Страница 24 из 44
Пёс принялся осматривать Джил, весьма нагло хватая её в таких местах, где что-то спрятать, в принципе, было довольно непросто. Поначалу он положил ладонь ей на бедро и провёл рукой по всей ноге, до самого голенища сапога, при этом его маленькие глазёнки заблестели и забегали. Довольный Пёс взглянул на приятеля, спеша поделиться своей радостью:
- Сухой, а девчонка-то хороша, знатно сложена, хоть и одноглаза!
Это заявление Пса вызвало в Келе бурю негативных эмоций, Сухой же отреагировал спокойно:
- Продолжай, давай, да поторопись.
Затем, он спешно похлопал её по рукавам, торопясь поскорее перейти к груди. Когда он начал наглейшим образом лапать Джил, злоба в Келе уже просто бурлила, ему хотелось сорваться и начать душить Пса, обхватив его мерзкую, жирную шею. Джил же воспринимала всё это весьма спокойно. С высоко поднятыми руками, она даже не пыталась помешать Псу. Её лицо, как обычно, не выражало никаких эмоций, при этом, за всё время "обыска" из неё не вырвалось ни единого звука. Она незаметно взглянула на Келя и, заметив его состояние, начала всем видом стараться показать, чтобы он не совершал глупостей.
Когда Пёс попытался запустить руку в штаны Джил, Келю уже стало всё равно, что произойдёт дальше, Джил пыталась показать одними глазами, не привлекая внимания Сухого, что оно того не стоит. Буквально за мгновение до того, как Кель окончательно решился накинуться на Пса, на выручку внезапно пришёл сам Сухой:
- Слышь, Пёс, завязывай. В лагерь вернёмся - там развлечёшься, тут в любой момент могут вылупиться следопыты Раутовские, надо спешить.
Пёс нехотя прервался, выпрямился, отошёл, снял с пояса свою дубинку, приготовился к обороне и обратился к коллеге:
- Давай, твоя очередь.
Сухой по-быстрому обыскал Келя, ощупав штаны и рубаху, будто и не ожидал что-то найти. Закончив, он обратился к Псу:
- Ладно, у него тоже ничего. Вроде оба чистые, давай, тащи их в лагерь.
- А чё опять я? - Снова возмутился Пёс.
- Мы с тобой вначале об этом договорились, дубина.
- А... точно. - Расстроился Пёс, видимо, теперь он понял что возможность "обыскать" Джил не стоила того, что ему придётся сделать.
- Я пойду позади, понесу добычу и буду следить за ними.
- Ладно. - Пробурчал Пёс, вновь затягивая сеть так, что Кель с Джил опять оказались в весьма тесных условиях, как когда висели на дереве.
Кель не выдержал и вновь выкрикнул так громко, как мог, понадеявшись, что их могут услышать следопыты:
- Да мы же кожу так в кровь сотрём! Дайте нам идти самим!
Пёс закончил затягивать сеть, а Сухой в это время свернул плащ Джил так, что из него получился мешок со всем её имуществом и двумя ножами. Сумку Келя он повесил на левое плечо, а плащ-мешок закинул за спину, придерживая левой же рукой, так, чтобы в правой держать меч. Он повернулся к Келю и ответил:
- Не, брат, твоя девка слишком опасной выглядит, но ты не беспокойся, это здесь земля голая, а дальше мы вас по травке, по травке, нежно, прям как мама родная! - Съязвил Сухой, мерзко улыбнувшись, снова демонстрируя дырки на местах зубов, и подал знак Псу, махнув мечом в сторону леса, тот перекинул верёвку за плечо, покрепче ухватился и потащил пленников в лагерь, пыхтя и грязно ругаясь.
Кель посмотрел на звёздное небо прежде, чем оно скрылось за кроной деревьев. Путешествие пошло не по плану.
Глава третья. Разбойники.
"Четыре тысячи триста двадцать три, четыре тысячи триста двадцать четыре. А, бесы! - Лекарь прошёлся спиной по очередному корешку. - Сколько же ещё? Четыре тысячи триста двадцать пять", - Кель не переставал вести счёт времени с того самого момента, как разбойники упаковали их с Джил и утащили в лес. Он понимал, что любой нормальный человек налегке преодолеет то же самое расстояние гораздо быстрее, чем обрюзгший, стареющий разбойник, несущий за своими плечами двоих человек. Тем не мене, Кель хотел хотя бы примерно представлять, на каком расстоянии от дороги они находятся, на случай, если им вдруг удастся сбежать.
На протяжении всего пути Пёс хрипел, ругался и периодически останавливался отдышаться. Лекарь заметил, что чем дольше они шли, тем тише Пёс старался себя вести. Кель понадеялся, что Пса хватит удар и тогда Джил без проблем разберётся о вторым бандитом. Тщетно.
Сухой же ни на секунду не спускал глаз с пленников, и, благодаря тому, что Пёс двигался очень медленно, ни разу не запыхался, несмотря на нелёгкий груз в виде вещей двух молодых людей.
Джил притворялась камнем - непроницательность её лица побила все предыдущие рекорды за прошедший день. Лишь один раз она удостоила Келя укоризненным взглядом, в самом начале, когда Пёс только протащил их сквозь придорожные кусты.
Чем дальше они заходили, тем гуще становился лес, и тем тяжелее Псу удавалось маневрировать между упавших деревьев и кочек.
К каждым корешком, который пересчитывал все позвонки, внутри лекаря нарастало беспокойство. Но благодаря услышанному на дороге, он понимал, что разбойники сразу их не убьют, тем самым дав время придумать какой-нибудь план.
Наконец, когда счёт Келя перевалил за пять тысяч, он обратил внимание на слабое мерцание в той стороне, куда их тащили разбойники.
Когда до места назначения оставалось всего около двадцати шагов, лекарь заметил узкую полосу света на высоте, сильно превышающей человеческий рост. Лучи словно пробивались через какую-то дымку, но лекарь всё равно не мог понять, почему не заметил их раньше, особенно в такой темноте.
Вся группа приблизилась почти в упор и Кель наконец-то смог как следует рассмотреть место, откуда исходил свет.
Оказалась, что это была самая настоящая лесная крепость.
Стены заменяли невероятно высокие, трёхметровые кусты, в то время как сторожевыми башнями на углах стен служили стволы деревьев. Пышные кроны деревьев стали крышей крепости, таким образом, это чудо природы выглядело как монолитная лиственная стена, которая шла от земли до самых кончиков деревьев. Кель подозревал, что такое место не могло появиться само по себе. Тем не менее, кое-где, между крышей и стенами оставались небольшие зазоры, через один из которых Кель смог увидеть тот самый свет. Он резонно предположил, что источником мог служить только лагерный костёр.
Из-за того, что они слишком близко подошли к крепости, до того, как Кель её заметил, он не смог оценить её истинных размеров. Зато успел приметить нечто, отчего у него по спине пробежал мерзкий, замогильный холодок.
Справа от крепости, в упор к правой стене, стояла большая, деревянная телега, груженная бочонками с пивом. Правда, нескольких уже не хватало. Упряжь телеги пустовала, но Келю не то, что не удалось обнаружить поблизости каких-либо лошадей, он даже не успел услыхать никакого фырканья или ржания.
В глубине души лекаря стала нарастать паника.
Кое-как добравшись до зелёной стены, Пёс с облегчением сбросил с плеча верёвку, за которую тащил пленников и вздохнул так тихо, как только мог:
- У-у-у-уф. Наконец-то доползли. - С этими словами Пёс спиной привалился к стволу ближайшего дерева и принялся восстанавливать дыхание. Его грудь тяжело вздымалась, а голос сипел.
Сухой тихонько промычал что-то в ответ.
Внезапно, из-за стены послышалось громкий, хриплый смех, смахивавший на звук распиливаемого дерева, но явно человеческий, за которым незамедлительно последовал неодобрительный возглас, после которого вновь наступила тишина.
Теперь, сильно напрягая слух, Кель смог уловить едва различимый человеческий шёпот, тихие звуки возни и треск костра.
Только сейчас лекарь понял, что с того момента, как впереди замаячил свет, он ни разу не услышал внятной человеческой речи, которая доносилась бы со стороны крепости. Не говоря уже о шуме, которые обычно производят взрослые, пьяные мужики.
"Они слишком хорошо маскируются: нашли самое укромное место во всём лесу, которое и днём с огнём-то не сыщешь, не то, что ночью. Во время пьяной посиделки ведут себя слишком тихо - не поют, не ругаются, не дерутся. Но бес его раздери, они рядом с Раутом, если их найдут - немедленно порубят на куски. Наверное, у них что-то есть, какой-то козырь. По другому, в здравом уме, рядом с Раутом никто не стал бы промышлять". Тогда Кель ещё не подозревал, что окажется прав насчёт козыря. Ещё более неожиданным для него впоследствии стало то, что козырей оказалось целых три.