Любовник из прошлого

Сомнения вновь начали одолевать меня. Недаром мне еще тогда показалось странным, что Шиа не захотел обратиться в полицию. Он утверждал, что это небезопасно, но, возможно, просто рассчитывал извлечь в дальнейшем для себя пользу, сдав меня этой компании. Вилли еще раньше просил его о помощи. Может, Шиа, быстро все сообразив, сам и подстроил все это?

– Какая моя доля в этом деле?

Я вспомнила о своем отце – он тоже предпочел Леди Удачу мне и моей матери. Наверное, он страдал; но он страдал бы еще больше, если бы отказался не от нас, а от своего проклятого покера. Если бы не его предательство, со мной не случилось бы всего того, что случилось.

– Двадцать... для подстраховки, – сказал Вилли. – Это, хотя бы на первых порах, хорошенько привяжет тебя к игорным столам. Есливсе будет в порядке, я удвою вознаграждение. Я не допущу здесь никакой поножовщины, как было при Орвиле Биггсе. Пускайте в ход пистолеты, если что.

У меня упало сердце, – я вспомнила, о чем меня предупреждала колдунья. Двоемужчин обмануттебя... Дваждыподумай, преждечем доверитьсякому-либо, иначетебяобманут.

Я больше не знала, кому и чему верить. Я доверяла Дэвиду – и потерпела полное фиаско. Теперь на карту поставлена моя жизнь. Я снова принялась отчаянно работать руками, пытаясь высвободиться от опутавших меня веревок; острая боль пронзила мне запястья, но даже это не остановило меня. Я трудилась, трудилась... и наконец освободила руки. Сорвав плотную повязку с глаз, я зажмурилась от внезапного яркого света, ударившего мне в лицо. Моей камерой оказалась захламленная пыльная комната, под потолком которой находилось окно – свет падал именно из него.

Не так давно мне уже приходилось спасаться бегством через окно... но тогда Шиа помогал мне. Несмотря на все мои усилия не попасть к Шиа в зависимость, я все-таки не смогла избежать этого. Однако я не позволила ему унизить себя, – возможно, единственная из тех, кто когда-либо доверился этому типу.

Комната была практически пустой, если не считать низкой металлической кровати с матрацем, сплошь покрытым какими-то грязными пятнами. Окно располагалось, самое маленькое, футах в десяти над землей —нужно было найти какой-то другой путь для бегства.

Возможно, сказались длительные совместные приключения с Шиа, но мне вдруг пришла в голову одна идея, которая, как казалось, могла сработать. Я подползла'к двери, чтобы удостовериться, что меня не обнаружат прямо сейчас. В замочную скважину я увидела, как в зале Шиа обменивается рукопожатием с Делателем Вдов. Кэпс что-то разливал в стаканы, видимо, гангстеры намеревались обмыть удачную сделку. Сейчас или никогда. Теперь наступила моя очередь показать им, что я не из тех, кто сдается без борьбы.

Я разулась и подсунула носки под задние ножки кровати. Используя их как звукоизоля-торы, я приподняла кровать и бесшумно переместила ее поближе к окну. Из зала раздался громкий взрыв смеха, я воспользовалась этим и, подняв кровать, прислонила ее к стене. Экономя время, я засунула носки в карман и надела туфли на босу ногу. По переплетениям панцирной сетки я вскарабкалась вверх до самого окна и попробовала открыть задвижку. К сожалению, она была густо залита масляной краской, и мне не удалось ни на миллиметр сдвинуть ее с места. Я надавила на защелку изо всех сил, до острой боли в руках. Мое дыхание было настолько частым, что я с трудом сохраняла равновесие на поставленной на попа кровати.

Кровать начала скользить, и я, быстро спустившись, подперла ее о ближайший угол, скинула обувь, связала между собой шнурки и, зажав их зубами, снова начала карабкатьсявверх. Тонкие металлические прутья кололи мне ступни, я едва не кричала от боли, но, совладав с собой, продолжала свой путь.

Снова добравшись до окна, я было уже собралась разбить стекло туфлями, как вдруг более удачная мысль пришла мне в голову. Я просунула туфлю под защелку и, используя ее как рычаг, дернула, вложив в рывок всю свою силу. Защелка начала поддаваться, с удвоенной силой я продолжала свою работу, пока она не отлетела. Я распахнула окно и выглянула на улицу. С глухим стуком моя туфля упала на пол, но у меня не было времени поднимать ее. Я знала, что Чиггер-клаб находился на втором этаже, и я, естественно, была готова прыгать, но сейчас, сидя на краю окна, увидела, что нахожусь слишком высоко над землей.

Неподалеку от окна росло дерево, за ветви которого можно было ухватиться. Из меня никудышный акробат, но я должна попробовать осуществить этот трюк. В сравнении с тем, что ожидало меня в этом доме, сломанная нога казалась пустяком.

Я встала на узкую оконную раму и, прыгнув, ухватилась за один из самых толстых суков. Я порядком ободралась, спускаясь вниз, но в тот момент не почувствовала боли. Оказавшись на земле, бросила туфлю в сторону Центральной улицы, а сама побежала в противоположном направлении, надеясь сбить преследователей со следа. Если бы мне удалось добраться до своего жилья, которое было всего в двух кварталах отсюда до того, как меня обнаружат, я бы надела другие туфли, скрыласвои волосы в шляпке колоколом – той, что подарила мне Корнелия, – и постаралась бы незаметно убраться из города.

Всю дорогу я шла очень быстро и, когда открывала дверь, руки мои тряслись от усталости. Мне не нравилось, что я вернулась сюда. Это место первое, где Шиа будет искать меня, но я должна была рискнуть. Обращаться в полицию мне тоже не хотелось я уже никому не доверяла.

Всего несколько секунд мне понадобилось, чтобы достать все необходимые вещи и даже надеть их, но тут раздался грозный стук в дверь. Я бросилась на пол под окно на случай, если стучавшему вздумается заглянуть в комнату. Я почти не дышала, моля Бога, чтобы неизвестные визитеры отказались от намерения повидать меня, но стук раздался снова, долгий, громкий, настойчивый.

Сначала я подумала, что это Шиа, но потом решила, что он и другие приятели Вилли не стали бы деликатничать и не стояли бы так долго под дверью.

Я осторожно поднялась и, прячась за портьеру, посмотрела в окно. Внутри меня все похолодело. У моей двери стоял не знакомый мне человек. Он был высок, его шляпа была надвинута на глаза; создавалось впечатление, что ему не хочется, чтобы его узнали.

Но что-то в его облике вдруг показалось мне знакомым. В первую очередь – руки. Давнее-давнее воспоминание мелькнуло во мне, будто кто-то вновь запустил остановившуюся было киноленту. Подвижные, ловкие руки – они словно ожили на старинном дагерротипе.

Мелодия Гершвина вместо колыбельной, хор «Обнимаю тебя» вместо детских стишков. Моя коллекция пластинок на 78 оборотов в минуту, вероятно, собирает пыль где-то в бесконечно далеком будущем; но я знаю каждое слово этих песен, помню их все, потому что проигрывала каждую сторону бесчисленное число раз, наблюдая, как вращается круглая этикетка и буквы на ней сливаются в темное кольцо. У меня закружилась голова, картины детства замелькали перед моим мысленным взором, подобно ускоренно прокручиваемому кинофильму.

Вдруг недостающий кусочек мозаики встал на свое место, и кровь запульсировала в моих ушах. «Обнимаю тебя». Ясно, словно это было вчера, я увидела на старой пластинке знак копирайта и дату 1930, указывающую на время создания этого произведения. Значит, до появления этой песни – не менее четырех лет.

А Шиа сказал, что слышал эту песню за карточным столом. Но есть только одна возможность услышать песню, которая еще не написана от человека, пришедшего из будущего.

Я внимательно изучала фигуру незнакомца: прямая спина, широкие плечи, из-под соломенной шляпы виднеются жесткие непокорные волосы. Внезапно я почувствовала дурноту, колени мои предательски ослабли. Волосы были огненно-рыжего цвета – точно такие же, как и мои. Он уже повернулся, чтобы уйти, но я, забыв о всякой предосторожности, подлетела к двери и распахнула ее настежь.

– Отец! – закричала я.