу с улыбкой шла проводница с кофе, и все вроде было в порядке. Меня снова подвело воображение. Он просто объявлял расчетное время прибытия в Премьер-сити.

Потом какая-то девушка протянула руку за кофе, и мое сердце снова дало сбой.

Она, уж точно, была Самой Красивой Девушкой На Свете.

Лишь на мгновение мелькнул передо мной ее профиль, потом она снова откинулась на спинку сиденья, скрывшись за подголовником, но этого оказалось достаточно. Я разглядел светлые волосы до плеч, твердый круглый подбородок и большой рот. У нее были синие глаза и изящный носик. Наверно, это описание подходит к миллиону девушек. Невозможно передать словами ее красоту и впечатление, которое она на меня произвела.

Я откинулся в кресле, разглядывая ее прекрасный затылок и правую руку, покоившуюся на подлокотнике, и решил, что рука тоже дьявольски красива. Я начал фантазировать, кто она такая и почему оказалась в этом вагоне. В основном в поезде ехали представители поселков - невзрачные мужчины и женщины в строгих костюмах, делегированные на предстоящую конференцию.

Но мне было уже наплевать на конференцию. Если бы эта девушка встала, повернулась ко мне и спросила: "Не смогли бы вы на сегодня стать моим гидом?", я бы ответил: "С удовольствием". И черт с ним, с Риверсайдом...

Конечно, она тоже могла оказаться жительницей какого-нибудь поселка, но я почему-то так не думал.

Так я промечтал почти всю дорогу, пока меня не осенило посетить туалет в голове вагона, чтобы на обратном пути оказаться лицом к лицу с моей богиней. Но она даже не взглянула на меня, беседуя с каким-то прилизанным мерзавцем, сидевшим рядом с ней.

Мы приехали в Премьер-сити, и девушка затерялась в вокзальной толпе. Я еще несколько секунд следил за одним затылком, надеясь, что это ее; затем он тоже скрылся.

- Я обрисую сложившуюся на настоящий момент ситуацию, - начала высокая женщина, которую представили нам как Алтею Гант, вице-президента, и заведующую аркадийскими операциями "Хедерингтон Организейшн".

Мы сидели в большом конференц-зале парламента. Присутствовало десять министров и премьер, человек сорок представителей поселков и - за главным столом - сотрудники "Хедерингтон Организейшн". Комната была узкая и длинная; кто-то задернул занавески, и сквозь них иногда проникали солнечные лучи, в которых танцевали пылинки.