Страница 10 из 25
Оруженосец Беольдра хмуро швырнул на стол вязаную рубашку, кафтан из толстого полотна, кольчугу.
– Наденешь под доспех, – распорядился он с неприязнью.
– Спасибо, – сказал я. – Не сердись, в другой раз господин возьмет тебя.
Он молча отвернулся, внес и опустил на лавку щит, овальный, с выемкой вместо левого верхнего края. Странный герб: три башни на черном фоне, из башен бьют лучи наподобие лазерных. Или прожекторных.
– Что за герб? – рискнул я спросить, но слуга ушел молча, а Беольдр взглянул с недоумением и продолжал долгий процесс облачения в железо.
Я подумал, что это явно трофей, вот следы ударом топора, но щит неплох, из хорошего дерева, металлические полосы окантовки широки и прибиты толстыми гвоздями. С внутренней стороны концы аккуратно загнуты, так что не выпадут.
Кольчуга простая, из стальных колец, кольца показались крупноваты, зато шлем с крыльями по бокам, закрывающими уши и челюсти, настоящее стальное забрало с простой щелью для глаз. Оруженосец помог Беольдру свести вместе и застегнуть железные пластины на спине, потом с явной неохотой помог мне, но долг есть долг, я еду с его хозяином в опасный лес, а значит, в этот момент я несколько выше. И, кроме того, могу пригодиться его хозяину. А когда вернусь, ко мне можно будет придраться в пивной и дать в морду.
Я чувствовал себя глупо, когда поднимался на жеребца с высокого седального камня. В походе со святыми мощами я научился не только кое-как влезать на коня, но к концу поездки вообще вскакивал с разбегу, благо рост позволял, но здесь и конь таков, что язык не поворачивается назвать лошадью, и вместо тонкой полотняной рубашки – толстый свитер, поверх которого стальной корпус доспехов, больше похожий на танковую броню.
Беольдр вообще взобрался на коня с помощью двух оруженосцев. В блистающих доспехах он выглядел как башня из железа. С плеч спадал широкий красный плащ с крестом на спине, конь оказался им укрыт по самую репицу хвоста.
– Не передумал? – прогудел он. Забрало оставалось поднятым, но голос все равно стал еще гуще, словно резонировал в Царь-колоколе. – А то можно и остаться…
– Одно непонятно, – просипел я.
– Что?
– Что делать, когда спина чешется?
Он захохотал гулко, конь под ним качнулся и двинулся к выходу из замка. Мы выехали из ворот замка, воины молча салютовали Беольдру. На него смотрели с обожанием, но и я уловил пару заинтересованных взглядов. Конь мой почти не уступает беольдровскому, да и я ненамного мельче этого гиганта.
У городских ворот нас ждали два тяжело нагруженных коня. Раздутые седельные мешки свисали с обеих сторон, с такими конями в густом лесу не пройти. Беольдр кивнул, жестом велел мне взять их на длинный повод.
Начальник стражи предупредил, что ночью подходила стая слишком крупных волков – явно оборотни. С рассветом ушли, но могут затаиться в лесу. Беольдр поблагодарил, на что осчастливленные стражи прокричали что-то вроде «Рады стараться, ваше благородие!».
Дорога от Зорра пошла прямо к лесу, но Беольдр свернул на менее протоптанную, что пугливо огибала темную громаду деревьев по широкой дуге. Как ни отважен Беольдр, подумал я с уважением, но не дурак, напрасно в драки не лезет. Простые волки или оборотни, но мудрее все решать без драки.
Деревья стояли ровно и настолько плотно одно к другому, что казались стеной, за которой скрывается неведомый мир. Пахнуло прохладой, прелыми листьями. Я в самом деле ощутил, как все тело чешется, вязаная рубашка от пота уже липкая, словно ее вывозили в сырой глине.
Беольдр пустил коня вдоль этой древесной стены, так похожей на городскую, я торопливо ткнул своего коня пятками в бока. Проехали не дальше, чем на полет стрелы, в глаза бросился зияющий пролом в стене леса. Одно громадное дерево, в три обхвата, рухнуло, сгнило, рассыпалось в коричневую пыль, но меня не оставляло ощущение, что это именно пролом. Не может такое дерево вот так просто сгинуть. Не засохнуть, не сгнить на корню, не превратиться в ржавую пыль, не оставив после себя даже долго гниющего ствола – убежища жуков, долгоножек, муравьев, сколопендр и кивсяков.
Конь радостно вломился из сухого мира безжалостного солнца в мир влажный и темный. За передней линией деревьев я заметил такие же великаны, но между ними мелькнула и спряталась протоптанная тропка…
Волосы на затылке зашевелились раньше, чем я понял, что напугало. Тропка явно звериная, но я уже умею издали отличать следы копыт кабана от копыт оленя, а здесь на утоптанной до твердости камня земле ясно видны царапины от гигантских когтей. Судя по расстоянию между когтями, зверь ростом с моего коня.
Я сказал дрожащим голосом:
– Ваша милость, мне кажется… за нами следят…
Беольдр ответил, не поворачивая головы:
– Конечно! Вот оттуда и вон оттуда!
Я вздохнул, сказал с укором:
– Ваша милость умеет подбодрить…
Мы не проехали еще и десяток миль, а я в этих доспехах уже устал, все тело ноет, кости стонут, вдобавок зачем-то хотелось есть. Беольдр со своим конем двигались впереди все такие же ровные, недвижимые, не человек и конь, а статуя из металла. Я тихонько простонал от жалости к самому себе. В моем мегаполисе мускулы совсем не нужны, скорее, наоборот, мишень для насмешек, мы ж все – интеллектуалы, у нас чем меньше мышц – тем интеллектуальнее. По крайней мере, злее к тем, у кого они есть. В мегаполисе спокойно, защищено, за всем следит милиция, а как бы много я ни проработал, сидя в уютном кресле, никогда так не уставал, как сейчас за одну поездку.
Я тихонько всхлипнул от жалости к себе. Рука дернулась, чтобы вытереть слезы. Железная перчатка звонко стукнула по опущенному забралу. Я сердито поднял решетку, неуклюже потыкал пальцем, ловя слезинку.
Беольдр, не оборачиваясь, бросил:
– Опусти забрало!
Я сказал сердито:
– Так никого же нет! Успею, как только где хрустнет хотя бы ветка…
Беольдр неожиданно согласился:
– Как хочешь. Меньше мороки будет.
Я вспомнил разговоры прислуги, что привезли в замок любимчика, который оказал какую-то услугу принцессе, и теперь с ним нянчатся, особые условия создают…
Беольдр даже заставил коня идти быстрее, словно хотел, чтобы новичок отстал и заблудился, чтоб его волки съели, но только бы избавить настоящих мужчин от такой обузы. Я всхлипнул уже молча, тряхнул головой и тут же пожалел об этом, ибо железная пластина с прорезями для глаз опустилась с громким металлическим лязгом, и Беольдр наверняка услышал.
Беольдр ехал в задумчивости, но, когда дорога пошла в гору, встрепенулся, железо громыхнуло, а конь фыркнул и раздраженно мотнул гривой.
– От этой горки, – сказал он, – осталось всего с полмили…
– А как будем меняться? – спросил я.
– Как? Сойдемся, поторгуемся…
– Ого, – проговорил я, – а я слышал, что надо положить в условленном месте, а на другой день забрать… Так меняли стеклянные бусы на золотые самородки. Или жемчужины.
– Какой же дурак станет менять стеклянные бусы, – удивился Беольдр, – на золото? Разве что золота привезут гору…
Я вспомнил, что когда начали добывать алюминий, то королевы из него делали брошки, ибо алюминий был тогда в сотни раз дороже золота. Похоже, здесь те же проблемы со стеклом.
– Гм, – сказал я, – гм… Но с ними можно вот так? Напрямую?
– Разве что с гномами, – объяснил Беольдр. – Да с эльфами. Гномы да эльфы – просто лесной народ, а не какая-то нечисть. Потому с ними можно общаться, хотя священник и смотрит косо. Не запрещает, но и не разрешает.
– А как?
– Осуждает, – пояснил Беольдр. – Просто осуждает.
Я хотел почесать затылок, но железные пальцы со стуком ударились о стальной шлем. Впереди Беольдр остановил коня. Я видел, что он осматривался, не понял, в чем дело, пока не подъехал ближе. Тропку перегородила паутина. Серебристая паутина, на такую часто натыкаешься в подмосковных лесах. Симметричная, ажурная… нет, с нитями толщиной в палец не выглядит ажурной. Из «Что, где, когда…» знаю, что любая паутинка в сотни раз прочнее самой высокосортной стали того же диаметра, так что на преградивших дорогу нитях можно подвешивать целые гирлянды сверхтяжелых танков. А если еще и клей на нитях под стать паутине…