Страница 8 из 12
– А я – нет, – с сомнением заколебался Петька.
Вот так у них – у мужиков – всегда. Как в кино поцелуйничать – это всегда, а как шпателем помахать – в кусты. Слово «шпатель» я знала от маляров, делавших ремонт в подъезде. Они частенько орали на весь подъезд: «Манька, шпатель подбрось, а то мой Ванька пропил»! Из этих прений я усвоила, что шпатель – штука ценная и нужная.
– Ну и хрен с тобой, – решила применить я удар ниже пояса. – Я куплю себе открытую форму-комбинезон и буду надевать его на голое тело.
– Ах, ты так?! – обиделся Петька. – Это бесчеловечно.
– Такова жизнь! – ответила я.
Через два дня Петечка с некоторым набором подручных средств (среди которых, по его заверению, был и шпатель) заявился к нам.
– Петечка, как хорошо, что ты приехал! Наташенька ремонт затеяла. Ты уж не дай ей покрасить комнату в черный цвет, – умоляюще посмотрела на Петьку мама, встречая его в прихожей.
– Не очень-то и хотелось, – фыркнула я.
Самым обидным в этом было то, что я действительно хотела декорировать стену пятном баклажанного цвета, которое символизировало бы темную сторону мужской души. И вот так быстро и так жестоко наступили на горло моей песне.
– Сначала будем проводить подготовительные работы, – успокоил маму Петька.
– Какие такие работы? – спросила я. Мне пора было начинать разрушать и крушить свой старый мир, разводить сантименты я не собиралась.
– Обычный. Сначала вынесем мебель, потом накроем пол, чтобы не испортить паркет, – пояснил Петька.
Я загрустила. Действовать по инструкции, тщательно исполняя рекомендации книги «Ремонт своими руками», – что может быть скучнее.
– И даже не думай! Не позволю! – зачем-то запаниковала мама.
Я пожала плечами, заверила ее в моей адекватности, и мы приступили.
Мама была права. Проблемы начались еще на подготовительном периоде. Несчастный диван, например, не желал вылезать через дверь в неразобранном состоянии. Усилием воли и с применением грубой силы я продавила-таки полдивана в дверной проем, потому что разбирать его целиком мне было лень. Вторая половина оказалась толще, чем первая.
– Почему ты не предупредил меня? – шипела я на Петьку, пытаясь втиснуть диван, как ребеночка в родовые пути.
Петька беспомощно метался вокруг и причитал:
– Это же твой диван! Я-то тут при чем? Как бы мне выйти?
– Выйдешь только вместе с диваном! – злорадно отрезала я, поскольку была с внешней стороны дивана (и, соответственно, имела свободный доступ в туалет), а он сидел в разоренной комнате и мучился.
В результате почти двухчасовых мучений мы потеряли и диван (подрали всю обивку), и дверной косяк, и Петьку (который сказал, что все ЭТО совсем не напоминает ему любовь и секс), и я осталась одна в комнате мебели, штор, но с обоями, частично оборванными около бра.
– Твою бы энергию, да в мирных целях! – ахнул брат, когда увидел разруху, унесшую столько дорогих нашей семье вещей. – Что будешь делать?
– Все! – ответила я. Время страдать прошло. Пора было менять старую жизнь на новую. Да и просто пора было что-то менять. Примерно через три недели я, заляпанная шпаклевкой, вымазанная белой водоэмульсионной краской и с исколотыми занозами от столярных работ пальцами, лицезрела новый дизайн своей комнаты. От Андрея не осталось и следа. Причем, что немало удивило меня, не осталось даже в голове. Ярко-оранжевые стены вдыхали в меня бодрость, а над головой, под потолком тепло грело желтенькое солнышко. Я нарисовала его в углу над кроватью. Получилось м-м-м интересно, как минимум. Солнце смотрелось как живое. Стены, правда, не представляли собой идеально ровную поверхность, поскольку освоить искусство разляпывания шпателем шпаклевки я так и не сумела.
– И что это за Альпы? – с удивлением осмотрел мою многотрудную работу мерзавец Ларик, с которым мне приходилось во время ремонта ночевать на его территории.
– В каком смысле? – спросила я.
– В смысле гористости твоих стен. Ты что, не прочитала в книжке этого придурка Пети, что материалы, прежде чем они засохнут, надо выровнять? Ты забыла размазывать алебастр по стене, – смеялся брат.
– Примитивный дурак! – огрызнулась я. – Не понимаешь всей красоты замысла. Я специально так сделала. (Неправда, я врала.)
– Ну-ну, – хмыкнул братик и через некоторое время с удивлением осматривал мой оранжевый колор. Действительно, замысел удался. Помимо солнышка пришлось нарисовать где домик, где травку, а где и неопределенные абстракции. Благо краска замечательно ложилась на обои.
– Ты и вправду будешь тут жить? – с тоской посмотрела на меня мама.
– А почему нет? Тут так позитивно, что у меня сразу поднимается настроение! – бодренько заявила я. Но про себя подумала, что, честно говоря, кроме солнышка, мне ничего не нравится. Лучше бы я наняла профессионала, который отшкрябал бы от стен все то, что я на них налепила, и аккуратно заклеил бы все какими-нибудь веселенькими обоями с горным пейзажем. Но марка есть марка, придется ее держать. Когда это Наталья Тапкина делала что-то не так?
Но вопрос о мастерах по ремонту на повестке дня все же оставался, ибо я понимала: долго я в этом солярии на дому не выдержу.
Так я пришла к выводу, что мне нужна работа. Только где ее взять? Вернее, сначала надо было понять, какая работа подойдет молодой особе с простецким дипломом. Если бы я разбиралась в компьютерах и прочей железной шелухе, я бы напросилась к Ларику в помощники. Я даже пересилила бы отвращение к порносайтам, но моих посредственных знаний продвинутого пользователя (продвинутого вниз) хватало только на то, чтобы включить компьютер, найти ярлычок с телефончиком, ткнуть в него, а потом напряженно гадать, почему же это у меня не коннектится.
– Ты не подключила локальную сеть, дурында! – скажет Ларик.
– На черта мне эта локальная сеть, если мне только надо отправить е-mail?
Ларик посмотрит на меня жалостливо, словно бы я – жертва землетрясения, случайно выжившая, но оставшаяся без мозга. Потом ткнет куда-то в глубинах таинственного окошка под названием «панель управления», и я в секунду влечу во Всемирную сеть.
– Как ты это сделал? – ошалев, поинтересуюсь я.
– Говорю же, включил локальную сеть.
– А раньше почему это было не надо?
– Раньше она уже работала. Отстань и отсылай свой е-mail, пока еще чего-нибудь не натворила.
В конце концов, а кто сказал, что женщина обязана понимать, что такое локальная сеть. Я догадываюсь, что это какая-то маленькая сеть, которая подпитывает большую. Но, конечно, этого недостаточно для того, чтобы заделаться сотрудником компании, где Ларик ежедневно по телефону, электронной почте и «аське» отвечает таким же дурам, как я, что надо нажать, чтобы подключить локальную сеть. И не надо думать, что на этом наши проблемы заканчиваются. Если даже локальная сеть коннектит без проблем, я могу сама, не знаю как, изменить Ай-Пи адрес (знать бы еще, что это за зверь), или нечаянно стереть пароль входа, или попытаться сконнектиться с гостевого пароля, а потом долго удивляться, почему это сеть у меня работает, а сайты не грузятся. В общем, полный перечень моих типичных ошибок можно публиковать книжкой под модным названием «То, что нельзя делать даже чайникам».
Получается, любая работа, где требуются глубокие технические познания, для меня отпадает. Что же остается? Водить трамваи? Кажется, там берут и женщин. А в троллейбусах им, кажется, дают раньше выйти на пенсию.
– А зачем же ты шесть лет корячилась в институте? – спросила я сама себя, оскорбленная перспективой всю жизнь водить троллейбус по маршруту Митино – Куркино, например. Вот если бы я могла водить самолет! Это был бы номер. А так, с работой была полнейшая неразбериха.
Но жить в оранжевой, воняющей краской комнате становилось все труднее и труднее, и я решилась. Если в ближайшее время никто и ничто не укажет мне путь к материальному благополучию, я устроюсь на первую же попавшуюся работу в архив или картотеку. И пусть я рождена для другого, но бездельничать в ожидании чудес я больше не буду.